Валерий Большаков - Политрук. На Ржевском выступе

– Привет! – прогундосил командир, аккуратно сводя щетину.

– Здравия желаю!

Ухватившись за крепкий сук, я раз десять подтянулся, с удовольствием ощущая, как расходуется телесная сила. Павел вытерся насухо, брызнул на пальцы одеколоном и пошлепал себя по щекам.

– Сегодня двинем на южный раскоп, – сказал он, благоухая. – Надо будет пройтись вокруг, особенно на самой поляне. С виду вроде все – о'кей, а что там на глубине штыка – неясно.

– Пройдусь, – кивнул я. – ТБ прежде всего!

В здешних суглинках неразорвавшихся снарядов и минометных мин – как изюму в кексе. Поисковики зовут их ВОПами – «взрывоопасными предметами». Казалось бы, пролежав столько лет, проржавев насквозь, ВОПы должны были протухнуть. А они стали еще подлее – взрывчатка от закисленной болотной воды выродилась в пикраты. Только тронь – рванет. И я ищу их, как свинья – трюфели…

Из дубравы «для девочек» показалась Кристина Бернвальд. Наши студентики глядели на нее с обожанием, а по мне, так слегка худовата. Ножки стройные, это верно, и грудь высокая, а вот плечи малость костлявы, как у Анджелины Джоли. Ну, полные руки, вроде теть-Таниных, я тоже недолюбливаю, мне подавай идеал… Но не обижать же Кристьку!

– Какие де-евочки! – пропел я бархатным голосом.

– Какие ма-альчики! – заулыбалась Кристина.

Вот что лес животворящий делает! До чего надменна была по приезде, высокомерна и холодна, а вот, поди ж ты – встала на путь исправления.

– Антоша, – девушка пристроилась рядом, ловко беря меня под руку, – нужна твоя консультация, как паранорма и экстрасенса…

– Экстраскунса! – ревниво фыркнул Павел.

– Завидовать дурно, – с укором сказал я, и красивые губки Кристи изломились в довольной улыбке.

– С заклятиями ты как – справляешься? – продолжила она.

– Расколдовать кого? – с готовностью спросил я.

– Наоборот! – закрутила Бернвальд изящной кистью. – Приворожить!

– Кристя, – хмыкнул я, – зачем? Ты и так кого хочешь пленишь! Вон, наши практиканты за тобой на задних лапках ходят, как цуцики. Отрастят хвосты в процессе деволюции – завиляют!

– Мне они неинтересны, – вздернула Кристина маленький точеный носик. – А ты вообще не поддаешься моим чарам!

Ломов нахмурился, зыркая на меня исподлобья.

– Что-то я не замечал особой нежности в твоих взглядах… – протянул я, щурясь.

– Так ты ж мой друг! – вывернулась дива, подлащиваясь. – Ну как, поможешь? По-дружески?

– На кого приворот? – спросил я деловито.

– На Павлика!

Ломов закаменел лицом, наливаясь темным румянцем.

– А ну вас! – буркнул он. – Говорите всякую ерунду!

Командир живо обогнал нас, удаляясь к лагерю.

– Хулиганишь? – глянул я на Кристину.

– Ага! – призналась барышня и тут же перешла в наступление: – А чего он? Глядит только! Мне этого мало.

– Паша – человек основательный, – выступил я с оправдательной речью. – Это он по работе все разрулит в момент, а на личном фронте – тянучка та еще.

– Так, правильно! – возмутилась Кристя. – А жизнь-то проходит!

Я остановился, узнавая собственные мысли, взял девушку за плечи и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Кристинка, – заговорил серьезно, – ты только с Пашкой не играйся. Он если влюбится, то однажды – и на всю оставшуюся. Захочешь богатства – Павел выйдет в миллионеры. Я его знаю! Если появится цель и будет ради кого стараться, он добьется чего угодно.

– Не все такие уж материалистки. – Бернвальд скривила уголок дивного ротика. – И это я со студентами играюсь! Понятно? Надо же как-то развлекаться! Интернет не берется, даже телика нет… А Павлик – он другой. Настоящий, без гнильцы, без этой… гламурной слизи! Ты тоже настоящий, Антошечка, но… Слишком сильный!

– Это ты Мишку Лукашина не видела! – попробовал я отшутиться.

Кристина замотала головой:

– Нет, ты не понял! Миша – силач, он монетки в трубочку сворачивает и подковы гнет, а в тебе, Антошечка, иная сила. Ты можешь людей гнуть – и разгибать!

– И в трубочку скатывать, – проворчал я, чувствуя неловкость.

– Это твой талант, Антоша, – негромко сказала девушка, оставаясь серьезной, – ты станешь или великим человеком, или великим негодяем. Во второе я не верю, но… Понимаешь, мне нужен обычный мужчина, такой, как все!

– Как Павлик… – пробормотал я.

– Да! Но… – Кристина нервно помяла ладони. – Мне кажется, я тебя случайно обидела…

– Нет-нет-нет! – слабо улыбнулся я.

– Ну, задела! – нетерпеливо сказала Бернвальд. – Ты можешь подумать, что я подумала… Уф-ф! Да, ты не такой, как все, но это хорошо! Просто… есть женщины, которые счастливы быть ведомыми, а я ненавижу подчиняться! Хочу быть сверху. – Она покраснела, но оправдываться не стала, сказав с вызовом: – Да, и в этом смысле тоже! А с тобой такой номер не пройдет – я всегда была бы снизу…

– Нет, ну почему же, – плотоядно улыбнулся я, – можно и спереди, спинкой ко мне. На коленках или…

– Антон! – рассердилась Кристя. Но и зарумянилась, а в глазах мало-помалу разгорались опасные темные огонечки.

– Молчу, молчу…

– Вот, сбил меня… – заворчала девушка. Помолчав, покусав губку, она продолжила: – Не знаю, как тебе это объяснить… Конечно, я, как все, хочу счастья, но – маленького, скромного! Счастьица! Дом, муж, двое детей! Ну, там, машина, дача… И все! Вот ты говорил, Павлик всего может добиться. Нет! Всего добьешься ты, если захочешь! Станешь миллиардером или президентом, или… Да кем угодно! Но вот, поверишь ли, лично мне было бы некомфортно рядом с таким супругом. Как Меланье Трамп! Я думаю, она такая же, как и я. Я с удовольствием прокачусь с мужем в отпуск на море – в Ялту или в Анталью, но не в Монако, чтобы завтракать на личной мегаяхте! Такое не для меня. Рая в шалаше я не хочу, пусть даже с милым, но и терема с дворцом мне даром не надо. Вот! – выдохнула Кристина и, смущаясь своей откровенности, резко сказала: – А, ладно! Забудь!

– Подожди! – Я ухватил девушку за руку, и она не воспротивилась. – Давай я поговорю с Павлом?

– Давай, – обронила Кристя, отворачивая лицо.

А мне вдруг стало жалко эту «стервочку», как звал ее Паша. Пользуясь правами лучшего друга, я обнял девушку за плечи и привлек к себе. Кристина прильнула, шмыгнув носом.

– Просто… – глухо вымолвила она, – если он так и будет молчать, мы разъедемся – и… и все. А сама я никогда не сделаю тот самый первый шаг. Мучиться буду, злиться на всех…

Бернвальд всхлипнула, и меня резануло жалостью.

– Все будет хорошо, – проговорил я, – вот увидишь!

Кристина подняла на меня влажные глаза, привстала на цыпочки и поцеловала.

– Спасибо!

Тут половник застучал по кастрюле, и капитальная тетя Таня трубно оповестила лагерь:

– Завтрака-ать!

– Пошли! – оживился я. – Только держись от меня на пионерской дистанции, а то все наши студиозусы потребуют сатисфакции! Хором!