Регина Грез - Древний Рим. Имена удовольствий

Я откровенно приуныла. Чем бы я там не питалась прежде, по словам Клодия, и где бы я не выросла, но сейчас-то попала в самый настоящий переплет и скоро мне, кажется, придется биться за место под солнцем на манер какого-нибудь отчаянного гладиатора. Сказка сказкой, а ведь и кушать хочется каждый день. Кстати, насчет провизии… Чем нам гостя угощать?

Я решила немного съязвить по поводу нашей неприличной бедности:

– На ужин только черный хлеб и вареная морковь, да… еще немного каши осталось от обеда. А вы, верно, привыкли к соловьиным язычкам и свежайшим устрицам… Гай Марий… мне можно вас так называть?

Но к предложенному скромному меню консул отнесся совершенно спокойно, ответив, что еще с детства привык к простым и здоровым блюдам, а в походах питался из одного котла со своими легионерами. Я тут же его похвалила:

– А вот это правильно! Великий русский полководец Александр Суворов тоже ел солдатскую кашу, сидя у костра со своими чудо-богатырями. Военачальнику надо порой быть ближе к народу, больше уважения и дисциплины. А какой Суворов был выдающийся человек! Будучи еще в чине полковника он взял хорошо укрепленную турецкую крепость Туртукай, которая считалась совершенно неприступной.

Во время ее долгой осады он построил возле своего лагеря макет цитадели и тренировал солдат, заставляя идти на воображаемый штурм, так что ребята вскоре привыкли и по велению своего командира взобрались на настоящую цитадель, на голову разбив неприятеля. Правда, за этот подвиг начальники не особо похвалили Суворова, поскольку приказа наступать сверху не было, полковник действовал по своему разумению…

– За это стоило лишить его головы! – резко отозвался Гай Марий. – Порядок и повиновение Легату должны быть превыше всего. Я хорошо помню, как Манлий Торкват казнил собственного сына за подобное ослушание.

Я приняла строгий вид, не желая спорить. Вот и поговори с этими римлянами, вот и поведай им героические эпизоды из русской истории. Я-то хотела повести беседу на тему близкую любому генералу, показать, что тоже кое-чего смыслю в военном искусстве. Ну, хотя бы чисто теоретически. Похоже, впечатления произвести не удалось, а жаль.

И все-таки мой вдохновенный рассказ мужчины слушали с любопытством, а после чего даже лукаво переглянулись между собой, и Клодий обреченно промолвил, что подобных историй я знаю великое множество, притом регулярно делюсь ими с окружающими. На что консул задумчиво потер рукой подбородок, глядя на меня с возросшим интересом. Тогда я осмелилась спросить:

– Вы хотели мне предложить работу – приличную и по силам?

– Да… да… позже об этом…

В голосе Гая Мария звучала досада, а я насторожилась. А вдруг он имеет в виду грязный низкоквалифицированный труд, например, клетки звериные чистить или одежду стирать. Это же просто ужас, они вымачивают ее в собственной моче, – ну, кто побогаче, у тех, говорят, есть всякие душистые мыла, но нам с Клодием это пока не доступно или уже не доступно… увы!

Между тем Гай Марий кивнул своему рабу, стоявшему возле тяжелой корзины, и тот немедленно стал выгружать на наш стол различные кушанья: мясо на деревянных палочках, завернутое в тонкие лепешки, наподобие лаваша, затем странных раков с огромнейшими клешнями и усами, не то рыбу, не то змею.

Клодий мне пояснил, что это самая настоящая мурена, их тут разводят прямо в садовых бассейнах при доме.

– О, мое любимое цекубское из благословенной Латии!

С дрожью в голосе поэт воздал почести запотевшей амфоре с вином. Консул лишь усмехнулся, блеснув глазами:

– Помню твои аристократические пристрастия. Я-то сам больше привык к мульсу…

– Это легкое вино с медом, – пояснил мне Клодий, потирая сухие ладошки в предвкушении пира.

«А сосед-то у нас любитель сладенького…»

Потом из необъятной корзины появились гусиные окорочка, колбаса, источающая ароматы чеснока и прочих изысканных специй, белый хлеб, колбочка с соусом и фрукты: инжир, яблоки, груши, кисть винограда с прозрачными, удлиненными ягодами. У меня просто слюнки потекли при виде этого великолепия.

Признаться, за последнюю неделю я немного соскучилась по мясному и остренькому, да и серый грубый хлеб, который Клодий небрежно называл «деревенским» или «лагерным», дескать, им только солдат кормить, мне порядком надоел, хотя в первые дни даже казался невероятно вкусным. С непривычки…

Дальше консул извлек из чехла небольшой нож и безо всяких церемоний принялся резать мясо, щедро поливая его соусом. Оживившийся Клодий с веселыми прибаутками разливал по кубкам вино, Элиав и разом помолодевший старец Мапроник скромно стояли поодаль. Я сперва хотела предложить что-то и для этих ребят, но решила, что меня неверно поймут, а слугам все равно достанутся «крошки со стола», еды хватит.

Сам Гай Марий ел мало, поглядывал по сторонам и, к некоторой моей досаде, почти не останавливал взор на мне. Ну, конечно! На что тут смотреть! Консул в лучшие дома Рима вхож, с видными матронами знаком, а тут какая-то непонятная девица в мужской рубахе, что едва коленки прикрывает. Рост у нас с Клодием почти одинаков.

Правда, я не особенно нуждалась в сановном внимании, но женское самолюбие было задето.

– Может, все-таки поговорим о деле…

Синие очи "маршала" наконец-то взглянули на меня из-под темных густых бровей:

– Ну, что ж, Наталия, вижу тебе не терпится узнать цель моего визита, так слушай. Завтра мне необходимо посетить дом Оливии Котта, и клянусь Марсом, я никогда бы не переступил порог ее триклиния, но ее покойный муж Публий Сильвий Котта был мне другом и наставником. Я должен почтить его память и явиться на поминальное застолье.

– И при чем здесь я?

Клодий покачал головой и расплылся в улыбке, видимо, третий стакан цекубского привел его в отличное расположение духа.

– Оливия всему Риму известна дерзким нравом, несдержанностью в отношении мужчин и крайним легкомыслием в финансовых вопросах. Если бы не ее блистательная красота и благородное происхождение… Если бы не заслуги ее мужа Консула Публия Фракийского, то, пожалуй, эту развратную женщину давно бы следовало наказать! Я тебе не завидую, Гай Марий… Оливия – настоящая змея и притом крайне ядовитая.

Я растерянно переводила взгляд с одного собеседника на другого:

– И чем же я могу вам помочь? Я со змеями не сталкивалась, я их боюсь.

Гай Марий наконец-то улыбнулся и почти ласково на меня посмотрел:

– Я заплачу тебе целый денарий, если ты пойдешь со мной в дом Оливии и отвлечешь разговорами на себя. В нашу прошлую встречу эта женщина довела меня до такого бешенства, что я готов был схватить ее за волосы и опустить лицом в блюдо с морскими ежами!