Игорь Афонский - Дети забытых богов. Часть первая

– Дядя, не зли. Еще раз прошу, отпусти, по-хорошему. Я ведь все равно, сбегу отсюда.

– Зачем? Впрочем, я бы смог тебя давно развязать, но больно ты прыткая.

– Так развяжи!

– Потом, чуть позже.

– Когда?

– Ну, может быть, когда оговорим все условия нашего временного договора.

– А если я не желаю с тобой договариваться, что тогда?

– Желаешь, иначе бы давно бы нашла способ, сбежать отсюда. Ремни уже ослабила? И мне тут зубы заговариваешь.

Оказывается, что он видел ее буквально насквозь.

– Ладно, только лежи спокойно, а то слуги прибегут, опять повяжут. Предупреждаю, что ты для них, скорей всего, как это, пища, чем ровня. Не давай повода, не сопротивляйся. Итак, о чем это мы?

Девушка непринужденно вытащила руку из ремня. В кулаке у нее блеснула тонкая игла, найденная под приборной доской. Упаковку от иглы ей пришлось спрятать обратно, под доску. Следует отметить, что стол находился на уровне ее глаз, поэтому она смогла разглядеть то, что не видно никому сверху. На столике лежала упаковка с длинной иглой. Дотянуться до нее было следующей проблемой, на это ушло несколько часов времени, когда никого рядом не было. Благодаря игле, она сначала ослабила ремень. Теперь вооруженная этим предметом она испытывала жуткий азарт охотника.

– И что ты собиралась сделать? Проткнуть мне глаз? Пожилому старому человеку, который тебе пока ничего даже не сделал. Ужас, в кого ты только такая уродилась?

– Хочешь узнать всю мою родословную? Перечислить все мое фамильное древо?

– Я примерно знаю. Дворовому люду давали прозвища. Серьга, Багор, Кистень, Копье, Штырь. Это потом очевидно они стали фамилиями. Все вы должны были носить мою фамилию, или моего брата. Но судя по всему, чтобы скрыться во мраке времен, ваши предки сменили свои имена?

Девушка призадумалась. Багоровы жили на соседнем хуторе, Кистеневых в поселке было две семьи. Штыревы тоже были, как, впрочем, и Копьевы.

– Серьга.

– Вот видишь, все и так ясно. Из двухсот старых семей я назвал только пять, и попал.

– Ты думаешь, я совсем дура? Ты, наверное, уже мои документы увидел.

– Сжульничал. Каюсь.

Он залился старческим смехом. Прокашлялся.

– Знаешь, с тобой интересно проводить время. Иглу пока убери, а то проткнешь себе что-нибудь. А я крови чужой не переношу.

– Ах, какие мы все нежные.

Она убрала иглу под подушку. Поправила покрывало, ночную рубашку. Уселась удобно, чтобы быть наготове, мало ли что.

– Первый пункт договора. Не навреди себе.

Тут она закатила свои глаза.

– Даже не знаю, это как получится. И чем тебя тогда шантажировать буду?

– Я повторяю, мы договоримся.

– Хорошо, что дальше?

– Второй пункт договора. Подумай, прежде, чем отказаться.

– Как все запутанно, не находишь? Ты так и душу продашь, по пунктам все распишешь?

– Не богохульствуй! Ибо душа – бесценна.

– Расскажи, что-нибудь о себе.

Старик еще раз вдохнул, удобно примостился в настоящем деревянном кресле.

– Нам с самого детства все время твердили, что мы особенные, чтобы не связывались с городскими ребятами, и самое главное поменьше болтали. Нет, мы не какая-то религиозная секта, хотя это очень близкое сравнение. Короче, детство прошло, можно сказать, беззаботным, светлым. Родители в поле. Мы с братом дома, на хозяйстве, помощники. Следовало за скотом присмотреть, дрова принести, воду накачать. Школа? Конечно, мы ходили в школу. В нашем селе была начальная школа, это потом пришлось учиться в городской школе.

Девушка свободной рукой поправила локон своих темных волос. Смуглая кожа становилась еще темнее в свете неонового освещения.

– Наш поселок жил замкнутой жизнью, особенно после перестройки, когда все развалилось. Но мы выжили. Потом появилось братство. Точнее оно всегда было, где-то находилось, о нем говорили, про него все наши люди всё знали. Где-то кочевали, а тут, вот, вернулись, и стали осваивать заброшенные в округе хутора, восстанавливать разрушенное хозяйство нашего бывшего колхоза-миллионера. В тот период мы с братом были еще маленькие, ничего не понимали, но это было потрясающе. Мойка. Кафе. Заправка. Все это открылось благодаря приезжим братьям. Они такие же, как мы, просто раньше им приходилось много скитаться, точнее скрываться. Сначала восстановили колхозный гараж, привезли топливо, закупили запчастей к тракторам, это потом приобрели новую технику. Это дало всем возможность спокойно работать. Детей стало больше. Для поездок в школу приобрели автобус, наняли водителя, чтобы можно было туда ездить.

Опять поправила волосы, о чем-то подумала.

– Так я стала учиться в Местищево. Учителя к нам относились хорошо, они словно знали что-то про нас, но ничего никогда не спрашивали и сами не говорили. Горожане нас избегали, поэтому дети города нас сторонились. Наверное, боялись.

Она отстранилась, вытаращила глаза.

– Представляешь? Они называли нас румынами, словно в этом было некое ругательство. Путали с цыганами. Возможно, что мы для них были слишком дикие. А что нас бояться? Мы, что проклятые?

Старик в этот момент крякнул, он-то прекрасно знал, что проклятие существовало.

– Впрочем, оказалось, что проклятые. Когда в какой-либо нашей семье рождался покрытый шерстью ребенок, об этом узнали все. Устраивали праздник. Старые сказания нашего народа подтверждались все чаще и чаще. Оказывается, что традиции наши сильны, и они не подвластны течению времени. Что было не так с нашими детьми?

– В наше время часто рождались дети, покрытые шерстью, словно в теплой рубашке.

– Говорят, что мой брат тоже был покрыт шерстью, когда родился. Я этого конечно не помню. Возможно, что он полинял после купели, то есть после крещения. Поймите, мы не звери. Но глубоко в душе мы – волки, мы – медведи, мы – огромные боевые животные. Впрочем, все это было только в сказках, но я в них нисколько не сомневалась. Порой долго смотришь на себя в зеркало, и вдруг образ резко меняется. Моргнешь, и все проходит. Старики говорили, что раньше люди нашего народа могли обернуться в любого лесного зверя, чтобы выследить добычу на охоте. Еще могли стать сильными хищниками, чтобы убить своего врага, защитить свою семью и спасти дом. Возможно, даже голыми руками, не знаю. Вместе с пришлыми братьями, вернулся забытый старый обряд посвящения в юноши. Мой брат его прошел. А, мне, как девушке, это было не обязательным.

– Раньше подростка заворачивали в тушу убитого зверя на несколько часов. Лежать в кровавой бане не самый лучший вариант. Это потом для обряда стали использовать только что снятые со зверя шкуры. Главный элемент тут кровь, которая должна была покрывать все тело, иначе напрасные старания.

– Я прекрасно помню эти подробности. Старики нам их рассказывали. Ими до сих пор детей пугают.