Юлия Маркова - Под знаком кометы

– Я не понимаю твоих страхов, отец, – с недоумением сказала Виктория, – теперь, когда Брестский альянс из антигерманского союза превратился в инструмент поддержания в Европе вечного мира, нам некого бояться, ибо больше нет державы, которая может покуситься на владения Британской короны.

Британский король отрицательно помотал головой, будто старый конь, отгоняющий назойливого овода.

– Ты не права, Тори, – сказал он, – есть одна держава, которая не подписывала Брестских соглашений, и вообще находится не в Европе. Я имею в виду наших американских кузенов. Предки англичан ассимилировали сначала исходное британское население наших благословенных островов, а потом и своих нормандских завоевателей. Зато кузены своих аборигенов попросту уничтожили. И я уверен, что точно так же они уничтожат и британцев, как только поймут, что мы стали мешать их беспредельному расширению по планете Земля. Когда-то их предки бежали из Британии от голода, нищеты, политических или религиозных преследований, но настанет день, когда они пожелают вернуться, чтобы принести на родину предков свои порядки. А для Британии это смерть.

Виктория подумала и ответила:

– Миссис Дарья ( Одинцова-Спиридонова ) говорила по этому поводу, что в наше протестантское мироощущение вложено такое понятие, что если преступление осталось безнаказанным, то это значит, что Бог его одобряет, а мы – его любимые дети. Потом мы снова совершаем еще одно, еще более кошмарное преступление, но оно тоже остается безнаказанным, потому что мы самые могущественные мерзавцы на этом свете. И так до тех пор, пока терпение Небес не истощается окончательно, и мы не падаем в яму, которую сами же себе вырыли. Даже наши эмигранты, отправляясь в Австралию, Новую Зеландию или Америку, сразу выбрасывают из своих сердец и зловонный туманный Лондон, и зеленые холмы патриархальной старой доброй Англии. И я их понимаю. Невозможно испытывать любовь к тому, что исторгло тебя прочь, выбросило во внешний мир, как ненужную ветошь. Даже если мы позовем этих людей и их потомков обратно, они уже не вернутся. Да и зачем им, ведь они уже не англичане, а новозеландцы, австралийцы, американцы и канадцы. И только из жаркой Индии наши чиновники в итоге возвращаются к родным пенатам, но это совершенно отдельная история.

– Да, Тори, – кивнул король, – Индия для нас – совершенно отдельная история. Не объект для колонизации, а захваченная сокровищница, которую следует разграбить так, чтобы в ней не осталось ни единой монетки. Согласен я с тобой и по поводу нашего протестантского мироощущения. Моя маман в деле совершения корыстных преступлений была большая дока. За опиумные войны в Китае нас будут ненавидеть еще лет сто, если не больше…

– Больше, отец, значительно больше, – вздохнула Виктория, – там, в двадцать первом веке, Китай, превратившись в одну из трех сущих мировых сверхдержав, никому ничего не забыл и не простил.

– Китай – мировая сверхдержава? – вопросил король таким удивленным тоном, будто дочь известила его о том, что в будущем Англия была завоевана эскимосами.

– Да, сверхдержава, – подтвердила Виктория. – А чему ты удивляешься? Китайцы многочисленны, дисциплинированны и организованны, а неудачи их последней модернизации скорее объясняются тем, что молодое вино попробовали налить в старые мехи. Пройдет еще примерно полвека, мехи обновятся – и тогда Китай покажет миру чудеса скорости промышленного роста и уровня самоорганизации. И ничего удивительного, ведь на протяжении пяти тысяч лет своей истории китайское государство много раз достигало величия, а затем впадало в ничтожество. Для него этот процесс был похож на русские качели [2] Качели – изначально славянская культовая забава, в Европу и Северную Америку она стала проникать только в начале двадцатого века. : вверх-вниз, вверх-вниз. Сейчас эти «качели» находятся в своей нижней точке, но скоро пойдут вверх.

Король немного подумал и сказал:

– Ну хорошо, Тори, Бог с ним, с Китаем, полвека для нас с тобой – это почти вечность, которую вряд ли получится преодолеть. Скажи, какое положение в том мире занимает Британия?

– Британия в мире будущего – это обычная европейская страна с обветшавшими остатками былого величия, – со вздохом произнесла принцесса. – Никаких качелей, только неотвратимое скольжение в пропасть. Ресурсы исчерпаны, колонии отделились, нация поглупела и сильно уменьшилась в числе, а значительную часть населения составляют выходцы из бывших колониальных владений. Тамошнего премьер-министра Терезу Мэй, вульгарную и крайне неумную особу, у нас не взяли бы даже кухаркой в приличный дом.

– Но почему так получилось?! – воскликнул король. – За что нашей стране такая злая участь?

– Разве ты забыл, отец, что, совершая все более и более кошмарные преступления, мы прогневали Всемогущего Господа Бога? – с горечью произнесла Виктория. – Последней каплей, как мне кажется, была наша война с бурами. Ради золота и алмазов мы ограбили наших ближайших родственников, и еще раз потеряли самый цвет британской молодежи. Наша элита вырождается. Лучшие из лучших, в том числе и в знатных семействах, погибли в боях с бурами, а плодами их побед воспользовались совсем другие люди. Дальше будет только хуже. В то время как самые умные, храбрые и принципиальные будут либо уезжать в колонии, либо погибать в войнах, их место займут воинствующие посредственности. Ни один селекционер не станет отбраковывать лучших представителей породы и позволять размножаться худшим, но мы именно это и делаем с нашими правящими кругами, и вообще всем народом. Я готова сделать все возможное и невозможное, чтобы прервать этот процесс, но осознаю, что не в силах хоть что-нибудь сделать. Великобритания для меня все, но я для нее никто.

– Я думал, Тори, что ты знаешь, а точнее, догадываешься… – осторожно сказал король. – Ведь я оставил тебя в Петербурге не просто так, а чтобы ты набралась там специфического политического опыта, который можно получить, только общаясь с русскими из будущего. С точки зрения политических взглядов, ты моя и только моя дочь, но если смотреть со стороны талантов правителя, то ты законная внучка своей бабушки. Мне осталось уже недолго, а потому Британия отчаянно нуждается в королеве Виктории за номером два, чтобы она правила к вящей славе Империи, Над Которой Никогда Не Заходит Солнце.

– Знаешь, отец, – смущенно сказала королевская дочь, – для меня это как-то необычно. И главное, что на такую замену скажет мой братец Георг? Мы с ним очень дружны, и мне не хотелось бы, чтобы наши отношения испортились из-за задуманной тобой политической комбинации.

– Георг, как ни странно, не против такой рокировки, – хмыкнул король. – Он сказал, что ты – единственная, кому он готов без борьбы уступить место на троне. Вероятно, что его вдохновляет пример твоего кузена Майкла, с легкостью уступившего престол сестре и первым принесшего ей клятву верности…