Юлия Маркова - Под знаком кометы

– Я это понимаю, – вздохнул Франц Фердинанд, – и Софи тоже. Также мы понимаем, что еще больше желающих нашей смерти появится, когда как мы выполним то, о чем мы с вами договорились в Петербурге, а с королевой Еленой – в Белграде. Мы твердо намерены передать в состав Сербского королевства все земли, населенные сербским народом – но только их, и не клочка больше. Даже размен Боснии и Герцеговины с присоединением сербской части этой территории к территории Сербии может вызвать у нас определенные затруднения, поскольку некоторые горячие, но в то же время образованные головы в Аграме не признают сербскую нацию субъектом истории. Мол, все древние сербские королевства на самом деле были хорватскими, а потому не только Босния и Герцеговина, но и сама Сербия должны стать территорией Хорватии – чтобы хорваты стали господами на этой земле. Сейчас развитию таких настроений ощутимо мешает подчиненное положение Хорватии по отношению к Венгрии, но как только это положение будет исправлено, хорватская великодержавность расцветет пышным цветом.

– О да, – сказал Макс Владимир фон Бек, – стоит только освободиться вчерашнему рабу, как он тут же желает сам стать господином и помыкать другими, еще более бесправными людьми. Это есть главная проблема и беда нашего государства, ибо каждая нация в нем живет как бы сама по себе, но хуже всего с теми нациями, которые уже имеют свои признанные государства и желают к ним присоединиться, а соседи, лишенные такой роскоши, за это их люто ненавидят.

– Мы знаем о таких хорватских поползновениях, – кивнула русская императрица, – и считаем, что ваши проблемы надо решать по мере их возникновения. Пункт первый – после Праги вы приезжаете в Аграм и коронуетесь там при всеобщем одобрении народа, что непременно вызовет взрыв возмущения в Будапеште. Подавлять этот мятеж вы будете с помощью регулярной имперской армии, австрийского и богемского ландвера, а также хорватского домобрана. Российские и сербские войска при этом заходят на венгерские территории, подлежащие передаче в состав Сербии, и на этом останавливаются. Болгарская армия остается в резерве. Все, вглубь Венгрии мы дальше не идем, и Трансильванию у вас тоже не отбираем. Если ваших сил не хватит на подавление мятежных поползновений Будапештского бомонда – обращайтесь к нашему общему другу Вильгельму – он поможет вам своими шютце (стрелками).

– А как же тогда быть с Румынией? – с некоторой ехидцей спросил Франц Фердинанд. – Вот была независимая страна – и вдруг мы узнаем, что отныне ее территория стала частью вашей Империи. Тут, в Вене, поговаривают, что с таким хорошим аппетитом, ваше императорской величество, лет через тридцать вы схарчите всю Европу, и не подавитесь.

– Не беспокойтесь, – усмехнулась Ольга, – не схарчу. Румынию мы взяли, только споткнувшись о неразумное упрямство ее боярства. Потом стало понятно, что в будущем при любой общественной формации это была самая несчастная, продажная, нищая и вороватая страна Европы, постоянно встревающая в те или иные антироссийские политические и военные союзы. Вторая такая же страна-неудачник в той истории – это Польша, но такого государства сейчас на карте нет, и мы приложим все возможные усилия, чтобы его никогда и не было. Все остальные страны, в том числе и вылупившиеся из развалин Австро-Венгерской империи, показали себя вполне самостоятельными и самодостаточными государствами, и в таком плане они нам не интересны. Думаю, что под нашим мудрым руководством Румынское королевство, поменявшее статус с независимого на вассальный, тоже добьется невиданного прежде процветания.

– Аминь, – сказал Франц Фердинанд, – хочется надеяться, что так и будет, и после Румынии в ходе подавления венгерского мятежа вам не захочется присоединить к своей территории еще и Трансильванию.

– Ничего подобного в наших планах нет, – отрезала русская императрица, – но если тамошний гонвед полезет на российскую территорию, пусть пеняет на себя. Понимаете? До тех пор, пока ваши венгерские подданные будут смирно сидеть на своей территории, мы также останемся на своей земле, но если будут какие-то враждебные поползновения, то не обессудьте – в таком случае судьбу этой территории нам придется решать на отдельных переговорах.

– Я вас понял, – кивнул Франц Фердинанд, – и не могу сказать, что это несправедливо. В противном случае, если я откажусь от уже согласованных действий по цивилизованному демонтажу Австро-Венгерской империи, вы тут же осуществите то же действие – только сразу, силовым путем и невзирая на дополнительные издержки, – а мои дети при этом останутся исключительно частными лицами.

– Все верно, – подтвердила Ольга, – я такая – злая, решительная, беспощадная, и в то же время свято соблюдающая даже устные соглашения. Так что если будешь выполнять все, о чем договорился, все у тебя будет хорошо. А теперь, мой дорогой Франц Фердинанд, давайте вернемся к сербскому вопросу. Размен хорватских территорий Боснии и Герцеговины на сербские земли необходимо производить только после того, как Будапешт будет окончательно усмирен и приведен в чувство. Если же после вашего указа произвести территориальный размен в хорватских элитах взыграет ретивое и они взбунтуются, как и их венгерские приятели, то обговоренный нами территориальный размен следует произвести при силовой поддержке сербских и русских войск.

– Я думаю, Ваше Императорское Величество, что до этого не дойдет, – сказал канцлер Одинцов. – Год сейчас далеко не сорок первый, и даже не девяносто второй, а потому крайние хорватские националисты сейчас в маргинальном меньшинстве. Хорватский народ еще не принуждали жить совместно с неприятными им сербами – ни в монархической империи Карагеоргиевичей, ни в социалистической империи Иосипа Броз Тито. Насколько нам известно, дальше простого ворчания сербо-хорватская неприязнь пока не распространяется. Гораздо сильнее в Хорватии недолюбливают своих венгерских начальников, не ставящих тамошний народ и в грош.

– Ну, если до открытого мятежа в Хорватии не дойдет, так я тому буду только рада, – хмыкнула Ольга, – потому что ни одна, даже самая маленькая, война не обходится без потерь. А мне этого не надо, и сербской королеве тоже. Мы воевали, когда иначе было нельзя, но этот вопрос сербских земель следовало решить путем переговоров, что мы и сделали. Не так ли, моя дорогая невестка?

Королева Елена, к которой был обращен последний вопрос, очаровательно улыбнулась и сказала:

– Все так, моя дорогая золовка. И теперь, когда мы свели в единое целое все предыдущие наши устные соглашения, не пора ли подписать соответствующее письменный документ? Насколько я понимаю, у твоего канцлера уже готова соответствующая бумага?