Соня Марей - Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор

– Да… нехорошо это. Теперь я понимаю людей, которые магов недолюбливают, – я слушала Пискуна, шагая по улице и высматривая извозчика, который сможет меня отвезти. – Но ведь не все такие?

– Не все, – согласился Пискун. – Но паршивая овца всё стадо портит. Молодые магички иногда забавляются, привязывая мужчин к себе и делая их послушными рабами. Эллен говорила, что таким промышляли некоторые девушки в Академии на спор или потому, что мужчина не хотел быть с ними. Со временем приворотная магия ослабевала, но жизнь человека уже была разбита, и тот, с кем так жестоко поигрались, ненавидел своих пленительниц. Хоть они и были красивы, как божества. Все магички красивы, Эллен. Когда себя в зеркало увидишь, грохнешься.

Слушая рассказ Пискуна, я чувствовала, как в крови закипает гнев.

– Получается, некоторые маги заигрались, смотрели на других как на людей второго сорта? Думали, что из-за силы им всё сойдёт с рук и можно вести себя с более слабыми, как со скотом? А внешность… меня бы устроила самая обычная, которая была в земном мире.

Пискун помолчал некоторое время.

– Но ты, Эл, не расстраивайся раньше времени. Ты уже успела хорошо показать себя перед простыми людьми. Уверяю, пройдёт время, и нейт Лейн будет локти кусать, что выгнал тебя.

– Он решил, что я из таких же. Но доказывать я ничего не буду, просто буду делать своё дело.

– А тем временем Академия будет перечислять на счёт Левилльского госпиталя денежки за твою практику, – ехидно пропищал мой товарищ, как вдруг…

– Эй, стойте! Подождите! – закричала я, увидев извозчика, выруливающего с соседней улицы.

Вот те раз! Да это же мой провожатый – Горн.

Услышав знакомый голос, мужичок вздрогнул и остановился. Я ловко запрыгнула в повозку.

– Доброго утра вам! Отвезёте во вчерашнюю деревню?

– Утречка, нейра. Это в Лихую, что ли? – он улыбнулся в бороду.

М-да, ну и название. Интересно, другие деревушки так же весело называются?

– Конечно же отвезу. Я почти каждое утро в город молоко вожу. А что вы там забыли, нейра Эллен?

Я повозилась, устраиваясь поудобнее и доставая из кармана Пискуна. Синий товарищ покатался по коленям и успокоился, с любопытством поглядывая на дорогу.

– Я должна осмотреть Милли с девочкой. Как бы осложнений не было. Рожениц всегда осматривают после родов.

Горн кхекнул и подстегнул лошадку.

– Странная вы. Ни разу не видел, чтобы маги так с простым людом возились.

– А вы вообще много магов повидали?

– Да так… заезжали некоторые. Но у нас места неприглядные, а маги стараются ближе к столице обосноваться.

Ещё вопрос на мою голову. Неужели Эллен бежала сюда только из-за нежеланного замужества? Может, были ещё причины? Как разобраться в чужом прошлом?

– Наша старая повитуха толковая была, но строгая. Если помирал кто, она говорила, что на всё воля Всеотца.

Горн правил повозкой, время от времени понукая лошадь, а мы с Пискуном негромко переговаривались.

– Как вернёмся, займёмся чемоданом.

Вчера я не успела осмотреть его содержимое, слишком быстро настала ночь, а я была выжата после перемещения и экстремальных родов. Уверена, там найдётся много интересного и полезного. Книги, медицинские инструменты, волшебные зелья – у целительницы их не может не быть!

Дел невпроворот. Грэта сказала, что договорится с кузнецом, своим сватом, и тот будет ждать меня завтра утром. А к утру надо подготовить чертежи нужных на первое время инструментов.

А ещё мы с Пискуном магии собрались учиться. Вот и буду сидеть, как в студенческие годы, за учебниками, зарабатывая сколиоз и близорукость.

И если мне не придётся тратить время в вотчине нейта Лейна, я смогу открыть своё дело. В новом мире не пропаду, акушеры-гинекологи всегда нужны. Конечно, безопасней залечь на дно и не отсвечивать, не наживать врагов среди местной лекарской элиты, но такая скучная жизнь мне не по нраву.

Да и жаль бедных женщин. Некоторые в нашем мире любили говорить: «А вот раньше в поле рожали, и ничего». Я обычно отвечала: «Вас вот родили, а голову вытащить забыли. Оставили в том самом месте».

Даже в мои развитые времена женщины продолжали умирать от осложнений беременности и родов. А в полях тем более. Просто никто об этом не вспоминал, мол, ты баба, это твой священный долг. Померла? Ну, бывает…

– Знаешь, дружище, в будущем мне понадобится кабинет, где я смогу принимать всех желающих. А в идеале акушерско-фельдшерский пункт или даже больница. Но как сделать это легальным?

Пискун поцокал.

– Придётся постараться, чтобы серьёзные люди разговаривали с тобой на равных, а не видели в тебе магичку-вертихвостку, которая только Академию закончила и ничего не умеет.

– Ага, а вместо занятий на свидания бегала, – я рассмеялась.

Хорошее настроение вернулось, вытеснив неприятный осадок после разговора с Лейном. Шарики в голове закрутились со скоростью света. Мне нужен человек при власти, который меня выслушает. К кому стоит обратиться?

В мысленном блокноте добавился ещё один пунктик – сходить на приём к градоначальнику. Конечно, не исключено, что он на короткой ноге с Лейном и просто меня пошлёт, но попытка не пытка, а за спрос не бьют в нос!

– Я так благодарна вам, нейра. Вас послали мне не иначе как Всеотец и Пресветлая Мать, – говорила Милли, кормя малышку грудью.

Обе уже оправились после тяжёлого испытания и чувствовали себя относительно неплохо. Девочка, которой дали имя Эллен, громко кричала, требуя грудь, пачкала пелёнки и делала всё, что полагается людям её возраста. А мать старалась соблюдать мои назначения.

За исключением естественной послеродовой слабости и болей у Милли всё было хорошо – матка сокращалась под действием гормонов, а жара не наблюдалось. Но это пока лишь второй день, и упускать из виду родильницу рано.

А ещё девушка рассказала мне одну шокирующую вещь. Шокирующую современного человека, конечно, потому что для этого мира и этого времени всё было в порядке вещей.

Понимая, что ребёнок сам не родится, а счёт идёт буквально на минуты, они отправили в город за Ойзенбергом. Но не потому, что он великолепный хирург и акушер. А потому, что этот лекарь всегда отдавал предпочтение жизни ребёнка, всегда стремился спасти его, даже если для этого приходилось жертвовать жизнью матери. В этом состояла его жизненная и профессиональная философия.

– А вот нейт Брайтен… – говорила Милли побелевшими губами, и в глазах отражался ужас. – Он говорит, что жизнь матери важнее и убивает детей прямо в утробе… разрывает их стальными когтями и крючьями… – по бледному личику полились слёзы, и Милли крепче обняла спящую дочь.

Если бы я не была знакома с акушерством, я бы подумала, что она пересказывает сюжет триллера, но, увы, сказанное до боли напоминало наше земное прошлое.