Андрей Степанов - Между мирами. Господин барон

В-третьих, нас с Аланом в клинике нашли слишком быстро. Значит, за ним следили. И, вероятнее всего, он тоже в беде. Жалко потерять такого человека.

От мыслей меня оторвала медсестра – суровая тетушка между пятьюдесятью и шестьюдесятью. Она исподлобья посмотрела на меня:

– Руку!

Таким тоном разве что в плен сдаваться требуют.

– А то расстреляете? – пошутил я, но руку ей дал.

Тетушка, недовольно бормоча себе под нос, поставила на кровать коробку с небольшими флаконами, помассировала мне руку и принялась набирать кровь. Красная жидкость брызгала и живо заполняла небольшие емкости.

– Вот накачаются всякой дрянью и лечи их потом, – злобно пробубнила она. – Вон уж сколько извели. Девятую качаем!

– Да у меня и крови не останется, – жалобно ответил я ей.

– Ничего, молодой. Печень здоровая, – она болезненно потыкала меня пальцами в правый бок, – восстановишься быстро.

Забрав у меня штук пятнадцать ампул с кровью, она ушла, не попрощавшись, но залепила ранку стягивающим пластырем.

– Да пи…. – выругался я ей вслед и прижал кулак к плечу.

Вечером она же принесла ужин в виде пюре, котлеты и разрезанного пополам огурца. За ней вошел и доктор:

– А вы всегда так часто своих пациентов навещаете? – спросил я, наблюдая, как с пластиковой вилки падает пюре.

– О, нет. Я просто пришел вам сказать, что ваши анализы таковы, что вы у нас точно задержитесь. Рад был познакомиться, – он кивнул и вышел из палаты.

Тетушка дождалась, когда я закончу с едой, выхватила у меня поднос и пластиковый стакан и с выражением пожелания скорейшей мне смерти выкинула все это в урну. Мрак. Аню не спас и сам в западню угодил. Хорошо еще в еду ничего не подсыпали. Наверно.

Я предпочел выжидать. Можно было и сбежать сразу же, но я слишком мало знал о происходящем, о том, где я нахожусь, и чего ждать от людей вокруг меня.

Странным было и то, что я до сих пор лежал в отдельной палате, тогда как сразу, после того как я пришел в норму, доктора должны были перевести меня в палату общую. И, чем дольше я находился в больнице, тем больше таких странностей я подмечал.

Например, прогулки мне не позволялись даже на третий день моего пребывания в больнице. Несмотря на то, что я себя чувствовал прекрасно и не выказывал своим видом никакого недовольства, персонал старательно изолировал меня от остальных.

Но я мог вставать с кровати – меня никто не привязывал. Сосны за окном и шум транспорта намекали, что я, вероятнее всего, оказался в Загородной больнице. Хотя бы город остался прежним и меня не вывезли слишком далеко.

Пластиковое окно оказалось лишенным ручки и, пускай я обитал на втором этаже и мог без труда спрыгнуть, тройной стеклопакет стал непреодолимым препятствием. Дверь палаты каждый раз запиралась – замок оказался настолько хорошо смазан, что я слышал лишь едва различимые щелчки, когда в скважину вставляли ключ.

На пятый день доктор Скоробогатов, хмурясь и сверяясь со своим извечным блокнотом, в очередной раз посетил меня. Но теперь для того, чтобы передать приятную новость:

– Сегодня хорошая погода. Я думаю, что вам стоит провести часок на улице.

Вот тогда я себя ощутил пациентом психлечебницы. Только лишь потому, что за мной постоянно кто-то наблюдал, а территория для прогулки была едва ли больше, чем моя палата.

Свежий воздух не так активно стимулировал мозговую деятельность, как мое желание убраться отсюда поскорее. Но мне все равно следовало быть осторожнее. Именно по этой причине я «прогулял» свое положенное время и вернулся в палату.

За мной следили безостановочно – я даже отказался от мысли притащить короткую сосновую ветку, чтобы попытаться забить ее в качестве ручки в пластиковое окно. Едва ли это помогло бы мне его отпереть, но попытаться стоило.

– Вам стало лучше, – сказал Скоробогатов, не спрашивая, а скорее констатируя факт.

– Не спорю, – ответил я, а доктор лишь хмурился и кривил рот:

– Может быть, есть какие-то жалобы?

– Никаких.

А сам уже думал о том, где бы мне раздобыть что-нибудь для запирающего механизма в окне.

– Чудесно. Чудесно. Рад, что вам у нас нравится, – пробормотал доктор, делая записи.

Следующим днем меня снова вывели на прогулку. Опять под наблюдением, только люди в этот раз были другие – а еще говорят, что врачей не хватает. Как следить за ни в чем не повинным пациентом, так сразу нашли персонал!

Я внимательно смотрел на огороженную кирпичным забором территорию. Слишком высоко, чтобы перебраться, слишком неудобно – да и куда я денусь в больничном халате.

– Идемте. Ваше время вышло, – ко мне подошли с обеих сторон. На лицах – медицинские маски, глаза пустые и холодные.

– У меня еще не меньше десяти минут.

– Нет времени.

– Но…

– Уж извольте не спорить, господин барон! – язвительно высказался второй. –

У меня даже дыхание перехватило: сейчас меня отсюда выведут.

– Говорите, куда идти, – с готовностью прошептал я, боясь, что кто-то еще может нас услышать.

– А никуда идти не надо, – первый крепко стиснул мое плечо, кольнул руку. Я успел только повернуться, чтобы увидеть шприц, исчезающий в кармане халата.

Дальше все прошло, как в тумане. Я вроде бы оставался в сознании, но при этом толком не мог ни на что реагировать. Каталка, коридоры, мерцающий свет. Тряска на неровной плитке.

Потом больничная стоянка – каталку хорошенько тряхнуло, и я даже почти пришел в себя. Меня закатили в фургон, рядом рухнул, шурша, черный пакет.

Двери захлопнулись и в темноте мне стало даже лучше. Автомобиль мерно урчал, выезжая с крытой стоянки, но застопорился перед шлагбаумом. Я слышал только голоса:

– Срочно вывозим. Вирус, чтобы не заразить остальных пациентов.

– Ничего не слышал, не знаю об этом.

– Конечно, не слышал, дружище. Как только анализы прислали, сразу нас вызвали, отправили.

– Бумаги покажи. Документы.

– Какие документы? Ты бы маску надел, видишь, мы тоже.

– Документы!

– И дезинфицировать тебя бы не мешало, – донесся до меня голос с водительского сиденья.

Последовал короткий «пшик», после которого охранник, не пожелавший пропускать скорую без документов, утробно заорал. Его крики заглушил рев двигателя. Автомобиль кидало из стороны в сторону, но как только мы выбрались на ровную дорогу, все прекратилось.

К этому времени средство, что мне ввели, еще не прекратило действовать. Я лежал с закрытыми глазами, когда шум колес изменился: что-то захрустело под ними, и автомобиль замер на месте. Хлопнула дверь с пассажирской стороны, тут же включилась слепящая лампочка.

– Как дела, господин барон? – вполне серьезно поинтересовался мужчина с впалыми щеками и проседью на висках. На вид я бы дал ему около сорока пяти. – Прошу прощения за неприятные процедуры. Не дергайтесь, сейчас я введу вам средство, которое вас вернет в норму. Мы вас спасли.