Анна Помогаева - Не верь глазам своим

Очень хотелось увидеть этого Левиша, но вот общаться с ним не хотелось, разве что узнать про ту, другую. Когда Даше показали графа Левиша, она попыталась, не приближаясь, очень внимательно его разглядеть и запомнить таким, каким он выглядит под зеркалами, чтобы потом, когда ей придется с ним общаться, а ведь таки придется, страх не надиктовал ей что-нибудь особо жуткое в его облике. К сожалению, запомнить его черты оказалось довольно трудным делом. Инспектор Левиш имел крайне смазанную и ничего не выражающую внешность. Это бледное худое лицо и сутулые плечи контекст разговора мог отнести и к образу бездушного чинуши, и к образу коварного инквизитора.

Какое-то время Даша успешно уклонялась он непосредственного контакта с инспектором. Это не составляло особого труда, так как отбоя не было от желающих пообщаться с ней. Даша даже не пыталась запомнить имен тех, с кем ее знакомили. А уж лица сами по себе запоминать здесь занятие и вовсе неблагодарное. Князь Милон успевал везде, но и Дашу надолго не оставлял и предпочитал сам представлять ее гостям.

Гости наслаждались затейливо оформленными закусками, пили красное вино и мед, а с зеркального экрана им играли скрипки и флейты. Несколько раз гости затихали, слушая сладкоголосого певца. Даше не доводилось раньше бывать на великосветских банкетах в своем мире, но если судить по кино, то этот прием, по сути, ничем от них не отличался. А возможно, был и много роскошнее. Ведь только под зеркалами в Зарнии имело смысл надевать украшения и облекаться в одежду ярких цветов. На зеркальных балах был шанс показать себя в лучшем свете, и с помощью чистого декора, драпировки, драгоценностей, с помощь цвета и света, убедить, заставить собой восхититься. Заставить запомнить именно в таком блестящем обрамлении, чтобы потом и простая льняная рубаха была освящена памятью этого блеска.

От вина у Даши слегка кружилась голова, она радостно улыбалась и без умолку щебетала. Ей было приятно находиться в центре внимания, нравилось факельное освещение в наступивших сумерках, его отсветы в зеркалах, роскошь нарядов и нежная ненавязчивая музыка, которой музыканты с другой стороны зеркального экрана услаждали гостей.

Но в конце концов наступил тот момент, когда она прямо перед собой увидела господина Левиша и услышала его скрипучий голос:

– Вы госпожа Даша, не так ли? Позвольте представиться.

– Можете не трудиться, – перебила его Даша, – я знаю, что вы инспектор Левиш, вы ловите шпионов, и вам отдают всех попавших сюда несчастных девушек. Вы хотите меня забрать?

Инспектор изобразил подобие улыбки и сказал:

– Возможно, в этом не будет необходимости. Мне лишь надо будет побеседовать с вами, а это можно сделать и здесь, в доме князя.

– Я хотела бы повидаться с другой загра̀нницей. Это можно будет?

Левиш поморщился.

– Возможно. Она …

В этот момент послышался громкий голос: «Господин Милон, господин Левиш!»

На зеркальной панели, на которой только что играли музыканты, царил небольшой переполох. На передний план из глубины зазеркальной комнаты пробирался молодой человек, буквально расталкивая музыкантов.

– Извините за то, что я вмешиваюсь, но у меня срочное донесение графу Левишу.

– В чем дело? – спросил у молодого человека князь Милон.

Юноша на экране прижал руку к груди и поклонился:

– Извините еще раз, за то, что врываюсь столь грубо, но в доме господина Левиша пожар, и мы сочли необходимым известить его как можно скорее.

Левиш побледнел, замер, а потом бросился к экрану.

– Насколько сильный? Я могу переместиться прямо в дом, или это опасно?

– Горит гостевой флигель. И да, вы можете переместиться, в этом крыле пожара нет.

Левиш бросился в палаты. А Милон спросил у юноши на экране:

– Из-за чего начался пожар?

– Я сам не видел, мой господин, но, говорят, это загра̀нница. Она обернулась огнедышащим змеем, подожгла флигель и улетела.

Известие вызвало легкий переполох среди гостей, которые, само собой, с появлением молодого человека прекратили любые разговоры и с любопытством выслушали весть о пожаре. Последняя же фраза юноши отразилась заметным оживлением, и вокруг Даши как-то вдруг образовалось пустое пространство. Все глаза были обращены на нее.

На следующий день Даша безвыходно сидела в своей комнате. Ей было тошно при мысли, что она вот выйдет и снова на нее будут смотреть, как на чудище, со страхом и отвращением. Если бы она менялась, все бы в ней сейчас видели именно змеюку или дракониху. А та иномирянка и не превращалась, наверное, ни в кого. Любят они придумывать всякие образы друг для друга, вот и напридумывали, что раз загра̀нница, значит страшная и опасная. Ксенофобия в чистом виде. А может, она и не загра̀нница вовсе, а ихняя, меняющаяся, просто, когда ее подобрали, она больна была. А к пожару, конечно, она отношения не имела. А может, имела? Ну даже если так, то вполне обычным образом. Просто перепугали ее там, вот она с перепугу и подожгла все. В нашем мире не очень привыкли с открытым огнем дело иметь, с факелами, свечками и так далее. И в деревянных домах давно не живем. Что же тут удивляться. Пожар по неосторожности. А они сразу дракона видят…. И Милон тоже хорош…

При воспоминании о том, как князь вчера, вместо того, чтобы быть ее опорой перед гостями, взять за руку, например, словно перестал ее замечать, у Даши на глаза навернулись слезы. И сегодня он не пришел и не послал никого узнать, как она тут. Сидит тут одна, как дура.

Нет. Так думать не годится. Как она здесь будет, если привыкнет смотреть на мир таким образом? Так, чего доброго, она своего князя в следующий раз без зеркал увидит хорьком, как Маняша, а не прекрасным принцем. В конце концов, князь никогда не приходил к ней в горницу. Может, он и не заметил ничего особенного. Подумаешь, кто-то как-то не так на Дашу глядел. Никто же не оскорбил, не ударил. Князь же очень занятой человек. Вечером, за ужином, Даша ему все скажет, а он ее утешит.

* * *

Милон мерил шагами комнату.

– Нет, какая досада! – уже который раз восклицал он, – ну почему к этому остолопу Левишу попалась та, а ко мне эта?!

– Вы что, жалеете, что это не у вас флигель спалили? – спросил мэтр Киш, чинно сидевший на стуле в углу.

– Ой, уж я бы с ней договорился! —воскликнул Милон.

– А что вы намерены делать с Дашей?

– Киш, ты мой советник, вот и посоветуй!

Киш задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– Я так полагаю, мой господин, что женитьба на этой девушке сейчас не будет являться благоприятным фактором с точки зрения выборных перспектив. Необходимых вам умений девушка не проявила, и уже очевидно, что и не проявит. Однако за ней сохраняется большая ценность как источника информации об ее мире. Рассказывает она охотно. Более того, ничего подобного тому, что она рассказывает, не встречалось мне до сих пор в доступных источниках о загра̀нниках. Правда, она наделена живим воображением, что может поставить под вопрос степень достоверности ее рассказов, и тем не менее, они определенно представляют научный интерес.