Марина Ноймайер - Хранительница небес

Лео нет. Лео нет. Лео нет.

Эти два слова – единственное, о чем я могу думать. Они гудят в моей голове, словно оглушительные басы в ночном клубе, беспрестанно и настойчиво – невозможно пропустить мимо ушей.

Я оставила его в прошлом. Он лежал на земле раненый, истекающий кровью и ослабевший; и, что самое худшее, моя попытка перенести его в настоящее привела к тому, что я его потеряла. Портал, в который я его втянула, не только не вернул, но и выплюнул его где-то на полпути. Если бы только все получилось, он был бы сейчас здесь. Со мной.

Но вместо этого он… где-то там.

Я впиваюсь дрожащими пальцами в бедра через влажную ткань платья, но почти не чувствую боли. Ничто не способно продраться сквозь гул моих мыслей.

Лео нет .

Только что мы с ним были в Риме 1500 года. Кажется, что еще минуту назад спускались в подземный акведук, чтобы освободить Чезаре Борджиа из лап Люция… У нас получилось: мы спасли Чезаре от утопления, предотвратив безвозвратное изменение хода истории. Но какой ценой? Зодиак Лео был утерян навсегда… Люций просто вырвал его из тела наживую.

До боли зажмурив глаза, я снова переживала момент, когда Люций приставил нож к запястью Лео. Его крик разорвал меня на части… Как он призывал меня возвращаться назад одной. Без него.

Лора, моя лучшая подруга, все еще стоящая передо мной на коленях вместе с моим братом, утягивает меня в свои объятия. До этого она не решалась прикоснуться ко мне. Вероятно, я слишком напугала ее своим внезапным появлением в коридоре – окровавленная и в слезах. Но сейчас она прижимает меня к себе, безудержно всхлипывая, и я позволяю себе утонуть в этих спасительных объятиях.

Лора продолжает гладить меня по спине, нашептывая какие-то успокаивающие глупости, от которых я начинаю рыдать только сильнее. Слезы жгут глаза кислотой, но легче не становится. В какой-то момент я все же отрываюсь от Лоры, утирая рукавом мокрое лицо, чтобы заметить, с каким ужасом на меня глядит Пауль. Он бледнее обычного, с трясущимися руками, прожигает взглядом дыру в моем теле, где на платье расползается огромное темное пятно крови.

– Нужно срочно осмотреть рану, – чуть заторможенно произносит он. – Лора, поможешь мне?

Ему явно неловко раздевать собственную сестру, но Лора быстро схватывает и принимается расстегивать лиф, чтобы они могли осмотреть рану. У меня словно онемело все тело: я, вероятно, и открытый перелом бедра сейчас бы не почувствовала. Тихо чертыхаясь, Лора возится с влажной тканью, угождая в ловушки старомодного лифа – из-за которого я и сама вечно раздражалась, раздеваясь без чьей-либо помощи, – но в конце концов ей удается расшнуровать верх и обнажить тонкое нижнее платье. На белой ткани пятна крови выделяются еще отчетливее, и, решительно схватившись за прореху, оставленную кинжалом, Пауль ее разрывает.

Лора опускается передо мной на колени рядом с Паулем, и в ее испуганном взгляде буквально читается: «Подружка, ты очень плохо выглядишь», но меня это не волнует. Мне не оставили зияющей раны на горле и не изрезали запястье в попытке отнять зодиак – моя рана ничто по сравнению с тем, что произошло с Лео.

Мне хочется сжаться в комочек от бушующей боли внутри, но Пауль удерживает меня за плечо, сосредоточенно рассматривая рану, а после переводит взгляд на Лору, склонившуюся надо мной так, что ее нос едва ли не утыкается мне в ребра.

– Ты… как?

Постепенно заражаясь их беспокойством, я изумляюсь: насколько, должно быть, ужасно выглядит это ранение, если они так реагируют. Неужели травма все-таки серьезнее, чем я предполагала?

– А что такое? – вместо слов из моего горла вырываются невнятные хрипы. Пауль закусывает губу, подбирая слова помягче.

– Когда тебя так пырнули? – наконец спрашивает он.

Я не совсем понимаю его вопрос: вся моя одежда пропиталась кровью, которая еще не успела запечься, и было видно, что рана совсем свежая.

– Незадолго до моего возвращения. – Я усилием воли выгоняю из своей головы образы грота, от которых снова хочется разрыдаться.

– Просто хотел убедиться, – бормочет Пауль, – потому что рана уже заживает… Края почти сомкнулись и… – Он замолкает, продолжая смотреть на мой бок полным неверия взглядом.

– Это что, чешуйки? – встревает Лора. – Как у… змеи…

– Что?

Я порываюсь вскочить, чтобы посмотреться в зеркало, но головокружение заставляет меня, тяжело дыша, осесть обратно на пол.

– Прекрати, посиди спокойно! – предупреждающе осаждает меня Пауль. – Ты и так потеряла много крови, к тому же еще не отошла от шока.

И пусть слово «шок» даже близко не описывает мое состояние, я послушно остаюсь на месте.

После того как головокружение немного отступает, я осторожно осматриваю свой торс. Для этого приходится извернуться, но, когда наконец вижу рану через дыру в нижнем платье, у меня перехватывает дыхание. Там, где по всем законам физиологии должна находиться рваная рана, уже натянулась тоненькая свежая кожа. Гладкий край покрыт струпьями, и, если присмотреться, это действительно похоже на сухие чешуйки, отслаивающиеся от кожи, словно у линяющей рептилии. Да, Лора оказалась абсолютно права, сравнив меня со змеей…

Меня охватывает приступ иррационального страха. Это выглядит совершенно ненормально: мало того что рана затянулась с безумной скоростью, так еще и эта чешуя, ничего общего не имеющая с отмершими клетками человеческой кожи.

– Странно, – сухо резюмирует Пауль и задумчиво покачивает головой. – Возможно, мне следует взять образец кожи для изучения. Это и в самом деле любопытно…

– Пауль! – фыркает Лора, шлепая его по руке. – Ты вообще слышал, что она сказала?! Лео, возможно, безвозвратно застрял в прошлом, так что, пока у Розали не раздвоится язык и зрачки не сузятся, эти странности с кожей могут и подождать. – Она замолкает ненадолго, прежде чем подытожить: – Нет, не так: все сейчас может подождать.

С решительным блеском в глазах она поднимает меня на ноги под озабоченным взглядом Пауля, а затем, осторожно приобняв за талию, мягко подталкивает в сторону ванны и демонстративно защелкивает за нами дверной замок.

– У тебя вся одежда в крови… – Сморщив нос, она помогает мне окончательно избавиться от платья, которое теперь больше смахивает на мусорный мешок. Я обхватываю себя руками в попытке согреться: холод римских вод из акведука Виа дель Назарено все еще пронзает до костей.