Валерий Пылаев - Горчаков. Лицеист

С тех пор, как погибли родители: разбились на машине по дороге в Елизаветино, наше имение под Гатчиной. Ровно два года назад, почти день в день… Вот так совпадение. Я без труда выудил это из памяти, вот только особой тоски почему-то не испытал.

Наверное, просто уже успел привыкнуть.

На старшего брата легли все дела семейства. И он тянул чуть ли не в одиночку: Миша не вылезал с учений, а от почти столетнего деда и недоросля толку было немного. Зато вред… вред присутствовал.

Да уж. Удружил я Косте, ничего не скажешь.

– Как видите, я жив и будто бы даже здоров, – проговорил я. – Княгиня Бельская умеет творить чудеса.

– Приберегите это для интервью, ваше сиятельство. Не смею сомневаться в таланте княгини, но подобное… нет, такое не под силу даже ей. Однако чудо действительно случилось! И мне, как другу семьи, – Колычев склонился вперед и заговорщицки подмигнул, – вы можете смело рассказать, как все было на самом деле!

– Боюсь, сказать мне нечего, – вздохнул я. – Наверное, просто повезло.

– Если так – пусть вам везет и дальше, дорогой друг. – Колычев снова широко улыбнулся, хотя в его глазах на мгновение мелькнуло разочарование. – В таком случае, не смею вас больше утомлять… Но скажите, князь Воронцов уже почтил вас визитом?

Воронцов? Еще один любитель гонок по Невскому?

– Нет. – Я на всякий случай даже промотал в уме весь день – с самого пробуждения. – А должен был?

– Видите ли, какое дело… – Колычев поднялся и прижал к груди портфель, словно пытаясь от чего-то защититься. – Я взял на себя смелость говорить с его сиятельством… И советовал ему посетить вас здесь: так сказать, замять дело без шума… без скандала.

– А в чем, собственно, вопрос? – удивился я. – Мы в равной степени виновны перед ее императорским величеством и всем дворянским сословием. Разве не так?

– Мудрые слова, друг мой! – Колычев яростно закивал. – Однако следует ли забывать, что его сиятельство князь Воронцов куда старше вас? И то, что простительно вам, юноше, для него неприемлемо! И если уж он втянул вас в действие, которое едва не закончилось трагедией для всего вашего рода, вы вправе… вправе требовать извинений!

За то, что я до неполных семнадцати лет не перестал быть малолетним идиотом?

– Позвольте напомнить вашему благородию, что я в первую очередь титулованный дворянин и лишь во вторую – юноша. – Я чуть возвысил голос. – И нет никакого достоинства в том, чтобы за мои проступки ответил другой.

– Как пожелаете, ваше сиятельство. Не смею спорить! – Колычев попятился к двери. – Но знайте: что бы ни случилось, я всегда и всецело на вашей стороне.

– Премного благодарен, – буркнул я.

Расшаркивания уже успели меня утомить.

– Ваше сиятельство… Не знаю, успели ли вы поговорить с братьями, но если вам что-нибудь нужно – здесь, в больнице, – только скажите! Я распоряжусь доставить…

Почему бы и нет?

– Ну… думаю, накормить меня накормят, так что только книги. В первую очередь – по истории и географии. – Я на мгновение задумался. – Буду восполнять пробелы, раз уж есть такая возможность… И неплохо бы хоть какую-то одежду. Уж не знаю, кто еще решит навестить меня, не хотелось бы встречать их в больничной робе.

– Книги?.. – Колычев явно ожидал услышать что угодно, кроме этого, однако тут же снова лучезарно улыбнулся и двинулся к двери. – Как пожелаете, ваше сиятельство! Сделаем все в лучшем виде!

Поверенный нашего благородного семейства был отчаянно мил, но когда его шаги стихли в коридоре, я вздохнул с облегчением.

– Господи, избавь меня от друзей, – пробормотал я, укладываясь обратно на кровать, – а от врагов я как-нибудь избавлюсь сам.

Неведомо откуда всплывшая в голове фраза кого-то из почивших мудрецов вернее некуда отражала… суть. Услужливость и любезность Колычева не только успели смертельно надоесть, но и вполне могли втянуть меня в очередную историю. Если память отшибло не окончательно – Воронцов был тем еще засранцем. И уж конечно, не стал бы извиняться, вздумай я этого требовать.

Впрочем, это почему-то волновало меня не так уж сильно.

Все, что я заказывал, привезли где-то через час или два. К счастью, не сам Колычев. Хмурый невысокий мужик притащил две авоськи – и не только с полным комплектом одежды и видавшими виды книгами в кожаном переплете, но и… с комиксами?

– Я что, это читаю? – Я покрутил в руках что-то цветасто-глянцевое с крупными буквами и здоровенным мужиком в черном плаще на обложке. – Мда-а-а…

Еще как читаю… читал – подсказала память. И даже находил все это дело занимательным. И уж точно в здравом уме не взялся бы за книги.

Значит, будем считать, что мой ум теперь не здравый.

Вместе с одеждой и остальным Колычев отправил мне целый мешок сладостей – печенья, карамелек и конфет «Коровка». Конечно, я бы скорее предпочел курево…

Черт, да с чего я вообще все это взял?! И откуда у меня тяга к табаку? Будь каши в голове чуть меньше, я бы уже перестал обращать внимание на странные мысли. Вот только они все появлялись и появлялись откуда-то. Я посмотрел на лежавшую у меня на ладони конфету и понял: где-то я это уже видел.

Фантик был другого цвета, заворачивался иначе – смешным вытянутым конвертиком, но конфета – та же самая! И я тут же представил, как еще детскими пальчиками цеплял кончик засахарившейся бумажки, добирался до лакомства и…

– Да твою ж… матушку! – Я схватился за полыхнувшие виски. – Все! Понял! Больше не буду…

Боль накинулась снова – будто поджидала, когда я опять попытаюсь проникнуть в запретное. Однако на сей раз оказалась не такой сильной: похоже, сказывались «тренировки». Ломота в висках прошла через пару минут, и я устроился на подушке с «Историей государства Российского в кратком изложении» древнего издания. Похоже, еще дореволюци…

Чего?.. Тьфу ты, кому скажешь – засмеют. Уж три с лишним сотни лет Романовы на престоле, дай Бог Екатерине Александровне здоровья. Не было тут никаких революций, да и быть не могло. Мы ж не Франция какая…

Я перелистывал страницу за страницей, то и дело переключаясь на книжки по другим странам – когда не хватало понимания. Древний мир: Египет, Греция, а за ними и Римская империя: преданья старины глубокой.

То ли тогда Одаренных было слишком мало, то ли они еще не обрели настоящего могущества… то ли благоразумно предпочитали держаться в тени. Гроза разразилась позже – в Средние века. Болезни и войны за осколки античного наследия, продолжавшиеся чуть ли не тысячу лет, не раз выкашивали Европу едва ли не на треть, но не меньше унесли и костры Инквизиции.

Одаренные больше не могли – или просто не стали – скрываться, и их менее удачливые братья по виду homo sapiens устроили самую настоящую охоту на ведьм. Правители, которым не досталось магических способностей, объявляли войну соседям, а чернь и мелкие землевладельцы вешали и сжигали «колдунов» без суда и следствия. Общее число жертв исчислялось чуть ли не миллионами, а Одаренные гибли тысячами. Но среди них нашлись и те, что не стали прятаться, вступили в войну…