Саймон Вэйл - Не делай глупостей

Краем уха я услышал шаги, но не повернул голову, чтобы посмотреть, кто это. А потом в сознании вспыхнула мысль: внутри этого человека есть кровь. И ее можно пить. И тогда мое тело перестало мне подчиняться. Управление взял на себя кто-то другой, кто прятался где-то глубоко внутри.

Я вскочил. В двух шагах стоял высокий человек в дорожном плаще. Его правильные черты лица, прямой нос и смуглая кожа кого-то напоминали, но мне сейчас было все равно. Я прыгнул, метя растопыренными пальцами в его горло. И промахнулся. Человек оказался слева от меня, поднял руки, и его ладони запылали. Длинные пальцы стремительно мелькали, выплетая что-то замысловатое прямо из пучков света, которые он мял, словно это была осязаемая материя.

Человек шагнул ко мне и быстро коснулся моей головы. Я рванулся, но он каким-то образом удержал меня, провел пальцами по лицу, и в следующее мгновение я рухнул на землю. Ощущение было такое, будто меня только что несколько минут били ногами. Но зато я чувствовал себя собой! Преодолевая боль, я поднялся и склонился перед человеком, спасшим меня от чудовищной участи, но потерял равновесие и рухнул бы вновь, если бы Молчаливый не поддержал меня. Молчаливый улыбался. Молчаливый делал вежливые жесты, означавшие «Да брось ты! Да любой бы на моем месте!». Молчаливый похлопывал меня по плечу и был очень рад меня видеть.

И тут я вспомнил про остальных. Ухватив непослушными пальцами рукав его плаща, я потащил удивленного бога за собой к колодцу.

Мы успели. Люди еще более-менее держались благодаря тому, что трое незараженных наладили систему бесперебойной подачи воды. Но вот лошади выглядели ужасно, и Молчаливый сперва занялся ими, потом людьми, боявшимися отойти от колодца хотя бы на шаг, и под конец – самим колодцем. Закончив, наш улыбчивый спаситель вытащил полное ведро и протянул нам. Все отказались. Тогда Молчаливый поставил ведро и объяснил, что нам необходимо попить водички и расслабиться, потому что водобоязнь – это очень неприятно. Я не мог не согласиться с его аргументами, и мы все выпили воды. Потом я попросил прощения у Куин и предложил восстановить ей здоровье, но оказалось, что Молчаливый позаботился и об этом.

Теперь, когда все закончилось, история с водой казалась страшным сном, хотя я знал, что она случилась на самом деле. Как будто часть моего сознания пыталась найти простое объяснение тому, что произошло, и теперь втюхивало мне это объяснение всеми возможными способами.

Пока я прислушивался к себе, Камилла внимательно наблюдала за нашим гостем. Тот, не теряя времени, развел на земле большой костер (чуть в стороне от колодца и последствий чистки желудков).

– Даже удивительно, что вы еще не задали ему ни одного вопроса, – сказал я Камилле.

Профессор задумчиво пожевала губами.

– Раз он пришел, то сам расскажет все, что сочтет нужным, – произнесла она, глядя, как Молчаливый вытаскивает из инвентаря какие-то предметы. – Если классика чему и учит – то тому, что с богами нужно вести себя поосторожнее.

Увидев, что мы смотрим в его сторону, Молчаливый выпрямился и приглашающе замахал руками. Мы послушной гурьбой подошли. Молчаливый торжественно пригласил нас садиться. Лицо у него было серьезное, но в глазах пряталась хитринка. Он поднял с земли связку каких-то растений. Я узнал их сразу же: длинный жесткий стебель, увенчанный плотным цилиндром, покрытым коричневатым бархатистым ворсом. Рогоз. Здесь он точно так же произрастал на берегах рек и озер. Зачем Молчаливый притащил его в степь? Молчаливый тем временем раздал каждому по растению, сел поближе к костру, и вот тут я отчетливо увидел, что он как будто прячет улыбку.

Подняв прут, наш спаситель сунул его в костер и стал поджаривать. По его знаку мы сделали то же. Молчаливый следил, чтобы все жарили правильно – не совали в самое пламя. А потом до меня донесся запах, и я сперва не поверил собственному носу. Куин, сообразив в чем дело, вытащила свой прут из огня и откусила. Глаза ее расширились от удивления, и она мигом обгрызла свое растение дочиста. Глядя на нее, я тоже не удержался.

Бархатный ворс оплавился, превратившись в тонкую сладкую корочку, под которой пряталась начинка из горячего зефира. Это был самый нежный и вкусный маршмэллоу, который я когда-либо пробовал. Угощение здорово подняло всем настроение, придало сил, а Молчаливый уже раздавал по второму стеблю. И никто не отказался.

Когда все наелись и напились воды (уже без опаски), некоторое время вокруг костра царила умиротворенная тишина. День клонился к закату, и меня слегка потянуло в сон. Но Молчаливый не позволил нам спать, объяснив, что у него мало времени. Он заговорил, изъясняясь короткими немыми сценами, которые он разыгрывал в основном при помощи рук. Его пальцы казались самостоятельно мыслящими существами: они преображались, словно артисты, играли разные роли, воспроизводя ситуации и слова и целые предложения. Молчаливый, вне всяких сомнений, был мастером жестовой коммуникации, которому не требовался какой-то специальный язык, чтобы объясниться. И вот что мы узнали.

Сперва был только Автор. И Автор хотел создать мир. Настоящий мир, а не жалкую имитацию. Задачка была серьезная, но Автор умел пользоваться источниками информации, а для такого человека нет невозможного. Впрочем, долго копать не пришлось: Автор позаимствовал первые слова первой же книги, которая пришла ему в голову – в начале его мира тоже будет слово.

Чтобы мир народился из слова, нужен был тот, кто это слово произнесет, и тот, кто это слово услышит. Тогда Автор сделал свою первую частичную копию, и она стала Слушателем. Всегда пребывающий во сне Слушатель был лишен тела. Ему лишь предстояло вырастить его. Им должен был стать будущий мир.

Автор начал работу над словом, но, когда он составил первые тома и попробовал прочесть их Слушателю, оказалось, что тот плохо воспринимает его чтение. Грань между мирами оказалось не так просто преодолеть, нужный эффект не наступал. Автор долго бился над этой проблемой, но в конце концов нашел подсказки во всё тех же источниках и понял, что ему потребуется посредник. Он сделал еще одну копию, и она стала Чтецом, промежуточным звеном и инструментом Автора. И мир начал рождаться, и все в нем было прекрасно, пока однажды Чтец не заметил у себя странные провалы в памяти. Некоторые свои работы … он не помнил, как он их начитывал… Он стал искать причину и выяснил, что Автор предал его. Он стирал Чтеца и перезапускал заново. И не один раз. Автор экспериментировал с Чтецом, пытаясь добиться наилучшего результата, и часто эти эксперименты больше всего походили на пытки.

Когда Молчаливый дошел до этой части, мы все сидели в оцепенении. Пальцы рассказчика чуть заметно дрожали, а его лицо с поразительной скоростью меняло мимику, переключаясь между героями повествования.