Алексей Акданин - Взлёт Коршуна

Пришлось сильно ткнуть собеседника костяшками пальцев в печень для лучшего взаимопонимания.

– Я говорю: как он выглядит?

– Высокий, худощавый. Сутулится. Седоватый брюнет. Лет на пятьдесят выглядит. Мастюха у него… э-э-э, татуировка то есть, на груди – орёл, и пальца безымянного на левой руке нет, – быстро оттарабанил охранник.

– Остальные кто?

– Пристяжь его. Сеня и Серб. Тоже в авторитете.

– А ты у нас, значит, рядовой пехотинец? И что, вот так один охраняешь дом?

– Ну да. Я-то что? Мы с Андрюхой и Мурым по суткам тут типа охраны. Ну, так, главное по ночам камеры проверять. Днём типа спим. А потом двое суток выходные. Ты это, если чё, крови не успел пустить, то можно без обид разбежаться. Потолкуй с Седым, он раскидает рамс.

– Потолковать, говоришь? Ну что ж, потолкуем…

Седой не был магом. Но он был сильным человеком. Сильным и дерзким. А главное, умным. Если бы не это, быть ему рядовым быком в какой-нибудь банде. А то и в тюрьме, или вообще – на кладбище. Но интеллект у него был развит очень хорошо. Криминальный путь его был достаточно жесток и кровав, но Кручин Вячеслав Григорьевич с юных лет хотел жить хорошо. Хотел богатства и власти. И на своём уровне он этого добился. Вот уже десять лет с маленьким хвостиком он был смотрящим за Обнинском.

Город с населением почти триста тысяч человек. Пять относительно крупных преступных группировок и почти два десятка мелких банд. Все они признавали его право и силу. Все они признавали его решения. И все они несли ему его долю. Седой платил всем: начальнику полиции города, прокурору города, мэру города. Платил нерегулярно, но зато крупными суммами. Судьям также платил, но только за конкретные решения. По сравнению с его доходами, всё это были крохи. Уже к сорока пяти годам его позиции в городе делали его недосягаемым для уголовного преследования. Последние шесть лет Седой сам не участвовал в совершении преступлений, хватало подручных. Но при этом он зорко следил за соблюдением своих интересов.

На днях один из его бригадиров, Сеня, подкинул вкусную тему. В городе буквально из ниоткуда появилась крупная фирма такси, сожрала всех конкурентов, и теперь там крутятся очень хорошие деньги. За фирмой вообще никто не стоит, и даже охранного договора у неё ни с кем нет. Вот совсем народ берега попутал! Рулит там какой-то молодой мужик, некто Карякин. Ездит также сам, без охраны. Полицаям даже не платят! В общем, наш клиент. Сладкий, как пломбир.

Пробив тему, дал добро на работу с водилами. С директором связываться пока не хотелось, сначала решили потрясти шоферюг.

Вчера несколько Сениных торпед порассказали таксистам, как тем жить правильно. А уже сегодня Седому приходится общаться с непрошеным гостем.

– Ты кто? – Седой тяжело глянул в глаза гостя. На матерчатую маску встроенным динамиком изменения голоса смотреть было без толку, а вот глаза… Глаза – это зеркало души. Седой знал, что его прямой взгляд глаза в глаза выдержать могли единицы. Но тут…

Глаза Кручина встретились с глазами налётчика, и Седой почувствовал, как его воля крошится на мелкие куски, а чужая воля и сила подавляют его личность без слов, одним взглядом. Седой отвёл глаза от такого страшного гостя и попытался вытереть выступивший пот со лба. Тщетно: руки были стянуты пластиковыми одноразовыми наручниками.

– Расскажи мне, с чего это твои люди решили наехать на таксистов из «Стрелы», – послышался голос гостя…

Ситуацию с рэкетом я решил очень жёстко. Во-первых, так советовал Тень. Во-вторых, я понимал, что по-другому вопрос быстро решить не получится. Поэтому вчера ночью умерли три бандита. Почему три? Потому что Седой остался жив. Более того, именно он убил всех троих, прямо под камерой наблюдения. Для этого пришлось дать ему целых пять минут времени на размышления и отрубить мизинец на руке. Теперь у меня есть жёсткий диск с файлами записи камер наблюдения, номер личного телефона смотрящего за городом и два миллиона рублей налом в спортивной сумке – небольшой штраф за наезд на моих работников.

В доме у Седого денег было больше, тысяч на восемьдесят с копейками, но круглые числа мне как-то больше импонируют. Ещё там была куча драгоценностей, в основном золото в виде разнообразных изделий, но зачем оно мне надо? Мало ли откуда они у него? Может, ворованное? Так что я ограничился деньгами.

Придя домой, я принял душ и переоделся. После утреннего кофе меня ждала тренировка. Ну как тренировка? Скорее, утренняя зарядка. По утрам я обычно бегал и занимался в нашем дворе на турниках и брусьях. Вот по вечерам или по ночам приходилось убегать в парк или в лесок для полноценных тренировок по методикам Суперов.

Во дворе меня уже ждал Вовка Чумаков. С прошлого года он составляет мне компанию по утрам, так как увлёкся воркаутом.

– Здорово, братан! – полез ко мне с обнимашками этот лось.

Вот как так? Я занимаюсь с раннего детства, а он – только год. Но вымахал он за этот год на голову выше меня. Я по-прежнему очень худой, сухой даже. Да, жилистый, и мышцы, как камень, но массы нет. И роста среднего, и это я ещё вытянулся, а он – вот прямо былинный богатырь: рост, стать, мускулатура. Конечно, я намного сильнее и быстрее, но в плане внешности ему занятия больше на пользу пошли.

– Салют, Вовка! – обнял я друга в ответ.

Вдвоём мы побежали по привычному маршруту.

– Ну, ты как, не передумал? С деньгами за учёбу помогу, ты же знаешь, – спросил я Вову.

– Не, братик. Не надо. – Вова улыбнулся и помотал головой. – Я не сомневаюсь, что ты поможешь. Но я хочу сам, понимаешь? Да и нравится мне это дело.

Дело в том, что Вовка решил не идти в выпускной десятый класс. Причина номер один – финансовая. За десятый класс уже надо платить. С деньгами я предлагал ему помочь, но он отказался. Вместо учёбы он решил идти работать помощником кузнеца. Тут и крылась причина номер два. Вовка после тусовки с реконструкторами увлёкся плетением кольчуг и вообще кузнечным делом.

– Тут ещё такое дело. Мама сказала, что в опеку поступили на тебя бумаги. Тебе ж шестнадцати ещё нет. Мама просила тебя заехать к ней, там какая-то муть, короче. Мне не объяснила. Но наказала передать тебе, чтобы ты не тянул, желательно сегодня встретиться.

Мама Вовы, тётя Люда, а для меня – мама Люда, работала в исполкоме нашего горсовета, как раз специалистом органов опеки и попечительства. Я с ней советовался, когда мама была ещё в коме, да и сразу после похорон. Дело в том, что я, как сирота, не достигший шестнадцатилетнего возраста, должен был находиться в приюте. Но был хороший шанс, что сработает человеческий фактор, и я смогу избежать этого. Бумажки, они моментально не появляются. А в следующем году мне уже стукнет шестнадцать. После чего – никакого приюта.