Владимир Комарьков - Хроники Арли. Книга 3. Я – инквизитор

Над костром повисла липкая тишина. Я огляделся: эльф, как обычно в последнее время, сидел где-то там, в полной темноте, отдельно от нас. Я очень надеялся, что он хоть краем уха слушал наш разговор.

С того самого разговора полоса отчуждения между мной, Орриком и Валеной стала потихонечку таять. И хоть о возврате прежних доверительных отношений было говорить преждевременно, ледок похрустывал, а кое-где и растаял вовсе, – так у меня появилась надежда, что все в конце концов обойдётся. Как я и предполагал, довольно сложно бояться того, кто чуть что падает с лошади, выглядит моложе любого из твоих братьев и вообще ростом не дотягивает даже до груди. Валена мне прямо заявила, что после всего увиденного каждую секунду ждала, когда я вымахаю выше князя, у меня из глаз потечёт огонь, а из горба вылупятся крылья. Да чего уж там, от крыльев я бы и сам не отказался – могучих, широких, чтобы взмахнул и… На этом месте воображение обычно рисовало мне, как я улетаю в зенит, гордый и величественный. Вот только подгрызал меня червячок сомнения: уж больно все не как у людей выпадает на мою долю. А ну как и тут вырастут у меня не великие и могучие, а две кривульки, как лапки у тираннозавра. И что мне с ними такими делать? Прятать под плащом до скончания веков? Не-ет, уж лучше горб, тут хотя бы с церковью объясняться не надо – калека и калека.

С эльфом дела обстояли гораздо хуже. Что варилось в его высокородной голове, одному богу известно. Я не смог понять, слышал ли он хоть что-нибудь из той беседы, – на следующее утро Аридил, все такой же презрительно-высокомерный, повел наш отряд дальше, все сильнее забирая к востоку. Даже его аура, отчетливо пузырящаяся над головой, ни на шаг не приблизила меня к разгадке. Спрашивать же в открытую я не рискнул – кто знает, как он отреагирует на мой вопрос. Вдруг я оскорблю его тонкую эльфийскую натуру ещё больше? Хотя в общем-то куда уж больше? Жить одной лишь клятвой уничтожить врага, чтобы спасти семью, и выяснить, что, убив его, станешь лишь виновником их гибели – это даже не насмешка судьба, это я вообще не знаю, как называется. Каково ему вместо моей смерти заполучить необходимость сдувать с меня пылинки? Тут у любого крыша поедет.

На фоне всех этих проблем наши материальные лишения показались бы жалкими пустяками… кому-нибудь, но только не мне. Как в той присказке говорится: «Деньги то начинают кончаться, то кончают начинаться». Вот это точно про нас. Князь в ответ на мою просьбу ссудить нас небольшой суммой лишь улыбнулся и похлопал меня по плечу, заявив что-то вроде: «Ты тут без меня справился, так и там не пропадёшь». Черт, да эта благородная скотина даже не соизволила возместить Аридилу расходы на связь! Для кого мы тут горбатились и кровь проливали?! В общем никого не удивило, когда на третий день нас вежливо, но настойчиво попросили покинуть помещения, которые мы занимали, недвусмысленно намекнув, что не стоит качать права. Стоит владельцу постоялого двора сказать хоть слово, и мы живо переедем в помещение напротив ратуши – там, говорят, у каждого будет по комнате, удобному лежаку и окна в полоску.

Мне едва хватило мелочи, чтобы наскрести хоть какие-то припасы в дорогу. Нас ждал сухой паёк, трава вместо перины и возможность показать себя лихими охотниками: без свежатины наше предстоящее путешествие окажется не таким уж и долгим – на одной крупе далеко не уедешь. Ну и каково же оказалось мое изумление, когда выяснилось, что в нашей весёлой компании луком толком никто не владеет.

– Пусть простолюдины с луками балуются, – отмахнулся Оррик. – Воинам пристала только благородная сталь!

Я в бессильном изумлении развел руками.

– Есть ты что будешь? Благородную сталь?

– Деревень по пути навалом – неужто мы себе жратвы не найдем?!

– А платить за постой чем?

Оррик уставился на меня с удивлением.

– Сдурел?! Платить ещё удумал. За так пусть кормят! Да и кто в своем уме откажется дать кров инквизиторам?

Даже эльф снизошел до разговора со мной и отрицательно покачал головой, буркнув что-то вроде: «Он-де принц, и с луком пусть его братья изгаляются, а он сызмальства избрал путь владения фамильным оружием».

– А нельзя было хоть чуть-чуть научиться? – обалдело проговорил я, почувствовав, как вся система мироздания рушится у меня на глазах: уж слишком глубоко фильмами и книгами в меня вбили тот факт, что эльф и лук – понятия неотделимые друг от друга.

– Мой народ не привык к тому, чтобы делать что-то чуть-чуть, – презрительно сообщил мне эльф. – Мы отдаем всего себя пути, который избрали.

– Ну просто прекрасно! – я сплюнул себе под ноги.

И вот из-за того, что кто-то не желал заниматься чем-то чуть-чуть или и вовсе считал лук оружием для отребьев, наша сборная солянка частенько изображала из себя отпетых вегетарианцев. К счастью, Аридил не побрезговал в свое время хотя бы изучением различных лесных травок-муравок, и крупа в котелке ароматно потягивала приправами, что не мешало Оррику брезгливо морщить нос, поглощая разварившуюся, но все ещё постную кашу. Своей вины в нашей вынужденной диете инквизитор ни на грамм не признавал, обвиняя во всем то ленивых крестьян, не удосужившихся вовремя поставить хутор у нас на пути, то разных «прочих», которые занимаются не своим делом. Впрочем, последнее он произносил больше себе под нос – дразнить эльфа Оррик не спешил, видимо, понимая, на чьей стороне сила.

Так что быть бы нам голодными и холодными, если бы не назойливость нашей волшебницы. Слегка осмелев и осознав, что главное страшилище всех времён и народов пока не спешит менять ипостась с мирной овечки, то бишь пацана лет шестнадцати-семнадцати (да к тому же ещё хромого, горбатого и полуслепого), на когти и зубы, девушка вцепилась в меня, как клещ. Все мои отнекивания, что, мол, колдовать мы пока «не могем» разбивались о ее железобетонную уверенность, что мне просто не хочется делиться с ней знаниями. Ну, пусть монстру по какой-то причине хочется побыть безобидным недорослем, но знания-то никуда не делись! Все это она выложила мне как-то вечером, когда мы у костра остались одни.

– Почему ты не хочешь меня учить? – ее упрямо сжатые губы и не думали дрожать – я уже понял, что она не из той породы женщин, которые добиваются всего, обидчиво отвернувшись.

– Да потому что сам ничего не знаю! – в который раз повторил я. – Магии во мне нет! Ни грамма! Я не знаю заклинаний! Не могу, вон, даже костер разжечь.

Это мягкий намёк на то, каким способом мы теперь запаливали огонь на стоянках. Глядя на то, как ловко это получается у волшебницы, а главное, что не приходится пыхтеть над растопкой самому, даже инквизитор перестал браниться и лишь ворчал себе в бороду.