Игорь Ривер - Повесть о черном, белом и красных

– А это, Мишка, папуас. Я так думаю.

– "Попу…" – что?

– Не "попу", а "папу", дубовая голова! Папуас. Еще их называют: "негр". К нам в Саратов однажды цирк приезжал, так я там видел одного. Он на представлении ножи кидал и фокусы показывал. Только тот был поменьше, чем этот.

– Образованый ты у нас, Иваныч! А с негром-то этим чего теперь делать?

– Помочь надо человеку. Он, поди, не офицерик, а тоже к угнетенному классу относится. Тащите-ка пару жердей. Носилки сделаем.

Только гордость помогла мне удержаться от крика, когда я поднимался на ноги. С левой все было в порядке, а вот правая онемела и сразу подкосилась при попытке на нее опереться. Все-таки я устоял, оперевшись на дерево со странной белой корой. В Белом Городе, я слышал, росло такое, только оно совсем засохло. А здесь таких много!

Судя по дырам на штанах, кто-то продырявил мою ногу мечом насквозь. Не тот ли малорослик? Наверняка он! Поймаю – придушу. Хотя после моего удара душить скорее всего уже поздно.

Я немного согнул ногу, потом разогнул. Завтра буду в порядке, а пока как раз пригодятся эти палки. Из их разговора я не понимаю ни слова, но я ведь орк, а не какой-то тупой гремлин. Разберемся…

Взяв в того, что держал их, жерди, я прикинул длину. Да, длинновато! Примерился и одну за другой сломал их руками, благо те почти не пострадали и не слишком болели.

– Глянь, Иваныч! Он точно из цирка сбежал, – сказал Петруха после долгого молчания. – Слегу ладонью не обхватить, а он их взял и… Вот это силища!

– А я что говорю? Ладно. Давайте-ка понемногу ногами двигать. Не ровен час – беляки наскачут, а у нас два патрона на троих. Даже застрелиться не хватит. Исколют шашками, как вот его.

Все трое посмотрели на меня. Я ничего не понял, но на всякий случай кивнул головой.

Шли мы медленно. Я кое-как ковылял на своих костылях, волоча ногу, но дело было не во мне. Эти трое чего-то боялись, постоянно оглядывались по сторонам и первое слово, которое я выучил здесь, было "казак". Видимо какой-то местный хищник вроде гигантской паучихи, жившей в подземельях, неподалеку от нашего военного лагеря на перевале.

Оружие у них все-таки было. Во-первых: ножи, во-вторых: небольшой топорик, явно невоенного вида и в-третьих: три странных устройства. Спереди эти штуки имели острые железки, которыми при желании можно было кого-то проколоть, но выглядели они всё равно несерьезно. Видимо использовались как-то по-другому.

Лес наконец кончился. Люди о чем-то долго спорили, наконец приняли решение и двинулись по полю к небольшой роще, примерно в тысяче шагов от нас.

Если бы я знал их язык, то предупредил бы, что неподалеку находятся несколько конных. "Восковые затычки" в ушах давно уже исчезли, я снова слышал нормально, звук подкованных копыт и звон сбруи различил издали. Но как тут предупредишь? К тому же я не знал, друзья там, или враги.

Предполагать конечно нужно всегда худшее. Если не ошибешься, то не так обидно будет (снова хорошая фраза получилась, надо запомнить).

– Бросай оружие, краснопузые! – раздался из кустов молодой голос. – Быстрее, а то постреляем вас всех.

Металлическое клацанье, последовавший за этим, не было похоже ни на что знакомое мне, но ничего хорошего не сулило.

– Иваныч, казаки. Донской говор. Что делать будем? – прошептал Петруха.

– Чего тут сделаешь? Клади, – отозвался тот. – Говорим, что мобилизованные. Сразу не убили, так может, и свезёт на ровном месте, поживём еще.

Они положили свои странные приспособления на траву и выпрямились, зачем-то подняв руки вверх. Одно из них оказалось рядом со мной. Я же так и остался стоять, опираясь на костыли.

Из кустов выехали трое конных. Тоже ничего знакомого мне в плане доспехов. Странные головные уборы с козырьками, даже отдаленно не похожие на шлемы моих провожатых. Одеты одинаково, обувь тоже одного образца у всех, какие-то ремни по всему телу и… Ну наконец-то! Я даже с каким-то облегчением обнаружил у каждого из всадников кривые мечи в висящих на поясах ножнах. Хоть что-то знакомое!

– Попались! – злорадно сказал один из всадников, остановившись шагах в десяти. – А это кто с вами?

– Не знаем мы его, – угрюмо ответил Иваныч. – В лесу нашли, раненого.

Всадник удивленно разглядывал меня.

– Что это за невидаль? – спросил он. – Откуда негру взяться под Царицыным?

– Да какая разница? Кончить их, да и всё! – отозвался молодой.

– Согласен. Меньше знаешь – лучше спишь.

Я конечно не понял ни слова, кроме "казаки", но и так всё было понятно. То, каким тоном он это сказал, определяло нашу судьбу однозначно. Ладно, посмотрим, кто тут самый крутой…

Молодой вытащил из ножен свой меч и направил коня в нашу сторону.

"Очень хорошо. Давай… Поближе…"

Первым я убил того, что держал наперевес такую же странную штуку, как у моих спутников. Чем, спросите вы, если у меня кроме костылей ничего не было? Так костылем и убил! Он ведь от дротика отличается только отсутствием наконечника, а с десяти шагов я и по лягушке не промахнусь, не то, что по человеческой голове. Попал в глаз, не зря учился. Всадник, что называется, раскинул мозгами.

Тот, что ехал к нам, не успел среагировать, когда второй мой костыль с размаху опустился на голову его гнедой кобылы. Жалко лошадку, но что поделать? Такова судьба! Ее всадник, падая, попытался защититься от второго удара своим мечом. Жалкая попытка… Голова у него оказалась не крепче, чем у первого.

Третий почему-то не стал выхватывать из ножен меч, а повернул коня. Видимо испугался и попытался спастись. Тоже не вышло. Я подхватил с земли лежавшее там оружие и метнул его. Снова тот же самый дротик, только с наконечником и сбалансирован хуже. Три-ноль, как говорят у нас при "сухом" счете в гоблинболе.

Что такое "гоблинбол"? Это когда три гоблина, или кобольда садятся на плечи орку и тот тащит их к финишу по лабиринту. Игроков бывает много. Тут важно не дотащить своих гоблинов, а правильно уронить их под ноги другим оркам, чтобы те споткнулись. Своих гоблинов можно пинать. Чужих – нельзя, но их всё равно пинают. Если ты, невзирая на летящую в тебя со всех сторон гоблоту, смог дотащить до конца дорожки всех троих, не потеряв ни одного, то ты выиграл. Если упал – проиграл. Это и есть "три-ноль". Не знаю, откуда взялось такое название. Я в эту игру никогда не играл. Гоблинов жалел. Их после нее остается в живых не так, чтобы слишком много. Но со стороны смотреть бывает весело.

Когда трое моих спутников собрали трофеи, я показал на один из клинков, которые они называли "шашки". Возражений не последовало. Я, немного повозившись с застежками, надел кожаные ремни, на которых эта шашка крепилась.