Н. Фишер - На границе миров. Сквозь бездну

Алена нетерпеливо вскочила с кровати, захватила с собой чай и уже собиралась хлопнуть дверью, но, видимо, здравый смысл и желание все-таки как-то подобраться ко мне поближе остановили ее, и она, взяв себя в руки и смягчившись, замерла в дверях:

– Я зайду в другой раз, когда твое настроение будет чуточку лучше, и тогда поболтаем, – она подмигнула напоследок и аккуратно прикрыла за собой дверь.

Я так и остался стоять с чашкой мятного чая в руках, от запаха которого начинала кружиться голова. Сказать, что я был удивлен, – ничего не сказать. С тех пор, как Саша отправилась в свой мир, я ни на секунду не задумывался даже о самом существовании других женщин и девушек. Я ждал ее, говорил с ней перед сном в своих мыслях и прекрасно знал, что бы она мне отвечала; я продолжал верить в какой-то чудесный случай, в проделки судьбы, в Провидение. Я ни секунды не сомневался, что обязательно увижу ее вновь, и все станет как раньше, даже еще лучше. А сейчас, после визита этой не совсем привлекательной, но очень прямолинейной незнакомки, на меня будто бы снизошло озарение. Чего же я жду? Что вообще должно произойти, чтобы мы встретились снова? И как это возможно? А что если все вокруг правы, и мне действительно надо идти дальше. Возможно, стоит хотя бы не гнать тех, кто сам идет навстречу… Что ж, можно просто попытаться. А мои воспоминания навсегда останутся со мной!

Весь день я провела в каком-то нервном ожидании. Нет, я совершенно не переживала перед так называемым свиданием, это скорее можно было сравнить с ощущением из моего подросткового возраста. Когда-то, лет в четырнадцать, меня позвал на свидание мальчик. Он мне совсем не нравился, я не знала, о чем с ним разговаривать, и очень боялась, что придется держаться за руки или тем более целоваться. Но ведь это должно было стать моим первым свиданием, и как же я могла от такого отказаться? Тогда во мне боролись смешанные чувства: нежелание вообще отправляться туда и жгучая жажда выяснить, что же меня ждет. В тот раз все оказалось очень просто – мальчику нравилась моя подруга, но ее он боялся позвать, а потому решил действовать через меня. Свидания, конечно, не вышло, обниматься и целоваться тоже не пришлось, но развеяться и почувствовать какую-то новую роль – было приятно. Вот и теперь я ожидала чего-то подобного: мне хотелось прогуляться по пустынным вечерним улочкам, на которые вот-вот опустится осенняя мрачная вуаль, подышать ароматами засыпающего города, возможно, даже поговорить о чем-то маловажном. И человек здесь стоял далеко не на первой позиции. Я пошла на это ради себя, ради попытки влиться обратно в этот мир, и теперь с замиранием сердца ожидала решения свыше – способна ли я вернуть себе себя здесь или мне суждено навсегда остаться жительницей Тихого Леса?

Дима постучался в дверь около семи вечера. Я, будучи достаточно свободной от работы в течение всего дня, даже уговорила себя потратить минут десять на макияж. Было странно увидеть себя такой после полутора лет вообще без какой-либо косметики.

– Да ты подготовилась! – с порога резюмировал сосед, проталкивая вперед себя букет красных роз. – Это тебе! Вы же, девчонки, любите розы!

– Вообще я полевые цветы люблю… – протянула я, поглядывая через окно на начинающий облетать лес.

– Это неудивительно! Ты вообще странная. Что может нравиться во всяких лютиках?

– Аромат… – снова потонула я в своих воспоминаниях, – они заполняют дом невероятным благоуханием… А смешиваясь с запахом дерева… Это лучшее, что вообще может быть.

– Это был риторический вопрос, – заулыбался Дима, – а ты, похоже, деревенская девчонка!

– Можно и так сказать, – пожала я плечами.

– Ладно, ставь в вазу или что там еще нужно, и пошли. Я столик забронировал.

Перед самым выходом я успела захватить с собой куртку на вечер, чтобы ни в коем случае не пользоваться пиджаком моего спутника, чем, судя по его разозленному виду, явно расстроила часть его планов. Я сразу же отказалась ехать на машине и предложила прогуляться до места, тем более что идти-то было всего пару кварталов. Дима оказался совершенно изнеженным комфортом и всевозможными удобствами. Несмотря на некогда хорошее телосложение, теперь он мог похвастаться весьма заметным пузиком и с трудом поспевал за мной во время прогулки.

– Ты куда так торопишься? – задыхаясь, спросил сосед.

– Разве я тороплюсь? – искренне удивилась я, привыкшая за последний год к быстрому шагу, от которого иногда могла зависеть твоя жизнь.

– Ты несешься, как будто мы не гуляем, а опаздываем на самолет!

– Ты же сам утверждал, что до кафе надо ехать на машине, потому что мы опаздываем, – напомнила я.

– Ехать! Но не лететь же! Вот же спортсменка! Или это тебя в твоей деревне так научили? – засмеялся он.

– Да, что-то в этом роде, – после его слов я сразу же сникла.

– Так расскажи, что за деревня-то? Долго ты там жила? Когда переехала? – продолжал Дима расспросы, совершенно не обращая внимания, что еще несколько вопросов в том же духе, и из моих глаз хлынут водопады.

– Мне непросто об этом говорить, – коротко отрезала я.

– Какая-то неприятная история?

– Неприятная… Скорее приятная, – я уплыла в свои мысли, – просто она осталась в прошлом… Я бы не хотела это обсуждать.

– Ну как скажешь, – равнодушно ответил сосед, и мы зашагали дальше, немного снизив темп.

Вечерний воздух стал тягучим и неповоротливым, делая каждый вдох тяжелым и наполненным частичками увядающей природы. Этот переходный период между летом и осенью, буйством жизни и увяданием, всегда давался мне непросто. Стоит ли говорить, что нынешний год совсем не стал исключением, а только усугубил тревожные мысли в моей голове. Мы шли вроде бы рядом, вроде бы на свидание, но такой пустоты я не ощущала никогда прежде. Чем ближе я оказывалась к природе, чем ярче ощущала влияние чего-то высшего на мою жизнь, тем громче в моей голове звучал вопрос: «Что ты здесь делаешь?»

Ресторан, в который позвал меня Дима, располагался на первом этаже одной из соседних пятиэтажек и окнами выходил к лесу. Мой галантный, как ему казалось, кавалер распахнул передом мной гигантскую стеклянную дверь, и мы оказались в приятном полумраке. Зал был освещен только свечами, и без электрического света внутрь просачивались первые сумерки. Надеясь впечатлить меня романтикой, Дима усадил меня за столик у панорамного окна – казалось, что стоит мне протянуть руку, и я поймаю опадающие листья за оградой леса.

Калитка, некогда приведшая меня в настоящую жизнь, раскачивалась на ветру, и даже сквозь стекла ресторана мне слышался знакомый чуть слышный скрип, а откуда-то из чащи, которая была здесь совсем не такой густой, как в настоящем Тихом Лесу, доносились голоса. Я закрыла глаза и представила, даже не представила, а по-настоящему ощутила, как все вокруг меня растворяется, окна раздвигаются, зал ресторана уносится куда-то вдаль вместе с ужинающими парочками и классической музыкой, и вот я стою в военной форме посреди аллеи, ведущей к моей настоящей семье, и точно знаю, что делать дальше.