Сергей Остапенко - Ритуал

Бум, бум, бум, – обливается потом Намухри.

Тум, тум, тум, – бешено стучит в груди сердце. По-змеиному переплетаются наши руки, и мы уже не в состоянии разорвать эту связь. Я и не заметил, как музыка вновь изменилась, стала той, первобытной, спрятанной в подкорке мозга, в африканских ритуалах, приправленных дразнящими углями звезд и очагов, звуками ночи, движениями борьбы и продолжения рода. Она подчинила меня себе, и я перестал быть мыслящей личностью. Я перевоплотился в пляшущую вязь мышц, ведомую инстинктом, извечный архетип воина-самца. Древняя звериная основа проснулась и стряхнула все лишнее прочь.

Я думаю, эта банда добилась бы своего. Способ, которым они меня поймали, был так прост и эффективен, что не действовал только на святых и стариков. Как я мог повестись на такую неприкрытую наживку? Наверное, просто мне этого хотелось. Скорее всего, все было срежиссировано предками с самого начала и до мельчайших деталей. План их был безупречен, но кое-чего они не учли.

Вероятно, я так и плясал бы, поддавшись силам Эроса, пока, совершенно истощившись, не стал бы их легкой добычей. Или увяз бы во всеобщей оргии, потеряв остатки разума. А возможно, будь я еще более глуп, напился бы как свинья и в похмелье очнулся бы, когда солнце уже поедало его плоть. В любом случае я вышел бы из игры и уже никогда не вернулся бы домой, если бы не.

Несмотря на агрессию против моей психики, какая-то часть моего сознания все же не вышла из строя. Я все пялился в глаза Жра, стремясь овладеть ею, и уже не помнил ни кто я, ни где нахожусь. В определенный момент девушка пластично изогнулась всем телом, встряхнула волосами и, соблазнительно приоткрыв рот, подмигнула. Так, как будто бы это.

«Совсем как Таня. – пронеслось у меня в голове. – Таня…»

Это слово что-то для меня значило. Но что? В голове что-то перевернулось, и до меня дошло, что глаза девушки, обвившейся вокруг меня, полыхают тем же желтым пламенем, что и у того хищника, что давеча моими стараниями простился с жизнью.

«Это тебе не Таня», – мучительно родилась мысль.

«Это не ночной клуб».

«Перед тобою враг, – сказал внутренний голос. – Очнись, наконец, дурак!»

Девушка потянулась ко мне губами.

– Нет! – зарычал я, отталкивая ее. На землю мы упали одновременно. Слабость сковала меня, и я едва мог пошевелиться. Сердце гулкими очередями посылало в голову порции крови, вокруг все плыло.

Я стоял на коленях, а они все – вокруг меня. Больше не было никакой музыки, и только мое тяжелое дыхание нарушало тишину.

– Приятно было провести время, – пробормотал я, облизывая губы. – Я, пожалуй, пойду.

Только сейчас я с ужасом осознал, что теряю столь драгоценные время и силы. Отдышавшись, с трудом поднялся и обнаружил, что расступиться и пропустить меня никто не намерен.

– Дайте пройти! – сдавленно прохрипел я.

– Ты никуда не должен идти! – повелительно взвизгнул Намухри.

– Живо, пропустите меня!

– В твоем состоянии глупо на что-то надеяться. К тому же ты уже опоздал.

– Посмотрим.

– Дурак, – сказал свиночеловек. – Ты погибнешь. Ты ничего не сможешь поделать с тем, что тебя ждет. Я предлагаю вариант получше: жизнь до рассвета, полная удовольствий и наслаждений. Тут тебе нечего бояться до самого утра. Это же лучше, чем издохнуть в муках через полсотни шагов отсюда!

– Не нужен мне рай для приговоренного, – сплюнул я вязкую слюну.

– Я дам тебе то, чего ты никогда еще не испытывал. Ты же хочешь остаться со мной, ну, признайся! Не делай того, о чем будешь горько жалеть.

Ее глаза снова излучали нежность и желание.

Я почувствовал, что вполне оклемался, и двинулся вперед. Намухри стоял как вкопанный, прядая собачьими ушами. Я собрался протиснуться между ним и Жра, когда вся свора накинулась на меня сзади. Ожидая подобной развязки, я не дал себя повалить и быстро освободился от груза девичьих тел. Намухри повис на моей шее мертвой хваткой; мне пришлось вывихнуть ему руку, чтобы сбросить с себя. На земле образовалась куча-мала, вершиной которой был пятачок Намухри, визжащего от боли. Метнувшись, я молниеносно сгреб в охапку оружие, беличью накидку и тыкву с водой. Только я собирался дать деру, как передо мной выросла фигура моей соблазнительницы. Она резво схватилась за мое ожерелье и потянула к себе. Топор был у меня в руке, но портить такую красоту я не мог себе позволить, поэтому просто схватил девушку за волосы и дернул на себя и вниз, разбив коленом чувственные губы. Посягательство на подарок Варьи не увенчалось успехом. Некоторое время мы сверлили друг друга свирепыми взглядами, но потом она улыбнулась окровавленным ртом и, сверкнув зрачками, вкрадчиво произнесла:

– Все равно ты умрешь, красавчик. Так надо.

Она лежала на земле в беззащитной открытой позе, и я отметил про себя, что для существа из плоти и крови она чересчур хороша. Настоящий демон секса. Но образ стеснительной Татьяны был мне почему-то ближе и приятнее.

– Не дождешься! – бросил я. Стараясь не придавать значения ее фразе, я перемахнул через распростертое тело и помчался по тропе. Меня снова била нервная дрожь. С горечью я подумал, что они, возможно, правы и я совершаю глупость. Утешало только то, что я настоял на своем.

От гостеприимных, очаровательных, но коварных созданий я сбежал со всей возможной прытью. Я опасался, что меня станут преследовать, но ошибся. Намухри и демонические девушки бросились было вслед, но уже через несколько метров я перестал слышать их топот и обернулся. Все сборище собралось на краю поляны и в ярости бесновалось, на все лады шипя, воя и визжа. Только тут я заметил, что над поляной, словно купол, мерцает воздух. «Стена», – подумалось мне. Существа остервенело бросались на прозрачный барьер, но тут же с визгом отшатывались назад, словно получив разряд электричества. Намухри оскалил зубы и с лютой ненавистью слал мне проклятия. Эдакий декоративный Люцифер в окружении ведьм. Только Жра улыбалась по-прежнему, манила пальцем и поглаживала свои прелести, словно в последней надежде соблазнить меня.

С облегчением вздохнув, я помахал на прощание топором и поплелся дальше. Шел я достаточно долго, пока не уткнулся носом в заросли камыша, оккупировавшего берега речушки. Продираться через виднеющуюся вдали полосу леса мне все еще не хотелось, и я прошелся вдоль берега, в надежде обнаружить какую-либо переправу или, на худой конец, место, где река поуже. Теперь мне везде чудилась опасность.

На мост не было и намека; я спустился к воде в месте, где камыш редел. На берегу валялось трухлявое бревно, одним концом увязшее в речном иле, другим – в зарослях камыша. На нем я устроился, намереваясь закрепить оружие на спине, чтобы не мешало плыть. Я слегка расслабился и, когда усталость отступила, почувствовал на груди зуд и жжение. Я взглянул туда, но не нашел ничего, что могло бы вызвать неприятности. Кроме амулета на ожерелье, подаренном Варьей, ничего не было. Я коснулся его пальцами и обнаружил, что он горячий. В месте, где он прилегал к груди, виднелся точный его отпечаток. Это был ожог!