Руслан Агишев - Диверсант Петра Великого

Дальше началась действо, которое сам же Петр назовет красивым словом – ассамблея. Я же, видя все собственными глазами, скажу проще. Начавшееся довольно чинно и благородно сидение за пиршественным столом через пару часов превратилось в безудержную пьянку с диким хохотом, воплями, криками и с довольно странными развлечениями. В одного пытались влить чуть ли не ведро вина, другого заставляли глотать сырые яйца и нечищеные лимоны. А в одном из закутков лефортовского дома я вообще наткнулся на какого-то петровского офицера, пытавшегося задрать юбку служанке. Хорошо наклюкавшийся офицерик все время откидывал мешавшую ему шпагу и одновременно пытался удержать вырывавшуюся девицу.

От собравшихся не отставала и красотка Анна. Она, конечно, придерживалась известных границ, но залихватски хохотала вместе со всеми. От вина тоже не отказывалась.

Ближе к вечеру, когда Петр и его гости явно подустали от шума, гама и танцев, застолье начало плавно перетекать в фазу, когда начинались полуфилософские разговоры за жизнь и «как обустроить Россию». Чувствуя, что скоро может выпасть и мне шанс блеснуть знаниями, я незаметно занял позицию возле одной из длинных штор и замер.

В какой-то момент взмокшие от бега слуги начали освобождать часть стола от многочисленной посуды, объедок и мусора. Петр, раскрасневшись от выпитого пива, громким голосом требовал от Лефорта рассказать про Азовские походы. Голоса швейцарца из-за шума-то и слышно особо не было.

– …А ты всем поведай! Что, друг Франц, думаешь, мы про Ваську Голицына ничего не знаем? – Петр с чувством шмякнул глиняной кружкой о стол. – Какой он такой воин? Сколь людишек в степи положил?

Чувствовалось, что юного государя несло. Так долго сдерживаемое раздражение, а может, даже и ненависть, к тем, кто отделял его от власти, наконец-то выплеснулось. Ему явно хотелось посмеяться над неудачей Василия Голицына, так и не сумевшего овладеть Азовской крепостью.

Швейцарец же замялся. Он что-то пытался говорить. От волнения его акцент еще сильнее коверкал речь.

– Эс вар катастрофии. – Лефорт на освобожденной части стола начал показывать движение российских войск, которые изображали моченые яблоки. – Магометане жечь степь. Было очень много дыма, государь. Зольдаты не могли дышать, часто кашлять и падать замертво. Все колодцы и источники на нашем пути были засыпаны. Едер таг… каждый день мы теряли фюнфциг одер зексциг зольдатен. Магометане кружили вокруг нас и осыпали стрелами. Мы стрелять из пушек и фузей, но был маленький урон. Пули не доставать. – Вскоре яблоки, лежавшие на столе, оказались в окружении рассыпанной соли. – Я посылать фуражир за водой и припасами, но никто не возвращаться обратно… Ничего нельзя было сделать, государь.

Во время этого рассказа я превратился в «одно большое ухо», понимая, что сейчас все зависело только от меня одного.

– Государь, там есть земля магометан. Простым наскоком с ними не справиться. Нужно много припасов, огненного зелья, дальнобойных пушек, кирасы на всадников. – Лефорт сгреб в сторону и яблоки и соль. – Я думать, государь, нужно строить крепости. Каждая крепость есть форпост, и на него можно опираться.

В принципе, швейцарец предлагал реальный план медленного, но эффективного выдавливания крымчаков, а с ними и османов с южных земель. Нужно постепенно углубляться на территорию противника, строя опорные пункты или базы для действия. Правда, у этого плана было два очень веских недостатка – огромная стоимость и очень долгий срок реализации.

– Також ждать долгонько придется, – заявил об этом кто-то из присутствующих. – Так не нам, а сыновцам нашим…

Лефорт в ответ попытался что-то сказать, но его ломаный голос тут же потонул в гуле выкриков и пьяных воплей, поносящих Голицына, крымчаков и даже царевну Софью.

– Неумехи! В питие гожи, а в воинской науке неумехи! Экзерции частые потребны! – громче всех кричал Петр, размахивая глиняной кружкой. – Что за воины такие? Пузо с ремня свисает, фузея не чищена. Ему не воинской наукой заниматься, а ремеслом каким. Сидят в Стрелецкой слободке, сапоги тачают, горшки делают да кузнечным промыслом промышляют. Не потребно сие для царства Российского!

Я уже другими глазами смотрел на юного царя, начавшего задвигать идеи космического характера. «А Петя-то, оказывается, душой болеет. Другой бы в его возрасте и статусе сиськи женские мял на сеновале да водку пьянствовал. Орел просто, пусть и пьяненький немного».

– Инфантерия должна как у свейского короля Карлуса быти! Крепкий орднунг должон быти! – продолжал вещать Петр собравшимся. – Артиллерия! Пушки зело крепкие! Також и с крымчаками говорить можно. Мы, брате, как Софку к тряпкам да горшкам отправим, сразу же наладим и инфантерию, и артиллерию по свейскому порядку.

В тот момент, пока все восторженно внимали этим откровениям, я дернул за рукав Лефорта, закрывая его от остальных широким куском портьеры.

– С государем знакомь, как обещал. – Я быстро зашептал на ухо недовольному швейцарцу: – Есть у меня что ему сказать… Не пожалеешь!

В глазах Лефорта читалось сомнение и еще, похоже, желание взять меня за шкирку и выкинуть из дома.

– Такого, что я скажу, государь еще ни от кого и слышать не слышал.

Бросив на меня последний взгляд, он кивнул и двинулся к царю. Непонятно было, что творилось в его голове: то ли он поверил в меня, то ли решил от меня избавиться.

Он постоял рядом с царем несколько мгновений, и тот подозвал меня рукой. Шумно выдохнув, я подскочил к ним.

– Франц сказывал, что дюже разумный ты малый. Математике обучен. Считать зело быстро умеешь?

Я поклонился, пробормотав что-то невнятное.

– Сочти-ка мне, сколь станет, коли пять дюжин вместе соединить? – вдруг, прищурив глаза, задал он мне каверзный, как, по всей видимости, он считал, вопрос. – Чай до завтрева дашь ответ…

Я почти сразу же ответил. Чего ждать?! Задачка для простаков. Но для юного Петра, видит бог, это был смачный щелчок по носу! Он аж в лице переменился от такой скорости. «Получил, будущий друг Петр?! Распишись! А теперь надо ковать железо, пока оно не остыло… Блин, чем я там его хотел удивить-то? Черт! Совсем из башки вылетело!» От этой мысли меня тут же прошиб холодный пот. Ждал-ждал судьбоносной встречи и все забыл, когда настало время действовать.

– Шустро-шустро, – восхищенно пробормотал Петр, смотря на меня с удивлением. – Никто так зело быстро счесть не мог, а ты смог. Мне такие люди потребны. А коли и в другом ты так же разумеешь, то в почете у меня будешь. – Повернувшись вполоборота к остальным, юный царь начал, похоже, развивать свою мысль: – Вскоре гнать стану скудных умишком и дурных нравов с мест… И в приказах, и в армии потребны розмыслы, что не о брюхе и мошне своей пекутся, а о благе отечества…