Юрий Корчевский - Щипач

– Орлов, там у тебя чекист. Ты его подпои и сбрось с поезда. Зачем нам агенты ЧК? Или прострели башку и сбрось, но документики забери. Понял?

– Ага.

Как положено отвечать, он не знал. Да и был ли у Красной армии устав в то время? Похоже – телефонировал командир, он видел мандат Алексея, и его подчиненный Федоров привел Алексея в вагон. Смерти его хотят, хотя он не сделал ничего плохого, только за то, что он чекист. Стало быть, бронепоезд принадлежит анархистам или эсерам, либо представителям какой-то другой группы. Большевик большевика не стал бы уничтожать. Алексей сразу разозлился. Не сделал ничего плохого, а его собираются сбросить. Он и сам покинет бронепоезд, но уйдет, громко хлопнув дверью. Для начала стянул с одного из пьяных овчинный тулуп, надел на себя. Тулуп новый, ему пригодится, а этому сброду – нет. Собрал одежду, уложил к ящикам со снарядами, вылил на тряпье остатки самогона. Стянул с одного из пьяных ремень с деревянной кобурой. В кобуре – маузер, такое оружие любили чекисты. А еще эти пистолеты были у летчиков и экипажей бронеавтомобилей.

На столе валялся чей-то кисет с махоркой, рядом спички. Чиркнул спичкой о коробок, бросил спичку на тряпье, сразу огонь вспыхнул. Алексей постоял несколько минут, убедился, что костер разгорается, уже занялся ящик со снарядами. Только теперь открыл задвижку, распахнул дверь. За стенками вагона темень, холодный ветер ворвался. Алексей обеспокоился – не погаснет ли тряпье? Нет, наоборот, только дым повалил удушливый. Впереди огонек показался. То ли станция, то ли полустанок. Надо прыгать. Алексей ухватился за поручни, опустился по ступенькам, постоял. Когда мимо промелькнул столб, спрыгнул. Кубарем покатился под откос. Снег и тулуп смягчили падение. Поднявшись, смотрел вслед уходящему бронепоезду. Ни огня не видно, ни дыма. Поднявшись на насыпь, побрел по рельсам на огонек. Оказалось – разъезд. Небольшое здание, дежурный. Алексей постоял на перроне, услышал сильный грохот взрыва, огонь вдалеке. Все, взорвался снаряд в ящике. Да ящик был не один. Это вам «за чекиста». Хоть и не чекист он, но убить хотели именно его. Повезло, что он снял трубку и почти не говорил, не узнал его командир по голосу. Да и сами телефонные аппараты были убогие, сомнительно, что по голосу узнать можно. Зашел внутрь здания. В комнате дежурный дремлет.

– Простите, а ближайшая станция далеко?

Дежурный стряхнул с себя остатки сна.

– До Бологого три версты.

Хм, сразу понятно стало. Бологое – это на середине пути между Питером и Москвой. Три версты, это более четырех километров, если перевести в современные единицы, час пешком. Придется пешком добираться, поезда точно не будут ходить сутки-двое из-за взорванного бронепоезда. Его же убрать с рельсов надо.

Добрался к утру, ноги в ботинках замерзли. Выручил тулуп, в нем тепло. А прежнему хозяину он уже не нужен. Об уничтоженном бронепоезде не жалел, командир сам выбрал свой путь.

Попутками, где на санях, где пешком, а один участок даже на грузовике, добрался до Москвы. Тогда она еще не была столицей. Большевики и в этом городе склонили на свою сторону несколько полков, а еще рабочих многочисленных заводов. Бои шли с 25 октября по 2 ноября 1917 года. Кремль упорно обороняли офицеры, юнкера, гимназисты. Солдаты начали артиллерийский обстрел Кремля, продолжавшийся два дня. Были повреждены Успенский, Богоявленский, Николо-Гостунский соборы, собор Двенадцати апостолов, повреждена колокольня Ивана Великого, Патриаршая ризница, башни Кремлевской стены – Спасская и Беклемишевская.

А уже 6 декабря парламент Финляндии принял решение о выходе из состава России. Совет народных комиссаров 18 декабря признал независимость Финляндии. Удержать силой было невозможно, не было таких сил. Да большевикам было не до потери земель, самим бы удержаться у власти. Власть для них сейчас была самым главным.

Правда, Петроград оставался столицей недолго. Город был уязвим с моря, недалеко проходил фронт и стояли немцы, а после отделения Финляндии до новой границы было всего 35 километров. Кроме того, служащие госучреждений советскую власть не признали, бойкотировали. А еще в городе много людей флотских, склонявшихся к эсерам и анархистам. Большевики не чувствовали себя в безопасности и приняли решение перенести столицу в Москву. Подготовку начали скрытно. Сначала поездами, под серьезной охраной, небольшими количествами, в Москву перевезли золотой запас, затем экспедицию изготовления государственных бумаг, потом иностранные посольства, подобрав им в Москве подходящие здания, как правило – особняки дворян и промышленников, бежавших от революционных потрясений за границу. И только 10 марта 1918 года с остановочного поста «Цветочный», станции товарной, отправила поезд № 4001 с членами большевистского правительства. Подъезжали и грузились скрытно – благо – от Московского проспекта остановочный пост всего в 750 метрах. До отправления свет в вагонах не зажигали, шторы на окнах не открывали. Боялись большевики народа, над которым хотели властвовать. В Москву поезд прибыл 11 марта.

Алексей добрался до Москвы в конце декабря. По воровским понятиям ему следовало бы жить на «малине», но он предпочитал затихариться, снял квартиру. Благо – желающих сдать жилье много. Работы нет, предприятия стоят, денег нет и сдача квартиры или комнаты в аренду для многих – единственный шанс выжить. У кого была родня в деревнях – уезжали до лучших времен туда. В селе сытнее и спокойнее. В Москве засилье преступности, а еще ЧК проводила массовые аресты членов партий, не согласных с большевиками, а также людей зажиточных, от владельцев небольших предприятий до лавочников, поскольку они кровопийцы и контрреволюционный элемент. У таких изымались квартиры, заселялись пролетариями. В лучшем случае для хозяев – уплотнялись, превращались в коммуналку. Заводы стояли, продукция не выпускалась или выпускалась в малых количествах, зато митинги и собрания проводились часто, большевики рассказывали о мировой революции, о щедрых подарках для народа – земле для крестьян, заводах – рабочим. Обещания не сбылись, впрочем, как и все, о чем вещали ораторы.

Руководитель ВЧК Ф. Э. Дзержинский был инициатором «красного террора». Не воровал, не пьянствовал, но был жесток и беспощаден. Именно он для устрашения населения ввел массовые захваты заложников, пытки и расстрелы. Для него не нужны были доказательства вины задержанного, а только классовое происхождение. Если не пролетарий или крестьянин, а купец, промышленник либо интеллигент, значит – классовый враг. Таких ставили к стенке. За период его руководства от рук чекистов были убиты (по разным оценкам) от 1,7 до 2,1 миллиона человек. Причем, изгоняя буржуев из их особняков, новая власть сама занимала эти здания. Например, ВЧК расположилась на Лубянке в здании бывшего страхового общества «Якорь», строения монументального, добротного.