Георгий Лопатин - Рюрик. Схватка за историю

– Но надеюсь, что он все-таки обделался… или на худой конец, припадки его видели…

Выпитая вода стала теснить ранее употребленные и переработанные жидкости, так что пришлось встать и воспользоваться поганым ведром стоящим в углу и накрытый крышкой, до которого князь, держась за стену еле доковылял на подрагивающих и подламывающихся ногах и неизвестно, что сказывалось больше, все еще недостаточный духовный контроль тела или же опьянение.

Машинально отметил, что пол устлан медвежьими шкурами.

– Уф… – выдохнул он, когда, сделав дело, вновь с облегчением развалившись на ложе застеленное так же медвежьей шкурой но при этом имевшее покрывало из льна.

После чего поспешно укрылся шерстяным одеялом только сейчас обнаружив, что в спальне размером со среднестатистический зал пятиэтажной хрущевки, довольно свежо, если не сказать холодно.

Оно и понятно, зима на дворе, февраль восемьсот шестьдесят четвертого года.

Вслед за зрением и тактильными ощущениями подзагрузилось очередное чувство тела – обоняние и Рюрик недовольно поморщился от привычно-непривычных при этом не самых приятных ароматов, того же запаха шкур, пыльного запаха трав в тюфяке, дымка от лампы, масла, дегтя, запах тела – кислого пота, еще чего-то…

«Ничего, привыкну, оригинал ведь не обращал внимание на эти мелочи, вот и я перестану, – подумал он. – Хотя помыться, как следует, в баньке, все же не мешало бы».

Рюрик вспомнил, что лежит сейчас на втором этаже в спальне усадьбы самого Гостомысла, умершего в конце восемьсот шестидесятого года, сразу после возвращения из Хедебю, где выдал за Рюрика свою дочь и собственно пригласил на княжение в северную Русь.

Вот только Ефанда отчего-то все никак не могла забеременеть несмотря на все старания мужа.

«И еще долго не забеременеет, – припомнил Рюрик, – вплоть до семьдесят восьмого года, года родится Игорь… То есть наследника от нее ждать еще четырнадцать лет. А может и рожала регулярно эти годы, да дети умирали во младенчестве? Вполне может быть… собственно обычное дело в эти времена и от подобных несчастий не застрахованы даже богатые и властьимущие».

Чтобы отвлечься от запахов Рюрик решил провести ревизию памяти, а то все было как-то мутно, одно наслаивалось на другое, требовалось ее словно бы пролистнуть, как ранее прочитанную книгу, для освежения некоторых ключевых моментов и сортировки фрагментов памяти Рюрика и Рериха.

Детские годы, что Рюрика, что Рериха едва прощупывались. Причем детские воспоминания полковника пострадали гораздо сильнее, почти ничего не помнил о школьных годах, ни как звали первую учительницу, одноклассников, даже номер школы выпал, а вместо лиц размытые пятна…

Про детство Рюрика тоже сказать ничего особенного было нельзя, разве что жесткие тренировки владения оружием остались в памяти особенно отчетливо. Отец князя и его ближники хирдманы учили биться юнца всем чем только можно: топорами, мечами, копьями, со щитом и без. Даже лук осваивал, хотя данный вид оружия у викингов почему-то популярностью и уважением не пользовался.

Дальше с воспоминаниями дело обстояло получше. Вот первый поход Рюрика под предводительством своего отца и первый бой в Афганистане с душманами Рериха, тогда еще простого лейтенанта десантника.

Собственные походы Рюрика, оборона своего борга от чужаков, и приглашение уже капитана ВДВ Рериха, отлично показавшего себя в многочисленных схватках в спецподразделение «Альфа», а оттуда в «Вымпел».

Дальнейшая жизнь Рериха помнилась достаточно отчетливо, по крайней мере он прекрасно помнил с каким заданием отправлен в прошлое, и это главное, потому обновленный Рюрик сосредоточил свое внимание на своей памяти, как хроноаборигена, а именно ключевом событии – приглашение на княжение в качестве компромиссной фигуры и беспристрастного судьи.

Здесь на севере за лидерство и влияние, боролись сразу три силы. С одной стороны славянские племена: ильменские словене и кривичи, с другой стороны – чудь и весь, а так же обосновавшиеся на берегах Балтийского моря и Ладоге даны с норвегами, обзываемых варягами.

Из-за чего весь сыр-бор? Из-за бабла конечно! Викинги грабили всю северную Европу, особенно доставалось Англии и Франции, точнее королевствам, что находились на данных землях и все это награбленное добро, а так же рабов надо было куда-то сбывать и собственно было куда. Имелось два маршрута получившие в дальнейшем известность как «путь из варяг в греки» и «путь из варяг в хазары». Кривичи со словенами держали первый маршрут, а весь с чудью – второй. И естественно им хотелось, чтобы основной товаропоток шел именно по их пути.

Тут еще варяги коих славяне постепенно выдавили на север, чтобы окончательно не слететь с торгового трафика, помогали то одной стороне, то другой, действуя из принципа: разделяй и властвуй. Властвовать может и не властвовали, но не давали ни одной из сторон одержать верх.

В общем после нескольких лет изнурительной междоусобицы, понимая, что война приносит только лишние человеческие потери, а так же сильно страдает торговля, порешили по предложению новгородского старейшины Гостомысла призвать князя со стороны, дабы ни нашим, ни вашим и в то же время, как бы своего для всех ибо в Рюрике текла кровь как данов с норвегами так и славян с финно-уграми.

Рюрик естественно дураком не был и прихватив с собой родичей, а так же всех желающих коим остро не хватало земли переселиться, принесших ему клятву верности поспешил на Русь. Оно и понятно, кто ж откажется от власти, кою ему дают на блюдечке с голубой каемочкой, особенно учитывая, что на родине у него были большие проблемы и особо в жизни ничего не светило? Другие, чтобы стать королями, кровь льют реками не жалея ни своих, ни чужих. Как говорится, дают – бери, бьют – беги. Он бежал и взял.

Как мог, где словом, а где мечом, разрулил ситуацию между славянами, финно-уграми и варягами, покрошив самых упертых, кои всегда и везде найдутся. Понятно, что все равно остались недовольные, причем с со всех сторон, но резня почем зря прекратилась, а это главное. В общем сделал все по пословице: худой мир лучше доброй ссоры. Ну и стал получать свою дольку пошлин с торгового трафика по обоим маршрутам.

Сам он сейчас сидел в Новгороде и контролировал ильменских словен с варягами. Его братья – Синеус сидел в Белоозере и держал под контролем весь с чудью, а Трувор правил в Изборске, держа под контролем кривичей.

После быстрого замирения племен, некоторые варяги стали скучать, ну и трофеев им было мало, все что получили быстро промотали. А скучающий варяг, это буйный варяг, а когда этих буйных слишком много, то они своими необдуманными поступками вполне могут разрушить кое-как установленное и все еще очень хрупкое перемирие, кое только тронь и оно развалится. А политическим противникам только и нужен какой-нибудь повод, чтобы вновь начать махать острыми железками.