Виктор Тюрин - Профессионал

Стоя возле разбитого фонаря, рядом с закрытой решеткой витриной магазина, я пытался продумать свои следующие шаги. Пистолет можно было выбросить в ближайшую кучу мусора, после чего дойти до какого-нибудь бара, а потом, надавив на жалость к мальчику, которому хулиганы чуть не проломили голову, попросить умыться и поесть. Вот только такого мальчишку запомнят десятки людей, а затем наведут на мой след. Нет. Этот вариант мне не подходил. Тогда… В этот момент я услышал шум шагов нескольких человек. Быстро осмотрелся. Из прохода между магазином и домом доносился приторно-сладкий запах сгнивших отходов. Приглядевшись, я увидел кучу мусора, основу которого составляли картонные и разбитые деревянные ящики.

«Но там, вполне возможно, тупик…»

Четверо молодых парней вывернули из-за угла магазина, отрезав мне отступление в жилой район. При виде темной фигуры они на какое-то время замерли, пытаясь понять, кто я такой и что делаю в темноте, а затем, ни слова не говоря, довольно профессионально стали охватывать полукольцом. Насколько можно было их разглядеть в полумраке, это были латиноамериканцы, а скорее всего, мексиканцы. До этого я стоял к ним боком, поэтому пистолет, торчащий за поясом, они не могли заметить. Судя по ломику в руках одного из них, они здесь были не ради прогулки, и сейчас, когда парень, державший его, приподнял, это стало оружием. В руке другого тускло сверкнуло лезвие ножа.

– Доллар, кто это у нас тут? – ехидным голосом спросил один из парней.

Тот, у кого было денежное прозвище, ответил своему приятелю, издевательски подражая детскому голоску:

– Маленький мальчик. Он потерялся и…

В другой раз я бы с усмешкой отметил, что столько интересных встреч у меня произошло за одну ночь, но на данный момент появление молодежной банды вызвало у меня только прилив раздражения. Резко повернувшись к ним лицом, я одновременно выхватил из-за пояса пистолет. Только сейчас они в свете луны толком рассмотрели покрытую засохшей кровью левую часть головы подростка. Ее потеки виднелись на лице и рубашке, и тем страшнее выглядел пистолет в его руке. Даже в свете луны я увидел, как на лицах парней проявился страх. Заметив их реакцию, сразу понял, чем это вызвано и что надо сделать. Изобразив зверскую гримасу, я громко зашипел:

– Кр-рови-и хочу-у-у!

Это стало последней каплей для ошеломленных и испуганных молодых бандитов, видимо, больших любителей фильмов ужасов. Живое воображение представило меня в глазах парней как какого-то кровавого монстра, дикий страх отключил мозги, оставив только инстинкт самосохранения. Больше не думая ни о чем, кроме того, чтобы убраться от этого ужаса подальше, парни бросились бежать со всех ног. Их реакция рассмешила меня, убрав раздражение, но усталость и желание спать никуда не делись. Развернувшись, я побрел в сторону производственной зоны, окончательно придя к мысли переночевать на каком-нибудь складе и заодно поглядывая по сторонам, ища место, где можно надежно спрятать пистолет. Вскоре пошли проволочные заборы, за которыми находились темные приземистые помещения – склады, вот только ни сторожей, ни собак при первом приближении не наблюдалось. Здесь тоже горели фонари, но их было мало, да и по большей части они освещали подъездные пути и ворота складских территорий. По дороге наткнувшись на мусорные контейнеры, я решил, что это то самое место, где можно избавиться от пистолета. Найдя среди мусора тряпки, сначала тщательно вытер оружие, потом, завернув его в наиболее чистую ветошь, засунул в щель между стеной и мусорным ящиком, после чего пошел дальше, выглядывая место, где можно перелезть, как вдруг неожиданно почувствовал на себе чужой взгляд.

– Ты чего тут, парень, шляешься? – раздался мужской голос, и в следующую секунду меня осветил луч фонарика из-за забора. Охранник стоял по ту сторону ограды. Фонарик ослепил меня, поэтому я отвернулся, но охранник успел заметить мою разбитую голову и не замедлил спросить: – Кто тебя так отделал, паренек?

На подобный вопрос у меня уже был готовый ответ, который придумал, пока шел:

– Отец. Пришел сильно пьяный. Ну и…

Договаривать я не стал, сделав многозначительную паузу. Пусть додумывает сам.

– Знакомо. Что думаешь делать дальше?

– Домой не вернусь, – буркнул я, отыгрывая озлобленность подростка.

– Погоди! А мать?

– Нет у меня матери. Умерла, – я поник головой, изображая грусть.

– Угу, – охранник явно о чем-то задумался.

– Можно у вас умыться?

– Умыться-то можно, – протянул мужчина задумчиво, с сомнением в голосе, – вот только не положено чужих на территорию пускать.

– Тогда я пойду.

– Погоди.

Спустя полчаса, после того как привел себя в порядок, я сидел за столом в будке охранника и с жадностью ел бутерброд. Сторож оказался пожилым мужчиной с грубо вылепленным лицом, седыми висками и приличной лысиной. Начав меня расспрашивать, он наткнулся на мои односложные ответы, но не обиделся, а вместо этого переключился на рассказ о себе. Рассказывал о своей жизни, много и с подробностями, как и любой другой человек в подвыпившем состоянии, вот только для этого у него была веская причина. Ему сегодня исполнилось шестьдесят лет. Я вежливо поздравил его, что ему очень понравилось. Ему просто нужен был собеседник, а тут как раз я подвернулся. Умывание в прохладной воде меня немного взбодрило, только поэтому я выдержал его довольно пространную речь о тяжелой жизни честного человека. Узнал, что его зовут Джимми Бармет, что два года назад умерла его жена, а единственная дочь, жившая с мужем и двумя детьми в Аризоне, даже не приехала на ее похороны. Помимо некоторых подробностей жизни Бармета мне теперь было известно, что нахожусь я в Америке, в 1949 году. В городе Лос-Анджелес. Несмотря на интересную информацию, усталость взяла свое. Сторож, стоило ему это заметить, с трогательной заботой предложил мне свой топчан. Я заснул чуть ли не раньше, чем моя голова коснулась подушки. На улице было уже светло, когда Бармет разбудил меня. Невыспавшийся, я с трудом заставил себя встать и плеснуть холодной воды в лицо.

– Сейчас народ начнет собираться, парень. Нельзя, чтобы тебя здесь увидели.

Отчаянно зевая, я согласно кивнул головой.

– Держи вот пятьдесят центов и кепку.

Сначала я удивленно посмотрел на него, потом перевел взгляд на старенькую кепку, которую тот протянул мне. Впрочем, мое удивление длилось недолго, так как та оказалась на размер больше и почти съехала мне на уши, закрыв рану на голове. Поправив сползший на глаза козырек, я постарался вложить как можно больше уважения в голос:

– Сэр, даже не знаю, как смогу вас отблагодарить. Вы для меня так много сделали. Даже родной отец…