Сергей Панченко - Жорж иномирец 3

– А что там думать? – Ляля махнула хвостом. – Самое страшное для них, потерять способность ходить по мирам. Нет миров, нет проблемы.

– Верно. – Согласился я с неожиданно мудрым предложением Ляли. – Очень проницательное решение для красивой женщины. – Я поддел и одновременно сделал комплимент кошке. – А как это сделать?

– Вы у нас спецы, особенно Антош. Есть какое-то действие, способное запереть человека в одном мире?

Предложение Ляли заставило змея впасть в ступор. По его бесцветному взгляду я понял, что он вывалился в астрал.

– Я в очередной раз убеждаюсь, что жизнь в одном мире похожа на заключение под стражу. Только по-настоящему свободные могут иметь возможность ходить между ними. Это нормально организованный естественный отбор. Достоин – получи награду, нет – живи в одном мире, как все. Есть исключения, но как говорят в моем мире, они только подтверждают правила. – Изрек я философски.

– В моем мире говорят: кто много говорит, тому некогда вылизывать свою шерсть.

– Я уловил аллегорию. – Я поднял руку и облизнул ее. – Так лучше?

– Фу, не очень эстетично. – Кошка сморщила нос, показав крупные верхние клыки. – Не надо прямо так буквально понимать.

– Сейчас Антош вернется и расскажет нам, что делать. А пока можно перекусить. Что-то запахи с того рынка вызвали у меня аппетит. – Я направился в кухню, к холодильнику.

– Там пахло совсем несъедобно. – Произнесла мне в спину Ляля. – Сильнее всего там пахло экскрементами животных.

– Это потому, что у тебя слабое воображение. Я же додумал дальше, стейки, отбивные, котлетки, м-м-м, сколько всего можно приготовить из них. Особенно из той коровки с добрыми глазами.

– Прекрати, Жорж, иначе я стану вегетарианкой, а для меня это равноценно смерти.

– Ничего, я знаю миры, где мясо выращивают, прямо на деревьях. Тебе подойдет такой вариант?

– Возможно.

Я открыл холодильник. В нем не было ничего из быстрых закусок, кроме приготовленного матерью холодца.

– Будешь? – Я вынул блюдо с ним и показал кошке.

– Да. – Ляля не стала сопротивляться блюду, приготовленному из свиных ножек.

Ее брезгливая добросердечность длилась совсем недолго. Жалко, конечно, зверюшек, но с другой стороны, не нами были придуманы взаимоотношения, основанные на пищевой цепи. После того, как мы научились выходить из тела, видеть и понимать больше, чем могли дать его рецепторы и мозг, отношение к жизни и смерти радикально поменялись. Туловище перестало быть полноценным «я», только одной из его ипостасей. У меня почти пропал инстинкт самосохранения. Его пришлось заменять трезвым расчетом, чтобы нечаянно не погубить тело. То же самое чувствовали Ляля и Антош, и как оказалось, все жители Транзабара, испытавшие выход в астрал.

Никто из нас не собирался помирать раньше времени, освободившись от оков бренного тела. Очарование жизни в нем было. Те же маленькие слабости, удовлетворение которых приносили удовольствие, не давали нам думать о скором избавлении от тела. Мне нравилось вдыхать аромат Лялиной шерсти. Она пахла уютом, спокойствием и домашним теплом. К тому же не мы дали себе тело и не нам было распоряжаться им. Это всё я рассуждал к тому, что тела животных, идущие на удовлетворение голода, не стоило воспринимать, как финал полноценной жизни. У всего была душа, продолжающая существовать после смерти очередного тела.

Змей появился в дверном проеме и замер. Скупое на эмоции лицо, полыхало от вдохновения какой-то идеей.

– Что? – Спросила Ляля в нетерпении.

Змей еще какое-то время пребывал в прострации, затем резко встряхнулся и взгляд обрел осмысленность.

– Я придумал. – Выдохнул он. – Но вначале, чай.

Пока он, кое-как управляясь с чайником и заварником при помощи кончика хвоста, наливал себе чай, мы терпеливо ждали. Антош, будто бы специально испытывал наше терпение. Не иначе, идея, пришедшая ему в голову, была очень непростой и требовала осмысленного изложения, чтобы наши с Лялей млекопитающие мозги смогли адекватно ее воспринять.

– У тебя впереди вечность? – Ляля не выдержала первой.

– Как и у вас. – Ответил змей и сделал первый глоток. – Бодрит.

– Не то слово, я уже начинаю закипать, как этот чайник. Что ты там придумал в астрале?

– О, а вы поняли, что я там был?

– Сложно не понять. Даже когда ты мерзнешь, у тебя более осмысленный взгляд. Что ты придумал? Как нам переучивать преступников-иномирцев? – Спросил я.

– Я перебрал несколько вариантов. Первый, это поиграться в богов. Создать аномалии-ловушки, в которые они будут угождать. Вряд ли самостоятельно они смогут их покинуть. Не тот уровень сознания.

– Хорошая идея. – Согласилась Ляля.

– А мне она пришлась не по душе. – Неожиданно заявил змей. – Кто мы такие, чтобы поступать, словно имеем право, кому и какими быть. Вершить правосудие, лишая человека свободы по собственному усмотрению это такое же преступление. Сегодня мы их ловим, а завтра будут ловить нас.

– Пока что мы справлялись с вызовами этического плана. – Я засомневался, в том, что увлекусь ролью судьи, хотя, такого опыта у меня еще не было.

– Подобными – нет. – Отрезал змей.

– А какие еще есть способы отвадить от дурных мыслей преступников?

– Второй, и будто бы очевидный способ, сделать такую петлю, которая вела бы из мира только в Транзабар. Каждый раз, пока человек не выучился бы на настоящего иномирца, его визит сюда заканчивался катапультой. Это тоже несвобода, но уже с возможностью самостоятельно от нее избавиться.

– Это офигенная идея, Антош. – Я в восторге.

Зациклить преступника на понятной идее, не тратить время на его убеждение и в то же время, не чувствовать себя вершителем судеб. По сути, исправление его было отдано на аутсорсинг Транзабару, преуспевшему в воспитании иномирцев.

– А зачем нам слушать остальные варианты, если этот совершенный. – Спросила Ляля.

– Затем, что нам самим от этого не будет никакого развития. Любое действие, особенно новое и непривычное для нас, должно оказывать благотворное влияние на развитие нашей личности. Что с того, что мы отрежем ему выход из мира, лично для меня. Я поступлю, как кран, закрывающий воду, а я не хочу, быть, как кран. Мне интересен другой вариант, который сложнее прочих, но гораздо интереснее для моего развития.

– Эх, придется работать. – Я вздохнул и опустил плечи. – Бубни.

Антош отхлебнул чая и занял на стуле удобную для декламаций позу.

– Третий способ – это непосредственный контакт с преступником. Надо открыться ему, показать, что мы есть и знаем о его противоправных действиях, заодно выслушать и понять, что его привело к занятию подобным гнусным делом, и гнусное ли оно на самом деле. Как с этим продавцом, торгующим пластиковыми безделушками, нельзя судить его однозначно.