Сергей Панченко - Жорж иномирец 3

– Ты хочешь сказать, что мы не увидим твой вариант? – Поинтересовалась Ляля.

– А вы хотите? – Змей незаметно, кончиком хвоста придвинул ко мне свою пустую кружку.

– Кажется, Антош, уже реализует свою мечту и ему для этого не надо мотаться по воображаемым мирам. – Поиздевался я над желанием пресмыкающегося друга выпить отцовской настойки.

– А вам, что мало двух неудачных примеров? Вот простая и понятная мечта, которую легко воплотить. – Он замер, ожидая, когда я налью спиртного в его кружку. – Очень легко воплотить. – Повторил он настойчивее.

Мы с Лялей рассмеялись. Змей нас сделал. В плане выворачивая изнаночной стороны души, он всегда был скрытее нас с кошкой.

– Если хотите, я могу просто выбрать мир, который будет интересен нам троим. – Предложил он, после того, как я снова наполнил его кружку.

– В зоопарк? – Не удержался я.

– А мы сейчас где? – Антош сделал оборот головой вокруг оси. – Транзабар – самый большой зоопарк во всех мирах. Наверняка нами любуются какие-то зрители.

Змей поднес кружку к носу и вдохнул запах напитка.

– Природы сила кроется в нем. – Опрокинул его в рот одним движением.

– Я догадался, ты хочешь отправить нас в одну далекую-далекую галактику? – Я заметил, что змей нарочно поставил слова в определенном порядке, чтобы походить на маленького зеленого джедая, фильмы о котором он пересмотрел, когда мы были у меня дома в моем мире.

– Отнюдь. – Ответил он слегка неуверенным голосом. – Готовы?

– Что-то мне боязно, Жорж. – Ляля прижалась ко мне, чтобы змей скрутил нас своим телом. – Странные книги, которые любит Антош, помноженные на пьяную фантазию.

– Ничего, друзьям надо доверять, в каком бы состоянии они не находились. – Я прижал кошку к себе за талию.

– Мое состояние можно назвать прояснением разума. – Высокопарно произнес змей.

– Этого я и опасаюсь. – Ляля ухватила меня за руку.

Змей крепко сжал нас и через мгновение мы оказались… в нигде. Так это с виду показалось. Ни ночь, ни день, ни дна, ни покрышки. Мы либо парили, либо падали, либо вообще не двигались.

– Занимательно. – Произнес я. – Ты воображал ничто или ничего не воображал?

– Знаете, что это за мир? – Интригующе спросил змей.

– Без понятия. – Без интереса ответила кошка. – Пустота.

– Это протомир, пространство не тронутое мыслью. Теперь здесь мы и наша мысль может его оживить. – Змей посмотрел перед собой, и прямо из пустоты перед нами появилось дерево.

От нас к дереву возникла песчаная дорожка. Я наступил на нее. Она держала мой вес, как настоящая.

– Это галлюцинация или здесь так можно? – Я был уверен, что это фокус, связанный с искажением восприятия окружения.

– Это настолько же галлюцинация, насколько и мы. Когда-то все было создано именно таким образом, только мысль принадлежала не таким, как мы, бестолковым созданиям, а могучему разуму, способному создавать вселенные. Для собственного развлечения. Этот мир чист от множества мыслей, в отличие от наших, поэтому здесь очень легко создавать. Вещество, образующее его, откликается на наше воображение без всякого усилия. – Змей закрыл глаза и воспроизвел кусок скалы, напоминающей его родные края. – Попробуйте сами. Это закроет тему нашего спора насчет того, чье воображение лучше развито.

– Один момент, Антош. – Меня заинтересовала определенная деталь. – Все, что мы навоображаем, оно исчезнет после нашего ухода?

Я представил, что создам живых существ, которые помрут с голода, потому что я не представил им продукты питания.

– Вот. – Змей поднял вверх кончик хвоста. Педагогический жест, означающий время для нравоучительной мысли. – Это правильный вопрос к теме ответственности за всё, что мы создаем. Если ты хочешь создать мир, в котором никто не будет ни в чем нуждаться, то надо очень постараться. Просто так нельзя взять и сбацать мир, в котором после вашего ухода начнется вакханалия. В этом мире такое не прокатит, все исчезнет, как только мы уйдем. Нет мысли, нет ее последствий. Это черновик для тех, кто в будущем захочет попытаться. Творите!

– Антош, ты сейчас рассказал нам о том, как можно стать богом? – Ляля внимательно слушала и сделала выводы.

– Да. Только ваш мир будет настолько божественным, насколько это есть в вас. Надо решить, хотите вы такой мир или можно стать лучше.

– Да, стать лучше не помешало бы. Первая мысль, которая пришла мне в голову, это нудистский пляж для участниц конкурса красоты. – Признался я и тут же нарвался на сжигающий взгляд Ляли.

Ох, уже наши отношения, похожие на поведение собаки на сене. Мы оба ревновали друг друга, но так и не знали, что нам с собой делать.

Воспользовавшись нашей заминкой, змей начал творить. Под нами возникла зеленая долина, упирающаяся в голубой океан, в воздухе появились птицы, по небу поплыли облака, а сквозь синеву воздуха проступили бледные очертания планеты с кольцами вокруг нее. Потрясающе фантастический пейзаж, созданный за пару минут.

Я тоже решил тряхнуть своим воображением, но сначала хотел определиться с темой. Однако, как только появилась возможность реализовать воображение, оно куда-то пропало. Я решил действовать от противного. Выбрать что-то в противовес воображенному змеем. Это была зима. Искрящиеся холмы снега заняли противоположную сторону пейзажа. Деревья под шапками белого снега склонились ветвями к прозрачному льду замерзшей реки. Желтое солнце разжигало холодный пламень в бесчисленных кристаллах снежинок. И это тоже выглядело впечатляюще красиво.

Затем я добавил немного интриги. Послышался звук колокольчика, он приближался. Мои друзья заворожено ждали появления его источника. И вот, раздувая пар из ноздрей и поднимая снежную пыль, появилась конная тройка. Кони, одетые в нарядные красные попоны тянули за собой деревянные расписные сани, в которых сидел пожилой мужчина с большой белой бородой, поверх синей атласной шубы с белой опушкой. В руке, одетой в красную рукавицу он держал посох. Повозка пронеслась мимо нас, окатив снежным ветром, и исчезла под затухающие звуки колокольчика за сугробом.

– И все-таки он существует. – Произнес я, и вздохнул.

– Кто это был? – Спросила Ляля.

– Дед Мороз.

– Неплохо. – Оценил мое воображение змей. – Только прохладно.

– Теперь я? – Спросила Ляля, будто не хотела воображать, боясь сравнения.

– Не бойся, я в тебя верю. – Я прижал ее к себе и потер ей рукой между лопаток.

Она мне призналась как-то, что у них приято гладить по спине, чтобы успокоиться.

Ляля закрыла глаза. Мы со змеем замерли, ожидая увидеть лесной пейзаж или что-то похожее на ее мир. Но тут началось совсем не то, чего мы ждали. Мир вокруг нас зашевелился, ожил, завертелся, как механизм непонятного назначения и принципа работы. Какие-то фигуры возникали из воздуха, вращались, трансформируясь на глазах и перетекая из одной формы в другую. Глядя сквозь них, перспектива менялась, удалялась, приближалась, меняла очертания.