Александр Кириллов - Будем жить по-новому! Освободитель. Книга 3

Очередная деревня была зачищена от венгров, немцев, румын или полицаев всех национальностей и штурмовые подразделения полка двигались выполнять эту грязную работу к следующей деревне.

При таком подходе, когда вначале летела граната, а за ней шел наш боец, а не наоборот, потерь в батальонах практически не было. Нам гранат и патронов было не жалко, а вот боевых товарищей парни терять не хотели, поэтому уничтожали все, что шевелится и не отзывается по-русски. Зато наверх шли рапорты и сводки об освобожденных населенных пунктах и отсутствии потерь в полку. Нужно отметить, что все бойцы Красной армии не церемонились с врагом, буквально выполняя приказ «Пленных не брать».

После Харьковской операции армия Венгрии перестала существовать на восточном фронте. В ходе боев было уничтожено около 200 000 венгерских солдат и офицеров.

В сентябре прошли награждения во всех частях Красной армии за Курско-Белгородскую и Харьковскую операцию. В нашем полку я и Недогаров получили орден «Суворова II степени», Горяев, Ледков, Кирилов, Семаков, Свистунов, Донов, Евсеев, Чайкин, Орлов, Алексеев и Китов ордена «Александра Невского» или «Кутузова» III степени. Языкова за танковый прорыв наградили медалью «Героя СССР». Как обычно, награжденные были во всех подразделениях нашего полка. Получил награду и сын полка Иван Шалимов – за проявленную доблесть он был награжден медалью «За отвагу».

Немецкий батальон также не был обижен медалями и плановым повышением в званиях его солдат.

Росло и денежное благосостояние воентехников и военных инженеров, служащих в ремонтных батальонах, исправно получающих премиальные за отремонтированные орудия, танки, машины и БТРы. В нашем полку у каждого ПНШ, начальника службы и командира батальона был закрепленный за ним личный легковой автомобиль, причем было уже три автомобиля представительского класса «Хорьх» и мой «Мерседес» Разведчики захватывали тягачи, грузовики, а также пару мобильных ремонтных баз, сопровождающих немецкие танковые группы, за которые были представлены и получили ордена «Красного Знамени», а командиры подразделений ордена «Суворова» III степени. На нас косо поглядывали отдельные командиры полков и даже дивизий, но наезды на совещаниях в штабе фронта я отбивал. Рокоссовский меня поддерживал в вопросе моторизации полка.

Выяснилось, что в советских танках даже если и есть радиостанции, то слушать их невозможно из-за слабой системы подавления шумов. Наши радиоинженера и радиолюбители выработали схему улучшения качества радиоприема. На башню танка выносилась антенна, реактивное сопротивление соединительного кабеля согласовывалось с сопротивлением входных контуров приемника, добавились селективные емкостно-индуктивные цепочки входных фильтров. В сам тракт радиостанции, устроенной по принципу прямого усиления, была введена автоматическая регулировка усиления, в усилитель были введены отрицательные обратные связи по току, спаянные на резисторе и конденсаторах. В общем, примитивные танковые радиостанции серьезно дорабатывались, доводя выходной сигнал до приемлемого уровня восприятия. Танкисты из-за сплошной трескотни, а если сказать технически грамотно, то радио- и электромагнитных помех в эфире, с периодически прорывающимися через этот шум отрывками голоса командира танковой роты, раньше просто отключали свои радиостанции, чтобы не болела голова. Поэтому, опробовав наше ноу-хау, выразили большое одобрение данным доработкам. Я подал на всю группу разработчиков в лице Чайкина, Орлова, Размазнова, Бушина, Наумова, Олега Трофимова и нескольких радистов представление на ордена «Красного Знамени», документы на рацпредложение и выписал премию в размере пяти размеров денежного содержания. По этому образцу были доработаны все танковые радиостанции на восстановленных нами советских танках. На немецких же танках радиостанции были очень приличными. Лишними танковыми радиостанциями стали снабжать наши полковые командные БТРы.

Красноармейцы ходили или бегали по своим делам, что-то там делали полезное, а я сидел на пне дерева, наслаждаясь последними теплыми деньками, вдыхая аромат осени и думая о вечном, то есть о перспективных планах действий нашей части, когда эту идиллию прервал Чебанян.

– Палыч, слушай, надо что-то делать.

– В смысле, если надо что-то делать, давай сделаем.

– Мы ремонтируем танки, их у нас уже под сорок штук готовых. Давай усиливать полк танковым кулаком. Механизированная часть у нас уже есть – БТРы, да мотострелки, теперь надо и танки добавить к оснащению полка.

– И как я тебе это проведу? Это же надо все через кадры фронта проводить, изменение штатной численности, довольствие, обмундирование – все нормы менять надо. Как я это проведу при установленных Наркоматом обороны штатах части?

– Ты же командир, голова всего, вот и думай!

Собрав подготовленные мне Аташевым, Недогаровым и Клепченко документы и справки о нашей численности и выдержки из кадровых приказов отправился я к самому Рокоссовскому. Попав к нему в кабинет и поприветствовав его, приступил сразу к делу:

– Товарищ комфронта, в нашем полку сложилась следующая ситуация. Имеется мощнейшая для нашего уровня ремонтная часть, мы восстанавливаем кучу бронетехники и отдаем ее в профильные части. Мы же диверсионный полк, у нас есть моторизованный батальон для проведения рейдов. Считаю крайне целесообразным провести реорганизацию нашего полка и увеличить его численность и количество различных боевых подразделений.

– Кольцов, ты подумал, что сказал. Как я тебе увеличу определенную Москвой численность?

– Константин Константиныч, вы же имеете право создания подразделений и определенных кадровых маневров в рамках фронта. Давайте обзовем наш полк экспериментальным, а правильнее сказать, особым, тогда все это можно будет менять вашими приказами по фронту. Мы будем не стандартная единица, а особая, созданная для определенных целей.

Примерно в таком духе и шел наш разговор в течение получаса. Я доставал выписки со ссылками на различные приказы, приводил обоснования в части боевого использования нас с учетом танковой техники, логистические и ремонтно-эксплуатационные моменты.

– Вот же, как клещ вцепишься, пока не добьешься своего. Только лишь зная тебя, что все это для дела будет использовано, иду навстречу твоим пожеланиям.

– Дежурный, соедини меня с Корчагиной. Елена Анатольевна, зайдите ко мне.

После этих побед на фронтах наступило некоторое затишье, связанное с зачисткой освобожденной территории и подтягиванием резервов к передней линии. Рокоссовский в этот период стал приглашать меня в числе ближайшего окружения на «семейные посиделки», на которых отмечали победы последних операций, разговаривали о будущем, о военной и мирной жизни. Здесь я спокойно общался с Рокоссовским, Малининым, Талановой и некоторыми командармами, например, с Батовым и Горбатовым.