Людмила Яковенко - Синдром равнодушия

Она вошла в просторную комнату, где наконец-то было тепло. Бросила сумку и ключ на небольшой столик около двери, потерла замерзшие холодные руки, закрыла плотно дверь на задвигающийся замок, потом подошла к небольшому окну и, отодвинув штору, внимательно осмотрела улицу.

Солнце отражалось в стеклах соседних домов, но ни в одном из них не было видно людских силуэтов. Девушка выдохнула, убрала ткань от окон, пуская в комнату больше света. Сняла наконец с ног сырые холодные ботинки, потом не менее сырые носки, пару раз чихнула, и не спеша двинулась к простенькому деревянному шкафу с покосившейся верхней дверцей. Открыв шкаф, она взяла медный таз с самой высокой полки. Для этого ей пришлось встать на носочки.

Потом девушка обвела взглядом комнату. Заметив кучу дров, лежавшую под пледом, также неспешно двинулась к ним. Взяв парочку, с грохотом кинула их в рядом стоящую печь. Потом, порывшись в кармане шубки, достала спички. Ловко, кинула горящую спичку в печку. Подошла к закрытой двери, что вела в соседнюю комнату. Девушка толкнула дверь, навалившись на нее всем своим телом. Та протяжно заскрипела, будто была против такого развития событий. Хозяйка достала из нижнего ящика ведро с водой, перелила немного воды из ведра в таз, тем самым наполнив его, и, убрав ведро на место, двинулась с тазом в комнату, где уже заметно стало теплее. Девушка аккуратно поставила таз над самым жаром огня и наконец выдохнула.

Пока в тазу вскипала вода, она успела снять с себя верхнюю одежду перетащить плед в середину комнаты и усесться на него, поставив перед собой таз с горячей водой. Подождав, когда вода немного остынет, девушка наконец опустила в теплую воду ноги.

Она накрыла плечи пледом и, шевелила с большим удовольствиям ступнями в воде. Вдоволь отогревшись до румяных щек, вытерла ноги полотенцем, что приготовила накануне, и, убрав таз в угол, прошла по направлению к другой закрытой комнаты. Там около двери стояла широкая деревянная скамья, а под ней лежали домашние теплые тапочки.

Хозяйка дома села на лавку и надела на пропаренные ножки теплые шерстяные тапочки. В комнате, которую она посетила позже было прохладней. Там она взяла со стола баночки, сколько смогла. Вздрогнула от неожиданности, потому что в окно тихонько постучали. Девушка поставила баночки обратно на стол и отодвинула плотную ткань от окна. В комнате тут же стало светлее. А за оконным стеклом появилась милая мордашка знакомого парня. Парень улыбнулся и, отбегая от окна, махнул девушке рукой. Она улыбнулась ему в ответ, и приветливо замахала рукой.

А в полдень вновь собралась в путь. Закинула в сумку еще две стеклянные емкости, залила водой из таза тлеющие угли в печи, и полностью готовая вышла из теплого дома обратно на улицу. А на улице снова шел снег, он крупными хлопьями кружился и покрывал все вокруг. Весна еще не пришла… Еще нет, раз он пошел снова, значит будут заморозки. Девушка улыбнулась, и зашагала прочь от дома.

Около открытой торговой площади приостановилась. Ведь там стоял он… Кучерявый блондин с таким пронзительным взглядом… Он зорко окидывал зевак, собравшихся вокруг него. Стоя посреди этой толпы, его возвышала над ними собственная гордость. Такая одновременно и чистая, и жестокая. Гордость, которая в конечном итоге оставит его в полном одиночестве, лишив всего. А пока он находился на пике славы. Высокий, статный, из богатой семьи. Он читал зевакам собственные стихи, пел бархатным низким голосом песни. Он был артистом, солнцем в этом ледяном холодном царстве, где все замерло.

Девушка ускорила шаг, обошла стороной нелепое представление. Подобное ничуть не привлекало ее, наоборот каждый раз, замечая его, она в который раз убеждала себя в том, что все богатые люди лживы и тщеславны…и он…живое тому подтверждение.

Она обошла старую церквушку, где вот-вот должна была начаться служба. Среди заходящих в нее прихожан она заметила старушку, в теплом шерстяном платке. Та, встретившись глазами с девушкой, равнодушно улыбнулась и кивнула ей в знак приветствия.

Наконец девушка дошла до оживленного торгового квартала, где накинула на голову капюшон. Народ шнырял тут друг перед другом. Люди провожали друг другу колкими замечаниями и скривившимися улыбками. Девушка юрко пролезала между внезапно остановившимися зеваками, обгоняла медленно идущих, маневрируя между людьми. Она остановилась около закрытой двери, где висела вывеска – «Перерыв на обед». Игнорируя записку, она тихонько вошла. Затем сняла с головы капюшон и кивнула полусонному за прилавком старичку. Старичок нехотя приподнялся со своего места. Он был невысокого роста, некрепкого телосложения, его голову прикрывала меховая шапка, а на носу сидели очки с толстыми стеклами, которые увеличивали глаза старика, делая их излишне нелепыми.

– Ну здравствуй, Адель. – Скрипучим голосом проговорил старичок, протягивая девушке руку. Адель с искренней улыбкой пожала руку и тут же начала рыться в своей сумочке, продолжая с улыбкой смотреть на старичка. – Вот, как и обещала возвращаю в целости и сохранности.

Девушка аккуратно положила на прилавок стеклянные баночки. Старичок заулыбался, он убрал обе баночки в шкаф, что стоял немного позади прилавка.

– Приятно иметь с тобой дело, юная леди.

Старичок окинул взглядом комнату, где они находились, будто он силился что-то вспомнить… Что-то очень важное. А Адель уже помахала ему рукой в знак прощания. – До свидания, мне жаль, но у меня важные дела.

Она исчезла из лавки также внезапно, как и появилась. Впрочем, старика это ничуть не удивляло, он лишь провожал ее силуэт за замызганным окном, и силился вспомнить то, что ему так нужно было ей срочно передать.

Теперь Адель оставалось только ждать вечера. Ждать прихода темноты. Как хорошо, что весна еще не пришла, иначе время ожидания было бы намного больше! Девушка прогулочным, неспешным шагом снова проходила между торговых лавок.

Задубевшие продавцы с красными носами, изрядно устав, повторяли покупателям одно и тоже: «Такого товара нигде не сыскать! Купи, не пожалеешь! Это именно то, что тебе нужно!». Но это глупости… Когда среди людей ходят они. Те, кто похож на нас, но одновременно с этим полная наша противоположность… Как народ может переживать лишь о еде и побрякушках, зная о них.

Задумавшись об этом, Адель налетела на женщину, что как раз примеряла на себя дорогие янтарные серьги, что продавец всячески нахваливала, надеясь продать товар за более высокую цену. Янтарная блестящая сережка упала прямиком в снег. Дама, да и сам продавец лишь смерили Адель недовольным холодным взглядом. Женщина не наклонилась, надеясь найти сережку, а лишь молча отошла. Продавец лишь вздохнула, натягивая на себя всю ту же равнодушную улыбку. А Адель пробрало до мурашек. Она ускорила шаг.