Ростислав Марченко - Орк: Вторая жизнь. Убийца эльфов. Властелин островов

Хотя с островитянами князькам не повезло. Те, воспользовавшись географией, нашли общий язык. Выбрали себе морского конунга и стали дружно игнорировать материковую власть. Естественная война с сепаратистами привела к установлению нового статус-кво. Материковые князья не лезут на острова, теоретически считая роды и тамошние кланы своими. Островного конунга материковые признают ярлом, хевдингом островов. Островитяне честно дают лоцманов и войска для морских походов теоретически своих материковых племен. И по желанию, а коли запахнет жареным, то обязательно, для военных кампаний на материке. Хевдинг на островах сам собирает налоги и содержит дружину островных орков.

Отношение к демократии у всех племен были, похоже, одинаковым.

Поразмыслив, я пришел к выводу, что не так все плохо, могло оказаться гораздо хуже. В любом отношении. На папу в свете политической обстановки тоже грех жаловаться. Тяжелые кулаки неприятны, кто спорит, но кто из нас ангел?

Переселившись в новый борг, названный Тайнборг, папаша занял должность поселкового кузнеца и подрабатывал как доспешник и оружейник по заказам достаточно денежных клиентов, в свободное время промышляя «мародерками» в старых крепостях и в руинах древнего города. Хотя бы с относительно целыми доспехами пока не везло, но металла все же хватало. Во всяком случае, для изготовления доспехов и оружия, как это ни удивительно по сравнению с земной археологией. Материал для гвоздей, подков, топоров и прочего хозинвентаря приходилось покупать либо требовать с заказчика.

Жить в ближних окрестностях старого города дураков не находилось. Ничего хорошего в местах сражений далекого прошлого не было и быть не могло – там долгое время оставались тысячи неубранных трупов и следы частого применения колдовства. То есть такие места опасны, даже если не учитывать, что недобитые жители Империи и остатки победоносных войск оккупантов почти начисто вымерли от эпидемий, как и две трети населения тогдашней Ойкумены, после завершения войны и смерти Императора. Это навело меня на мысль о магико-биологическом характере эпидемий и поставило вопросы об уровне развития как самой Империи, так и ее конкурентов.

К счастью, я обрадовал бедолагу Края переселением душ не в ходе одного из налетов на полезное в хозяйстве ничейное добро, а в походе по наводке нашего односельчанина, обнаружившего копателей. В результате мы свиделись с ватажниками не втроем-вчетвером плюс рабы, а имея численное преимущество. Иначе, как подозреваю, переселение душ было бы учебным и очень недолгим. К сожалению, папа решил не ограничиться грабежом убитых, а продолжил их работу.

Край отомстил зрелищем стычки с людьми, стоившим мне, тогда еще в человеческом теле, кошмарного сна. А также – по невоздержанности языка – проблем с представителем «карательной психиатрии», говоря языком Буковского, Новодворской, Ковалева и примкнувшего к ним Каспарова.

Параллели с «Другой Россией» я попытался продолжить и далее – для разминки мозгов. Мнимого или реального шизофреника Буковского власти СССР выкинули в Англию, поменяв на Корвалана. Мнимого или реального (если я все-таки в бреду) шизофреника – меня – черт знает кто (или что) выкинул (или выкинуло) в Оркланд, по крайней мере виртуально. Но, похоже, ни на кого не поменяв. Судя по инстинктивному опасливо-уважительному отношению к отцу и неподдельной любви к моей новой матери, личность Края никуда не делась.

Осталось только приподняться, найти способ вернуться в свой мир, там найти спонсора и баллотироваться в президенты России. Как Буковскому. Перед этим – главное – не забыть призвать моих зеленомордых соплеменников сжечь и разграбить Питер, за отступление действующего президента от идеалов демократии. Во всяком случае, это было бы милосерднее призывов британскому флоту снести Петербург с лица земли ядерным оружием, чтобы отомстить за непонятно кем и за что отравленного сомнительного перебежчика, как призывал в свое время этот приснопамятный ультрадемократ. О совершенно съехавшем под конец жизни с катушек Сахарове и не говорю. Этот так называемый светоч науки наивно утверждал, что для торжества демократии в России нет ничего полезнее некоторого количества ядерных «грибов» над самыми большими городами. Точнее, эту мысль вложили в голову хорошо пропиаренного душевнобольного человека «гуманисты» из тусовки его второй жены. Когда я представил на экране свою клыкастую зеленую рожу, выпирающую из костюма ценой в пару-тройку кило американских рублей в ходе предвыборной агитации или в передаче «К барьеру», меня начал душить нервный смех.

Организовать что-то подобное в Оркланде, возможно, и получилось бы, но орки выглядели как те мужики из анекдота о поручике Ржевском, в котором на предложение развлечься, использовав рояль в качестве ночной вазы, легендарный поручик ответил:

– Вокруг одни мужланы, не поймут.

Отец тем временем бросил на меня хмурый взгляд.

– Что с тобой?

– Не всем так везет,– абсолютно искренне ответил я.

– Точно ничего не лапал?

Уж в этом-то я точно уверен. Но надо было надежнее отвлечь старого хрыча от вопросов, пока он тоже чего не заподозрил. Хватит с меня колдуна.

– Что со мной было-то? Не помню.

– Что могло быть? Заорал ты, вылез из ямы. Потом упал. Амулет раскалился так, что рассыпался. Рубаху тебе спалил, вон, ожог на груди. Там какие-то обломки были в яме, мы их засыпали. Видели, что ты жив, но в себя за сутки так и не пришел. Ждать не стали, сплавились на лодках, я тебя к колдуну отвез.

– Добычу поделили? – нагло спросил я, имея в виду металл и всякое имущество, выкопанное в развалинах, и барахло бедолаг, печенью одного из которых папа меня так милостиво угостил. Видно, решив, что не помешает мне толика храбрости. Пусть даже человека. Местный опиум для народа вещал, что поедание печени и сердца достойного врага улучшает собственные показатели. Чего-чего, а храбрости у копателей было с избытком.

Старый оторопел, машинально ответив:

– Да, поделили. Пока ждали, что очнешься.

– Мне что из доспеха дашь? Досталось же что пригодное? – продолжил я грузить предка.

Папаша раскрыл рот. Неудивительно. Судя по воспоминаниям, Край был добрым домашним мальчиком, воспитанным больше мамой, чем отцом, насколько это возможно среди орков. Никаких, даже таких скромных и обоснованных, требований к своему суровому родителю он прежде не выдвигал. В отличие от обоих старших братцев, лупивших бедолагу Края при каждой возможности. Отчего отец не сказать что недолюбливал младшего, но считал его слабаком и сопляком, чье поведение могло помешать баллотироваться в местные окружные шерифы-министры обороны – хевдинги, лишив симпатии части избирателей. А бывший десятник дружины ярла и богатый кузнец имел неплохие шансы, если бы нынешний хевдинг где-нибудь сильно попал ногами в жир или его прикончили. В хевдинги старшему А’Корту хотелось до невозможности. И немудрено, борг-то не маленький, выставляет более пятидесяти воинов и новиков, пусть даже половина избранных жребием остаются на хозяйстве. Это делало предводителя довольно важной фигурой как в клановом ополчении, так и вообще. Не считая приличной доли в добыче.