Алина Углицкая - Не потеряй меня

– Слава Эйраху! Я ее нашел! – выдохнул провидец, вытирая широким рукавом вспотевший лоб. – И как раз вовремя: она готовится к переходу.

– Ты уверен, что это она, Абрахам? – ответил ему низкий голос с рычащими нотками, прозвучавший, казалось, из ниоткуда. – А что, если ты снова ошибаешься, ведь такое было уже не раз?

– Нет, мой господин, на этот раз никаких ошибок. Это точно она! Посмотрите, эта душа похожа на бриллиант чистой воды, разве она может принадлежать обычному человеку?

Из темноты, окружавшей алтарь, шагнул высокий статный мужчина лет тридцати, облаченный в доспехи из шкуры черного дракона. Антрацитовые чешуйки нагрудника блестели и переливались, отражая красноватый свет факелов. Черные, как смоль, коротко стриженые волосы открывали крепкий затылок и аккуратную форму ушей. Высокий лоб мужчины, его чеканный профиль и мужественный подбородок говорили о благородном происхождении, но под суровым разлетом бровей горели мрачным огнем красные глаза полукровки.

Полудракон-полудемон, выродок, ставший конечным результатом греховной связи. Таких, как он, называли архавами – исчадиями Хаоса. Их боялись и ненавидели, потому что эти создания были слишком сильны и независимы для мира, в котором появились на свет.

Он приблизился к алтарю, над которым все еще витал легкий дымок, оставшийся от воскурения фимиама, и заглянул в магическую сферу, сиявшую на черной поверхности. Обычно прозрачный, сейчас шар казался молочно-белым, будто заполненный дымом, и в этом дыму мелькали размытые образы, больше похожие на обрывки сновидений.

– Видите, мой господин? – взволнованно прошептал Абрахам, тыча пальцем в какую-то крошечную голубоватую искорку, еле мерцавшую в самой глубине молочного тумана. – Еще никогда я не видел столь исключительного сияния! Обычно души запятнаны грехами, совершенными в течение жизни, они похожи на серую дымку. А это чистейшая шиа – квинтэссенция всего светлого, что было в вас от рождения. На этот раз ошибки исключены.

Его господин молча следил за искоркой, отсчитывая ритм ее мерцания – ритм пульсации его собственной светлой половины, с которой его разделили сотни лет назад. Ритм замедлялся, а это говорило о том, что шиа, где бы она сейчас ни была, готовилась покинуть тело, в котором обитала последнее время, и отправиться в мир иной.

– Я не хочу больше ждать. Верни ее мне, пока о ней не узнали мои враги, – сказал архав, сдерживая волнение. – Сделай это, и я вознагражу тебя так, что ни ты, ни твои внуки не будете знать нужды.

– Мой лейс, все, чего я желаю, это верно служить Вашей Светлости, – Абрахам склонил седую голову, пряча улыбку. – Если мой скромный дар поможет вам обрести личное счастье, я буду счастлив вдвойне.

– Тогда начинай. У тебя не так много времени, – его собеседник кивнул на магический шар. – Я буду ждать только хороших новостей.

Развернувшись, архав направился к выходу. Оставаться здесь ему было незачем.

Абрахам проводил его задумчивым взглядом. Времени действительно оставалось мало: если не поймать шиа на последнем выдохе, она ускользнет вместе с душой, и тогда уже никакие обряды и пляски с бубном не притянут ее назад. Конечно, спустя какое-то время она возродится, но уже в новом теле, и найти ее снова будет не так-то просто.

Вздохнув, провидец высыпал на алтарь почерневшие от времени руны и затянул заунывную песнь на языке, слишком древнем для того, чтобы его помнил кто-то, кроме богов…

***

В ЭТО ВРЕМЯ ГДЕ-ТО В НАШЕМ МИРЕ

В Москву Варю доставили самолетом. Сначала вывезли из больницы машиной "скорой помощи", уже в аэропорту переложили на каталку, пристегнули ремнями, чтобы не свалилась в случае чего, и в таком виде доставили к самому трапу. Девушка лежала, закрыв глаза. Не хотела ничего видеть. Но от звуков некуда было деться.

Рядом с каталкой бежал медбрат в опостылевшем до тошноты зеленом халате, придерживал рукой доисторическую стойку с капельницей. Варя давно уже перестала обращать внимание на катетер в вене. За последние два месяца он сросся с ней, стал неотъемлемой ее частью, как и капельница.

Потом был долгий перелет, который Варя почти не заметила, занятая сражением с тошнотой. И ей было уже все равно, что весь салон, набитый людьми, слышит с хвоста самолета не слишком приятные звуки. Ее не просто рвало, ее выворачивало наизнанку. Казалось, еще чуть-чуть, и она выплюнет собственные внутренности. Даже хваленые европейские препараты, за которые муж отвалил кучу бабок, не помогали. Да Варя уже и не верила, что что-то поможет. Впервые, с тех пор, как два месяца назад у нее обнаружили опухоль рядом с сердцем, она начала терять надежду.

А все начиналось как невинный бронхит. Потом к нему добавился пародонтоз и язва желудка. По крайней мере, именно такие диагнозы ставил девушке участковый терапевт, ну и лечили ее соответственно. Пока однажды она не упала в обморок прямо посреди улицы. Варю скрутила такая боль, что сознание отключилось. В отделении "скорой помощи" врачи развели руками. Они ничем не могли помочь, кроме как вколоть обезболивающее и доставить в больницу.

От госпитализации Варя отказалась. Дома ждал семилетний ребенок и некормленый муж. Еще три дня девушка просидела, пережидая праздники и выходные. И только на четвертый, когда острую боль в груди уже невозможно было игнорировать, она отправила дочку в школу, мужа – на работу, а сама пошла в поликлинику.

Выстояв длинную очередь в регистратуру за номерком, а потом еще одну очередь к заветному кабинету, она наконец-то получила желаемое. Терапевт, выслушав жалобы, дала направление на все мыслимые и немыслимые анализы и процедуры. Через две недели Варя имела на руках результат. Точнее, это был приговор. Опухоль размером со спичечный коробок. Буквально в двух сантиметрах от сердца.

Цвета померкли в одно мгновение, звуки исчезли, а мир перевернулся, и все вокруг стало похоже на немое кино. Врачи подхватили безвольное тело под руки, усадили, дали воды. Варя почти не понимала в этот момент, что происходит. Только одна мысль, как заведенная, билась в ее голове: я умру и не увижу, как вырастет моя дочь! Слезы, крупные, как горох, сами покатились из глаз. В тот момент ей казалось, что спасения нет.

Потом было выматывающее ожидание койко-места в больнице, подготовка к операции и сама операция, затянувшаяся на несколько часов. Долгие дни в реанимации и назначение химиотерапии. Все это время Варя была так слаба, что едва могла шевельнуть рукой. Муж навещал ее через день (работа чаще не позволяла) и два раза в неделю, на выходных, приводил дочку. Ярыська все это время жила у свекрови и каждый раз, увидев маму, спрашивала только одно: когда мы вернемся домой? Варя смотрела в ее голубые глазенки, гладила по пухлой щеке дрожащими пальцами и еле сдерживалась, чтобы не разреветься при ребенке. Она не знала, что ей сказать. Олег хмурился и молчал. Лечение больной жены оказалось слишком затратным даже для самого модного в городе адвоката.