Анатолий Степанов - Последний император Ойкумены

Галера была построена из цельной глыбы легчайшей везувийской пемзы, обитой тонкой, но прочной коринфской бронзой, но и она едва не разлетелась на кусочки после удара десятиметровой волны! Судно взлетело над морем, как квадрокоптер, сделало тройное сальто и шлёпнулось носом на гребень такой же огромной волны. Арнольд, привязанный к кормилу, остался цел, но перенёс удар потяжелее поражения боевым молотом. Золотая голова «козлочёрта» выскочила из мешка и шлёпнулась ему в ладони.

В то же мгновение из морских глубин послышался недовольный рёв, и волны словно всосались в поверхность моря. Лёгкий восточный ветерок сдул с неба чёрные тучи, проглянуло закатное солнце.

«А, Посейдон (это греческое имя морского царя, римское – Нептун, монголы, которые никогда моря не видели, его никак не называют) боится золотого козла! – догадался Арнольд. – Может, тот его и в море загнал из-за личной неприязни, кто знает?»

– Свистать всех наверх! – приказал он себе. – Ставить мачту, поднять парус! – предложил уже своей дружине. – Теперь уж я твою, Пан, голову из рук не выпущу ни днём, ни ночью, – шёпотом поклялся он себе, – лучше уж вполглаза дремать, чем проснуться на морском дне. Тогда уж действительно будет козья морда!

И был абсолютно прав: во всё оставшееся время путешествия погода была чудесной, всегда дул попутный свежий ветер. Даже когда прошли Геркулесовы Столбы и повернули направо к бешеному Бискайскому заливу, ничего не изменилось к худшему.

Кроме того, обнаружились многие полезные качества золотой головы: когда надо было галере поворачивать налево, голова Пана подмигивала левым глазом, то же происходило с правым глазом при повороте направо (в сумерках и темноте из глаз исходили лучи света, освещающие путь на сто локтей впереди). Когда же поднималась волна, из золотого рта раздавались нежные звуки флейты, и море моментально стихало. Пиратские судна, которые несколько раз попытались напасть на аквилейскую галеру, немного не доплыв до желанной добычи, неожиданно для себя налетали на подводные скалы или были проглочены гигантскими морскими змеями.

За всё это аквилейцы полюбили золотую голову и уважительно называли её Пан Козлевич.

Однажды ранним утром, когда Арнольд сам стоял у кормила, на него навалилась такая истома, что не хотелось шевелить ни рукой, ни ногой, а глаза остановились на линии горизонта, где из лёгкого тумана медленно поднималось красное полушарие солнца. В это время огромная зелёная ручища с пальцами, соединёнными перепонками, беззвучно поднялась над поверхностью воды и, изгибаясь, как удав, протянулась к мешку, в котором находился самородок. Уже пальцы коснулись шершавой поверхности козлиной головы, но задели за русалочью кожу мешка. Мешок зашевелился, и послышался кокетливый смех, как будто в нём была спрятана не золотая голова, а артистка кордебалета. Арнольд мгновенно очнулся и выдернул мешок из зелёной лапищи.

– Врёшь, не возьмёшь! – стихами выразил король своё негодование на действия морского бога и всё остальное время уже держался подальше от борта галеры.

Английский канал прошли без задержки – Пан Козлевич оказался таким авторитетным, что на этом самом загруженном участке морских путей, где даже рыбы часами стоят в «пробках», галере была устроена «зелёная волна» – её с обеих бортов сопровождали дельфины и кашалоты, осёдланные сиренами с украшенными сияющими синими и красными самоцветами венцами на головах. Не успевших убраться с дороги кораблей, лодок и паромов без всяких разговоров отбрасывали в сторону ударами хвостов. Достигнув чистой воды, эскорт рассеялся в тёмно-серых водах Северного моря, салютовав на прощанье фонтанами воды и задними сальто.

Туманное и навевающее тоску Северное море всё же немного развлекло экипаж обитателей Южной Европы, продемонстрировав чудесный экземпляр айсберга.

Произошло это ранним утром, когда редкое в этих широтах солнце едва обозначилось за горизонтом первым розоватым лучом. Дружинник, стоявший у кормила, услышал из каюты капитана тревожное блеяние и пристально вгляделся в морскую даль. Через пару секунд рядом с ним возник Арнольд с головой Пана в руках, издававшей эти животные звуки и мигавшей всеми своими встроенными световыми приборами.

– Смотри внимательней, Аркадий! Козлевич ещё никогда напрасно не тревожился!

Оба начали буравить взглядами утреннюю полумглу и одновременно ойкнули: в двух сотнях локтей прямо впереди по курсу показалась стена! Она простиралась вверх и в обе стороны от галеры так далеко, что казалось, кто-то решил поиграть в морской бой, а их кораблём обозначил одну из ста клеток своего поля.

Арнольд тут же засвистал в боцманскую дудку, объявляя тревогу, и вместе с Аркадием бросился опускать парус. Примчавшаяся команда схватила вёсла и врубила задний ход, остановив галеру почти у самого подножия стены. Все с тревогой посмотрели наверх.

– Мы что, до Срединной Империи доплыли? – спросил дружинник Артемий (Арнольд недолго думал, кого взять с собой в плавание, выбрав десяток дружинников сверху по списку). – Это их Великая Стена?

Опытные воины мгновенно прореагировали на его слова, закрыв сверху щитами себя и любимого короля. И вовремя: «черепаха» задрожала от многочисленных ударов. Однако на щиты обрушились не горящая смола и камни, а продукты жизнедеятельности чаек, олушей и других «базарных» птиц, таким естественным путём защищавших свои гнёзда. Сначала птички шумно обрадовались своей меткости, но, увидев безрезультатность бомбардировки сдвинутых щитов, разочарованно отвернулись и застыли на яйцах.

Моряки вымыли в море щиты, отплыли задним ходом от стены на сотню локтей и осторожно обогнули плавающую «крепость гадёнышей», как они её назвали, с правой, ближней к берегу стороны.

– Много чудес таится в морских просторах, – задумчиво произнёс аквилейский король, – но это – самое вонючее!

От Северного моря уже совсем без происшествий аквилейцы повернули направо и углубились в суровые шхеры, сильно опережая график, выглядя здоровыми и даже потолстевшими.

Хотя Арнольд не знал, где искать чудовищ с гранитными башками среди сотен заливчиков и проливчиков, он не печалился – у него был надёжный золотой навигатор, «козья морда» старательно сигналила и блеяла в руках короля-шкипера, указывая бородой правильный курс. Последние два десятка поворотов, три сотни гребков вёсел, и бронзовое днище морского лайнера легло на песок тихой гавани.

Моряки после многомесячной прогулки на галере с удовольствием сошли на берег, радостными криками подтверждая своё сухопутное происхождение. Первые же шаги привели компанию к отдельно стоящей серой скале, вытянутой вдоль берега и с закруглёнными углами. На каждой стороне её чернели огромные руны: C2H5OH.