Александр Харников - Непобедимая и легендарная: Непобедимая и легендарная. Призрак Великой Смуты. Ясный новый мир

– Аналогично, Михаил Коронатович, – соглашаясь, кивнул Сладков, – я тоже не буду навязывать вам свое представление о роли в истории революционных масс. Хотя, наверное, истина где-то посредине. Массы без лидера – это неуправляемая толпа, стадо, раздираемое противоречиями. А лидер без масс – это мечтатель, не способный что-либо изменить в жизни.

– Хорошо, сойдемся на этом, – сказал Бахирев, – а теперь скажите, не поступало ли к вам со стороны советского правительства каких-либо новых указаний в отношении наших действий в архипелаге Грумант?

– Нет, господин адмирал, – пожал плечами Сладков, – все инструкции, данные нам в начале похода, остаются в силе.

– Очень хорошо, – сказал Бахирев, – тогда я прямо сейчас, в вашем присутствии дам, капитану первого ранга Рудневу соответствующие указания. Я, Владимир Иванович, сразу после завершения бункеровки углем перейду на «Севастополь», который вместе со всей эскадрой направится в Мурман. Вы же, взяв, кроме «Рюрика» под свою команду «Андрея Первозванного» и «Республику», а также «Олег» для посылок, пойдете прямо на север, для того чтобы утвердить русский суверенитет над архипелагом Грумант. Если этого не сделаем мы, то в самое ближайшее время это сделают норвеги. И архипелаг с его угольными копями, а также с богатейшими рыбными запасами в окружающих его водах будут навсегда потеряны для России. Справитесь, господин капитан первого ранга? Или нам с господином комиссаром подыскать другие кандидатуры?

31 (18) декабря 1917 года.

Бывшее Великое княжество Финляндское.

Гельсингфорс, Александровский театр.

Уполномоченный Совнаркома генерал-лейтенант

и барон Густав Карлович Маннергейм

Неделю с небольшим назад, когда в Борго был зверски убит великий князь Кирилл Владимирович со всей семьей, на территории Финляндии было введено осадное положение. Скажу прямо – я не ожидал, что большевики, при всей их жесткости и решительности, сумеют так быстро прекратить кровопролитие. Но я ошибался. На этот раз, похоже, убийство в Борго возмутило всех.

Полная информация об этом жутком преступлении была опубликована во всех местных газетах. Приехавшая из Петрограда журналистка мадемуазель Ирина Андреева подробно расписала то, что произошло в доме великого князя, снабдила свой материал рассказом нескольких пойманных в тот же день убийц и дополнила все это выразительными фотография – теми, которые можно было напечатать, не повергая в шок читателей.

Результат газетной публикации был ошеломляющий. Душегубам никто уже не сочувствовал. Националисты почувствовали это, когда красногвардейцы и отряды матросов из Гельсингфорса начали, как говорят мои новые знакомые с эскадры адмирала Ларионова, «зачищать» Гельсингфорс и другие города бывшего Великого княжества Финляндского. Перед убийцами захлопнулись все двери, им отказывали в приюте и помощи.

Только самые оголтелые из финских националистов продолжили свои кровавые подвиги. Но с ними красногвардейцы и военные патрули не церемонились. Бандитов, пойманных на месте преступления, они расстреливали прямо на месте без суда и следствия. Остальные имели шанс сохранить жизнь, если они при аресте не оказали сопротивления. Несколько дней подобного террора – и волна кровопролития резко пошла на убыль.

К тому времени к борьбе с погромщиками приступили и прибывшие из Петербурга люди из ведомства господина Дзержинского. Они с помощью своих агентов из числа местных финнов установили фамилии и имена главарей националистов, а также места их жительства, и начали их арестовывать одного за другим. На границе большевики тоже навели порядок. Теперь она будет проходить не как раньше – за Сестрорецком, а там, где ей и положено быть – по границе со Швецией. Конечно, контрабандистов и тех из местных, кто годами занимался противозаконной торговлей, это вряд ли остановило. Но, с учетом строгих наказаний за такие вот «шалости», я могу смело предположить, что контрабандистов изрядно поубавится.

Осуществлял пограничный контроль вновь созданный Корпус пограничной стражи, который возглавил знакомый мне полковник Лесков. Он и раньше служил в этих краях и хорошо знал, что и как можно и нужно сделать, чтобы надежно перекрыть пути перемещения через границу подозрительным личностям и контрабандным товарам. Пограничные стражники уже задержали несколько горячих голов из числа шведской молодежи, которые на свой страх и риск решили отправиться в Финляндию, чтобы «помочь своим братьям, стонущим под игом жестоких угнетателей».

Я побеседовал с этими молодыми обалдуями после того, как люди Дзержинского, проведя предварительный допрос задержанных и убедившись, что никто из них не замешан в преступлениях, передали их в распоряжение гражданских властей.

– Молодые люди, – сказал я им, – я могу понять всю чистоту помыслов, которые толкнули вас на этот опрометчивый поступок. Но он, скорее, глуп, чем благороден. Живущие здесь финны, шведы и русские сами разберутся между собой. А тех, кто хладнокровно убивает младенцев и режет глотки женщинам…

Тут я замолчал, вспомнив фотографии, которые были сделаны в доме несчастного великого князя Кирилла. Я побывал на двух войнах, повидал в своей жизни всякое, но даже мое закаленное сердце старого солдата дрогнуло, когда я увидел трупы великого князя и членов его семьи.

– Скажите спасибо, killar (парни), – продолжил я, поглядывая на изрядно приунывших молодых балбесов, – что вы еще не успели совершить никакого преступления, чтобы вас можно было привлечь к ответственности за что-либо, не считая незаконного перехода границы. Будь я на месте ваших родителей, я бы просто отвел бы вас на конюшню и всыпал бы хорошенькую порцию вожжей.

Я приказал отвести задержанных снова на границу и дать им там хорошего пинка, чтобы они без задержки мчались галопом до самого Стокгольма, предупредив их, что в следующий раз с ними нянчиться уже никто не будет, и родители их если и увидят когда, то это будет нескоро.

Назначенный партией большевиков представитель ЦК Эйно Рахья начал было при этом недовольно ворчать, что, дескать, зря мы церемонимся с этими юнцами, которые, не задержи их стражники на границе, сейчас бы занялись убийствами и погромами. Но адмирал Ларионов, присутствовавший при нашей беседе, остановил «неистового якобинца» Рахья.

– Товарищ Рахья, – сказал он, – а вы знаете, что Густав Карлович прав на все сто процентов. Эти молодые шалопаи никого еще не убили и не ограбили. Они просто наслушались краснобаев из числа представителей антироссийски и антибольшевистски настроенной интеллигенции, которая сочиняет в своих уютных квартирках страшилки о русских и большевиках. Но бороться с нами они не рвутся, а вместо этого агитируют горячих доверчивых юнцов, которые думают, что так оно и есть на самом деле.