Саймон Хоук - Гамбит Айвенго

– Так думай скорее, потому что это шоу вот-вот начнется.

Снова взревели трубы, и герольд объявил, что каждый участник выпустит три стрелы на дистанции в семьдесят пять шагов. Сразу после этого объявления семеро стрелков отказались от участия. Осталось только девять, Бобби в том числе. Каждый стрелял в своем темпе, целясь столько времени, сколько понадобилось, чтобы выпустить три стрелы подряд. Каждый выстрел Бобби попадал в золото без видимых усилий с его стороны, и большинству зрителей на трибунах показалось, что он едва целился. Только два лучника показали такой же результат, остальные отсеялись.

– Неплохо, – произнес Финн.

– На тренировках по стрельбе бывало тяжелее, – заметил Бобби. – Да и этот спорт для меня уже давно не в новинку. Как-нибудь напомни рассказать тебе, как я брал уроки стрельбы у Одиссея.

Цели были отодвинуты на расстояние порядка ста ярдов. Они отстрелялись опять, на этот раз выбыл один человек. Остались Бобби и Хьюберт, лучший лучник Иоанна.

– Если Хьюберт не сделает этого наглого хвастуна, – сказал Иоанн, – спущу с него шкуру.

Мишени отодвинули на расстояние около ста двадцати ярдов.

– Ты сможешь? – прошептал Финн.

– Как два пальца.

Первым должен был стрелять Хьюберт. Он натянул тетиву своего длинного лука к правому уху, тщательно прицелился, подождал, когда стихнет ветерок, и выпустил стрелу. Последняя прочертила в воздухе изящную кривую и воткнулась прямехонько в центр золота. Трибуны взорвались аплодисментами.

– Ха! – воскликнул Иоанн, пришедший от выстрела Хьюберта в восторг. – Ну-ка поглядим, как саксонский ублюдок сделает выстрел лучше! Это невозможно!

Сердце Финна опустилось.

– Чертовски удачный выстрел, – сказал Бобби. – Я бы сейчас отдал левое яйцо за ламинированный рекурсивный Браунинг со стабилизаторами.

– Что будем делать?

– Нам остается только одно .

– Признать поражение и сбежать?

– Нет, воспользоваться читом.

Он повернулся спиной к трибунам, заняв положение, при котором Хьюберту не было видно, что он делает. Достал из колчана стрелу, отличавшуюся цветом от остальных, и приладил черную стрелу к луку.

– Маленькая штучка от парней из арсенала, просто на всякий случай, – сказал он Финну.

– В чем уловка?

– Посмотри в колчан, там есть черная коробочка. Когда я устанавливаю стрелу, тетива нажимает взводящий переключатель. Как только я сделаю выстрел, утопи кнопку на коробочке. В древке расположена интегральная микросхема, сопрягающая детектор черного металла в бронзовом наконечнике стрелы с системой управления оперением.

Финн улыбнулся во весь рот.

– Вот что я называю стилем, – сказал он.

– Не знаю, о каком стиле ты говоришь, – сказал Бобби, – но у меня очень развито чувство самосохранения. В наконечниках черных стрел имеются кумулятивные заряды. Просто встань между мной и Хьюбертом, пока я их снимаю, я не хочу взорвать мою цель.

Перешептывание Бобби и Финна было принято Хьюбертом за признак нерешительности. Он широко улыбнулся и начал вести себя так, словно уже победил. В самом деле, у него не было причин думать иначе. Когда Бобби встал в стойку и натянул лук, толпа замерла. Никто не верил, что лудильщик мог каким-то образом сделать такой же выстрел, не говоря уже о том, чтобы его превзойти, но они уважали его решимость.

– Ему ни за что не сделать выстрел лучше, чем у Хьюберта, – сказал Иоанн с уверенностью. – Я преподам этой саксонской дворняге урок хороших манер.

Бобби сделал вид, что целится, и выпустил стрелу. Как только снаряд сошел с тетивы, Финн нажал кнопку, активирующую систему наведения. Стрела была на полпути к цели, когда детектор черных металлов обнаружил присутствие железного наконечника прямо по курсу. К счастью, поблизости не было других железных предметов, которые могли бы сбить с толку систему, и стрела летела прямо в цель под управлением подстраивающегося оперения, пока не вошла в торец древка стрелы Хьюберта, расколов его точно пополам. Потом она достигла наконечника с силой, которая вогнала его глубоко в мишень. На какое-то мгновение наступила полная, невероятная тишина, а потом толпа взревела.

Хьюберт раскрыл рот от удивления. Он мог поклясться, что лудильщик целился мимо.

– Клянусь богом, этот мужик – дьявол, а не лучник, – от удивления Иоанн выругался, позабыл о своем раздражении. – Я возьму на службу любого, кто способен так стрелять!

И он сделал бы предложение, но тут толпа выкатила на поле, чтобы поздравить одного из своих, радуясь победе саксонца над норманном. Когда шумиха утихла, и толпа рассеялась, одетый в черное лудильщик и его друг в ярко-зеленом исчезли. Не появились они и для получения приза. Весь в недоумении, Иоанн назвал человека малодушным трусом и выразил надежду, что его норманнские рыцари проявят себя лучше, чем его жалкие лучники. Хьюберт покинул поле с видом побитой собаки.

Иоанн взмахнул жезлом и приказал начать турнир.

Перфоманс лудильщика произвел весьма сильное впечатление на саксонского мальчишку. Он был не в состоянии сдерживать свою радость. Лукас подумал, что Бобби чуточку переиграл. Это было рискованно. Очевидно, что последняя стрела была управляемой. Лукас допускал, что у Бобби не было другого выбора, так как превзойти выстрел норманнского лучника было просто невозможно, но по любому все это ему не очень нравилось. К счастью, Бобби удалось забрать стрелу и слиться с толпой. Хоть в этом он проявил благоразумие. Самонаводящаяся стрела была оснащена защитным механизмом, который сжег бы электронику внутри древка в случае, если какому-то пытливому чужаку пришло бы в голову хорошенько ее рассмотреть, но он все равно был рад, что Бобби удалось вернуть свою стрелу и исчезнуть. Это был невозможный выстрел. Иоанн мог потребовать его повторения, чтобы убедиться, была это удача или мастерство. Если бы все произошло повторно, появилось бы доказательство сверхчеловеческого умения. Это могло бы привлечь внимание и помочь заслужить симпатию местных жителей, что пригодилось бы для выявления рефа-отступника, но также в этом был бы определенный перебор.

Приближалась его очередь. Лукас решил максимально выждать и понаблюдать за складывающейся ситуацией. В доспехе из найстила он будет в относительной безопасности, но его все еще могли вышибить из седла, и все его мысли были сосредоточены на том, чтобы этого не допустить. У него не было ни малейшего намерения сломать себе шею.

После того, как герольды объявили правила состязания, он внимательно рассмотрел других рыцарей, наблюдая, как они садятся на своих лошадей. Правила были достаточно простыми. Вызывающий на бой рыцарь должен пересечь арену и коснуться копьем щита того, с кем он хочет сразиться. Если касание сделано тупым концом копья, то состоится галантная схватка, и острия копий будут закрыты деревянными наконечниками. Это не исключало нанесения повреждений, но шанс проникающего ранения практически исключался. Зато, если кто-нибудь делал вызов, прикоснувшись к щиту острием копья, все сразу становилось серьезным. Это либо означало, что он был кровожадным, либо что у него были какие-то личные претензии к вызываемому рыцарю, ведь после этого поединок будет проводиться с копьями без заглушек. По очевидным причинам большинство рыцарей на турнирах предпочитали галантный вариант. И по не менее очевидным причинам, толпа обожала, когда щитов касались наконечники копий.