Григорий Шаргородский - Заблудшая душа

Лару я обнаружил в небольшой комнатке у носовой части трюма, прямо возле помещения для проживания матросов. Представляю, чего она наслушалась за ночь. В глазах девушки бушевало пламя ненависти – похоже, этапы страха и жалости к себе остались позади. Крепкая дверь каморки позволяла не связывать пленницу, поэтому не пришлось возиться с веревками.

– Княгиня, я хочу предложить вам перебраться на свежий воздух.

– Убирайтесь к демонам, низкий предатель! – тут же окрысилась Лара, но от этого стала еще прекрасней.

Я даже залюбовался. Всегда считал, что истинный показатель женской красоты – это ее лицо, искаженное яростью или презрением. Если при этом оно не теряет привлекательности, то может считаться эталоном красоты. Если же блистательная красавица в гневе напоминает Бабу-ягу, то о какой безупречности может идти речь? Конечно, не стоит забывать о характере – ни одна нормальная девушка просто физически не сможет изобразить по-настоящему брезгливую гримасу, что так хорошо удается профессиональным стервам.

– Как хотите, – с показным равнодушием пожал я плечами. – Если вам нравится нюхать это амбре, то не буду настаивать.

В глазах Лары боролись гордость и желание получить хоть глоток чистого морского ветра. В конечном итоге разум все же победил. Впрочем, я и не сомневался.

– Хорошо, но не потому что мое презрение к вам стало меньше, просто от ваших братьев сильно воняет.

– Ну что вы, – решил я пропустить ее подколку мимо ушей. – Здесь только один из моих братьев, и спит он в капитанской каюте. Если хотите, могу провести вас туда. Понюхать.

– Ах вы…

– Стоп. Давайте на этом закончим нашу словесную дуэль и просто пойдем на палубу. – Я решил не развивать опасного разговора и, подавая пример, начал подниматься по лестнице.

Солнце лениво всплыло над водной гладью и словно спросонья начало карабкаться на небосклон в своем утреннем наряде из розовых облаков. Непередаваемый аромат морского воздуха пьянил как бокал хорошего вина, и Лара, похоже, даже немного захмелела. Она стояла у борта, делая глубокие вздохи, словно не могла надышаться.

Корабль шел прямым курсом под всеми парусами, так что народу на палубе было не так уж много. И все же, чтобы не мозолить пиратам глаза, я отвел Лару на корму, где находился только рулевой. Удобное место нашлось на так называемой скамье вахтенного – традиционной детали кронайского корабля. У задней части кормовой надстройки над каютой капитана, метрах в трех от рулевого, в ограждение была встроена небольшая скамеечка, на которой в напряженные моменты, когда требовался контроль рулевого, восседали либо капитан, либо старшина. Чтобы ни у кого, особенно рулевого, не возникло желания прикорнуть на ней, скамейка была сделана слишком широкой для сидящего человека, но короткой для лежащего. Маленькая Лара просто потерялась на ней.

Немного придя в себя, девушка встрепенулась.

– А где капитан Арат?

– Я не знаю и вмешиваться в дела брата не стану. Хорошо, что он позволил вывести вас на палубу.

Лара вновь насупилась, но, видно, решила не обострять обстановки и промолчала. Где-то с полчаса мы не разговаривали – княгиня смотрела в пустоту, привалившись к фальшборту, а я во все глаза разглядывал море. Эта бескрайняя благодать не давала мне покоя с детства, как и любому ребенку из портового города. Я мечтал о дальних морских походах, приключениях и даже о пиратской славе.

Что, сбылась еще одна мечта идиота? Это прямо Новый год какой-то. Вот только почему мне нерадостно?

И все же на синих просторах даже самые мрачные мысли окрашивались в более светлые тона. Трепет, который испытывало тело Эдгара, находясь на стремительно несущемся вдаль фрегате, разделяла и моя душа. И если я просто любил море, то пират буквально жил им. Теперь становилось понятно, почему Вадал так спешил убраться с суши.

Любой кронаец чувствовал себя на берегу не просто гостем, а калекой. Мне даже на секунду стало жалко Карна, который наверняка редко попадал на борт корабля. Теперь-то он конечно же отрывается по полной и где-то там, за горизонтом, преследует нас на таинственной «Веселой Устрице». Надеюсь, это несерьезное название не отразилось на боеспособности корабля. А еще что-то мне подсказывало, что у капитана «Устрицы» появление графского боевика на борту вызывает дикую головную боль, несмотря на все обещания Карна вести себя прилично.

– Вы считаете эту ситуацию смешной, – увидев мою улыбку, не удержалась от сарказма Лара, хотя явно не собиралась хамить.

– Нет, ситуация не смешная, просто очень люблю море. – Я ответил без раздражения, потому что тоже не хотел накалять обстановку.

Некоторое время девушка молчала, потом все же поддержала разговор:

– Я тоже его люблю. Дела не позволяют часто бывать на моей яхте, но каждый раз это как свидание с любимым. Похоже, мы не такие уж разные, капитан, – мягко сказала Лара, и в ее глазах блеснули кокетливые искорки.

Так это она что, собралась меня соблазнять?! Вроде и не печатают здесь женских романов – хотя нужно проверить, – а такие страсти! Ох, милая, знала бы ты, что за фрукт капитан Эдгар Омар, – не разливалась бы соловушкой. Впрочем, можно и подыграть – под мои дальнейшие неадекватные действия нужна соответствующая легенда.

Так что поиграем. Люблю играть в чужие игры – новый игрок всегда может спутать карты и даже незаметно изменить правила, к тому же «законодатели» очень часто заигрываются.

Я повернулся к Ларе и грустно улыбнулся, но при этом стараясь говорить так, чтобы не услышал рулевой.

– Увы, мы все же разные. Вы – княгиня, а я – пират, по ком плачет виселица.

– Вы считаете, что это несправедливо?

– А у меня был выбор, княгиня?

– Зовите меня Ларой.

– Хорошо, Лара, я родился в семье царей и пиратов. Мне с пеленок уготована судьба жить в море и там же умереть, а после того, что затеял мой отец, боюсь, второго ждать уже недолго.

– Выбор есть всегда, – тихо обронила Лара, словно боясь спугнуть «романтику момента».

– То, что вы называете выбором, по-настоящему означает предательство. Давайте больше не будем говорить об этом. – Я подобрал максимально холодный тон. Слишком легкая победа всегда внушает подозрение. Но оттенки грусти и обреченности в голосе оставляли этой милой «интриганке» лазейки для большей уверенности в себе. К тому же образ всего такого «гордого и непокоренного» тоже не помешает. В очередной раз у меня появилось ощущение, что я попал в женский роман. Хорошо хоть с приключенческими составляющими. Впрочем, о какой романтике может идти речь в моем-то положении…

Мы проговорили с Ларой весь день, практически дотемна. Даже вместе пообедали. Точнее, я с трудом запихнул в себя какую-то рыбную кашу, а для Лары послал матроса за парой яблок. Несколько раз к нам подходил Вадал и криво улыбался, едва не подпортив мне легенду. Он хорошо знал своего брата и его методы совращения романтически настроенных дамочек. Хотя в этот раз он ошибался.