Андрей Посняков - Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус

– Господин! Господине…

Боярин замычал, просыпаясь – кто-то тряс за плечо, а вокруг-то еще темень! Нет, все же сквозь откинутый полог шатра уже пробивался рассвет.

– Господине, в дозор нынче нам.

Неждан. Оруженосец.

– Помню я, что в дозор. Поднимаюсь.

– Господине, мы тут похлебку сварганили – поснедаем.

– Добро. Меч мой где? И конь?

– Готово все, батюшко-боярин!

Ремезов неожиданно для себя улыбнулся – а, может, и не так уж и плохо здесь? Там-то, у себя, в родной своей эпохе, «батюшкой-боярином» его вряд ли кто назвал бы.

Покушав мучной – с вяленым мясом – похлебки, Павел выстроил дозор в шеренгу: Митоха, Микифор, Неждан, Яков, Ондрейко – усы щеточкой – с выселок. Все молодцы – один к одному. Вооружены, правда, так себе – нет, рогатины, секиры, луки охотничьи – это у всех, Микифору Павел даже свой старый меч отдал, а вот кольчуги, шлемы – с этим туго. Вещи все ж таки недешевые, штучные, кольчужки у двоих всего, у трех – шеломы. Остальные, как есть, в треухах, в полушубках нагольных. Ничего! В бою все добудут, этакие-то молодцы!

В бою… А, вообще, этично ли смоленским ратникам сражаться в монгольских рядах ради завоевания… хоть той же Польши? С моральной точки зрения не очень как-то хорошо получалось. А с другой стороны – что, лучше б было, коли б монголы все княжество пограбили, все города-деревни пожгли? Нет, не лучше ничуть. Так что прав старый Всеволод Мстиславич-князь – лучше уж так, малой кровью. Ну, сгинет смоленская рать в чужих пределах, сложат воины головушки буйные – за татар, монголов… Зато княжество – по-прежнему цветет! Ни дыма, ни огня, ни пожарищ. А что до чужих земель… Нет, все ж таки – безнравственно как-то.

Впрочем, ратники Ремезова подобными рассуждениями не занимались. Тут все проще было: сказал князь идти с монголами – пошли. Хоть так родину свою сберегли. Что же касаемо чужаков – поляков, венгров, немцев – так что их жалеть-то? Чужаки и есть чужаки, не наши. Да хоть те же поляки – чаще враги, друзья – редко.

– Вот что, парни, – отбросив вредные сейчас мысли, Павел прошелся пред своими воинами с видом заправского генерала. – Дозор – служба хитрая, нести ее с осторожкою нужно. Митоня в этом деле дока – к нему прислушаемся. Ну, Митоха, что скажешь?

– То же, что и ты, боярин, – выступил вперед наемник.

Уж тот-то был при кольчуге, с мечом, в монгольском стальном шлеме с кожаными полосками-бармицей.

– Откуда шелом-то? – все же поинтересовался Ремезов.

Митоха разулыбался:

– У одной тетери татарской выиграл втихаря.

– Смотри, игры-то под запретом. Поймают иль донесет кто – не знаю, как и выручать буду.

– Да не поймают, – все так же невозмутимо улыбался наемник. – Говорю ж, господине – втихаря игрывали. Я-то уж на доспех мунгальский нацелился. Добрый доспех халатный, кожаный, а оплечья – железные.

– Откуда у простого ратника такой доспех? – удивился Ремезов.

– А кто тебе сказал, господине, что язм с простолюдинами игрываю?

– Ой, гляди, как бы не проиграться! Да хуже того… ладно. Поехали, что ли…

Махнув рукой, Павел взобрался в седло, поправил висевший на поясе меч, приосанился. Солнце еще не встало, но в лагере, по обычаю, все уже поднялись – воины раскладывали костры, бежали с котелками к реке за водою. Сами-то монголы вообще долго не собирались – запросто могли и верхом на коне, на ходу, перекусить вяленым мясом. Но нынче не торопились из-за союзников – смолян, литовцев, булгар – знали: на переходе потерянное время нагонят. Хотя… строились уже походной колонною. А дозору-то впереди – далеко – быть нужно. Вовремя выступили.

Сразу за дозором шла монгольская легкая конница – без доспехов, без сабель, без копий – один лук, зато стрел – во множестве. Да и не нужны им были доспехи и сабли, главное-то дело – отвлечь врага, притворным отступлением завлечь в засаду. За кавалерией легкой продвигалась основная орда – тяжелая, блестевшая металлическими и полированными кожаными доспехами, конница. Круглые щиты, тяжелые палаши, сабли, копья кони тоже защищены доспехом, шлемы на воинах высокие, стальные. Однако против европейского рыцаря или русского конного ратника латной дружины – слабоват монгольский тяжелый всадник. Не по доспехам слабоват – в седле все дело, монгольское степное седло – с низкими луками и высоко подтянутыми стременами, хорошо для сабельной рубки, да и стрелы, арканы метать с него удобно – посадка высокая, однако для таранных ударов копейной сшибки такое седло не годится – всадник сразу же вылетит. Однако ж доспехи – добрые, любые – металлические и из клееной кожи, что удар не хуже стальной пластины выдерживает. Однако ж далеко не всем такая бронь по карману, даже степным богатырям – багатурам, не говоря уже о простых ратниках. Даже средняя конница у монголов не только для лошадей доспехов не имела, но и на всадниках – не пойми что: войлок, меха. Тоже доспех вроде как… «Хатангу дээль» называется.

– Глянь-ка, боярин, река впереди! Санный путь блистает, – заворотив коня, подскочил с докладом Микифор. – Широкая река, добрая.

– Широкая река, говоришь… – Ремезов почесал подбородок. – Висла, что ли, уже? Ну, едем, посмотрим.

Поднимая снег, дозорные наметом спустились с холма к широкой реке, искрящейся на солнце снегом. Прямо по льду, по снегу, проходила синяя широкая колея – санный путь, кое-где виднелись желтоватые кучи навоза.

Митоха не поленился, спешился, понюхал навоз, едва на язык не попробовал. Постоял, подумал, обернулся с ухмылкою:

– А ведь не так давно тут купцы ехали! И колея блестит, и следы копыт снегом не запорошены. Да и навоз еще свежий, не успел смерзнуть. Нагоним, боярин? Посмотрим, кто такие?

Павел рассеянно кивнул:

– Посмотрим.

Ох, до чего ж не хотелось ему никого ловить, допрашивать. Однако же – приходилось соответствовать: все ж таки – командир, боярин, и монголам Орда-Ичена – союзник. Вот и поехал, пропустив вперед своих ратников – Микифора, Митоху, Якова и всех прочих. Один «дубинушка» Неждан молча гарцевал позади, как и положено верному оруженосцу. Впрочем, похоже, этот здоровый парень долго молчать не собирался. Дождался, когда остальные скроются за излучиной, и уж тогда нагнал боярина:

– Господине, дозволь спросить!

Ремезов повернул голову:

– Ну, спрашивай.

– Ты сеночь каким путем возвращался?

– А я помню? – не выдержав, боярин расхохотался. – Ты, Неждан, полегче чего спроси!

– А те парни, что тебя провожали, боярин-батюшка… они откель?

– Из нашей рати.

– Что-то они мне неведомы… – неожиданно нахмурился здоровяк.

Павел отмахнулся:

– Так рать-то смоленская – велика!

– Оврагом ты, господине не мог идти – сверзился бы, и не нашел бы никто…