Александр Некрасов - Вперед, русичи!

Павел заканчивал надевать костюм металлиста, собираясь на свидание. Конечно, это было не такое свидание, о которых пишут в книгах, да и Даша была ему не невеста. Но просто самому хотелось, чтобы это было свидание. И пусть Даша не таинственная незнакомка, встречаться с которой мешает ревнивый соперник или жестокий отец, а простая девчонка, с которой вместе рос в одном дворе, но она была не хуже всякой там книжной графини или принцессы.

Что же касается невесты, то ни о чем таком Павел еще не думал, хотя было ему почти пятнадцать лет и считал он себя вполне самостоятельным и взрослым человеком. А Даше позвонил потому, что действительно соскучился, так как целый месяц был в Москве.

Гостил у двоюродного брата, которого скоро должны были забрать в армию. Именно он, братец, широким жестом подарил ему свой видавший виды костюм, который по большей части состоял из различных цепочек, браслетов, шипов, заклепок и других металлических штуковин. Материи там почти не было, да и та больше напоминала металлизированный брезент.

От такого воистину царского подарка у Павла аж дух захватило. В его родном городе ничего подобного ни у кого не было. Еще и из-за этого костюма, едва приехав домой, он сразу позвонил Даше. Очень хотелось поразить ее воображение.

Она жила через двор, в доме напротив. Их родители дружили семьями. Вместе переехали они и в этот небольшой, тихий волжский город, как говорили сами: «Подальше от цивилизации, московской толкотни и суматохи».

В душе Павел осуждал тот давний поступок родителей. Каждое лето он ездил в Москву, но это было совсем не то, что быть москвичом. Он так и оставался посторонним на этих молодежных тусовках, куда водил его брат, не мог до конца понять их жаргон и восхищался вольной и беззаботной жизнью, которую те вели.

В часто возникающих жестоких драках он старался участия не принимать. Не больно-то хотелось вернуться домой с разбитой челюстью, сломанным носом или выбитыми зубами. Но, приезжая домой, друзьям он рассказывал об этих драках так, как будто сам был непосредственным их участником, причем в самых первых рядах. И вот теперь этот костюм. Павел нисколько не сомневался, что, увидев его, даже самые недоверчивые из друзей поверят в его рассказы. Но больше всего ему хотелось поразить Дашу.

Встретиться они договорились через час. Хотя дело было к вечеру, но Даша, как сама сказала по телефону, еще не закончила стирку. Да и ему этот час был необходим, чтобы разобраться с костюмом, примерить его и привести в порядок.

Через некоторое время Павел застегнул последние заклепки, расправил цепочки, подтянул пояса и с удовлетворением посмотрел на себя в зеркало. Сам себе он очень понравился. Пожалуй, только прическа не гармонировала с костюмом. Ну да ничего, решил он, и так сойдет. Во всяком случае, носить на голове то, что носили его московские знакомые, он не согласился бы ни за что на свете.

Дверь открылась, и в комнату заглянула бабушка.

– Батюшки, – выдохнула она, – ты откуда эту хламиду достал, из Москвы приволок?

– Ты, как всегда, права, бабуля. – Павел весело рассмеялся.

– Сыми ты его и не позорь меня перед людьми, – рассердилась бабушка. – Они ведь подумают, что тебе дома надеть нечего.

– Чем больше ты сердишься, тем лучше костюм. Это аксиома. Ты ведь у нас ретроград. А в Москве сейчас так все ходят.

– Тьфу, срамник. Понахватался словечек у своих непутевых родителей и туда же. А про Москву ты мне лучше не выдумывай. Я хоть давно и не была там, но телевизор смотрю. Таких чучел там отродясь не бывало. Не успел приехать и уже бабку всякими непотребными словами называть начал. Достукаются твои родители, доездятся. А я тебе передачи в дурдом носить не буду. В таком костюме прямая дорога только туда. И диагноза ставить не надо. Я ему тут любимых пирогов с капустой напекла, а он…

Никакое бабушкино ворчание не могло испортить настроения. Да и по ворчанию бабы Нади он уже порядком соскучился в Москве. И хоть называл он не раз бабулю «свой парень», знал, что любит она его, и сердить попусту не хотел. Поэтому поспешил перевести разговор на другое:

– От предков-то ничего не было?

– Не от предков, а от родителей, – продолжала ворчать бабушка, – а чего от них дождешься, вот два письма на неделе пришло, так и там больше про черепки всякие.

Его и Дашины родители каждое лето уезжали в очередную археологическую экспедицию. На попечении бабы Нади оставались не только он с Дашей, но и две квартиры. Так было всегда с самого раннего его детства, и все к этому привыкли. И если Даша почти не доставляла бабушке хлопот, то про родного внука этого сказать было нельзя.

Павел быстро пробежал глазами оба письма. Бабушка была права. Там было много «ахов» и «охов» про какую-то очередную находку в очередном раскопанном кургане, и лишь в конце ему давались привычные родительские советы типа «слушать бабушку, не бегать допоздна на улице, не есть много мороженого, а то можно схватить ангину» и прочая чушь. И еще они сообщали, что вряд ли сумеют вернуться до начала занятий в школе.

Это известие Павла порядком огорчало. Своих родителей он тоже считал «парнями что надо», с ними было интересно. Тем более после каждой экспедиции в доме было настоящее столпотворение. Приходили и уходили знакомые и неизвестные ему люди. Разговоры, рассказы, вечеринки затягивались, к неудовольствию бабушки, порой до утра. Жизнь кипела ключом. И вот теперь все это откладывалось по меньшей мере на месяц.

– А ты им свою фотографию в этом костюме пошли, – с иронией посоветовала бабушка, поняв его состояние, – как получат, с перепугу сразу вернутся.

– Не вернутся. Может, лучше им телеграмму послать, что я сломал себе руки, ноги и голову?

– Типун тебе на язык, – в сердцах сказала бабушка, – плетешь чего ни попадя.

– А что такое типун? – немедленно отреагировал Павел.

– Не знаю, это еще моя бабка так говорила, но уж, во всяком случае, не лучше чирья, наверное…

– Вот здрасте, чего родная бабуля любимому внуку желает. А как же я тогда твои знаменитые пироги есть буду? Тем более мне бежать уже надо.

– Я те побегу. Марш за стол, пока чай не остыл. А потом иди куда хочешь…

Дожевывая на ходу пирожок и схватив магнитофон, Павел выскочил из дому и побежал, побрякивая цепочками, через двор. Даша как раз выходила из своего подъезда. Костюм произвел на нее неотразимое впечатление, правда, не совсем такое, как ожидалось. Увидев его, бегущего и громыхающего, она сначала испуганно отшатнулась, но, услышав радостное «Привет», застыла на месте, а затем, сдерживая смех, сказала: «Да тебя просто не узнать».

Павла как холодным душем окатило. Он хотел было рассердиться, но, глядя на девушку, разжечь в себе обиду не смог. Он лишь подумал, что никакие металлистки из московской тусовки ей и в подметки не годятся.