Игорь Черепнев - Служу Престолу и Отечеству: Служу Престолу и Отечеству. Триумвират. Вперед, на Запад!

– Да, Михаил Семенович, именно они. Прикупил для, так сказать, казенных нужд. – Пока объясняю, в голову приходит еще одна «гениальная» мысля. – Кстати, насчет них тоже есть задумка…

– Стоп! Стоп! Стоп!.. Денис Анатольевич, ради бога, остановитесь! У меня скоро голова пойдет кругом от ваших идей и задумок! – Александр Михайлович пытается воззвать к моему разуму. – Давайте делать все по порядку…

– Саша, ты – как хочешь, а я приглашаю молодого человека в субботу с нами. – Михаил Семенович, улыбаясь, смотрит на своего друга. – Ты же, надеюсь, не откажешься пострелять из маузера, парабеллума и других занятных штуковин… Патроны, разумеется, за наш счет, Денис Анатольевич!

– Конечно, Михаил Семенович, к вашим услугам. И благодарю за приглашение.

– Ну, раз ты уже все решил диктаторским способом, Миша, мне не остается ничего, кроме как согласиться. – Филатов тоже улыбается. – Ну что ж, пойдемте, господин хороший, портить новое ружье неизвестно ради чего. А потом, как старые охотники, поучим вас снаряжать патроны.

После «ампутации» винчестер превратился в достаточно компактную игрушку длиной чуть больше метра. Учитывая, что ствол с магазином отделяются «легким движение руки», имеем агрегат даже для скрытого ношения в городе. Заодно и лишний ствол пойдет на стержневой миномет, и для хвостовиков диаметр уже будет известен. Поглядывая на часы, под руководством господ инженеров потренировался в релоадинге, накрутил два десятка патронов для дробовика. Затем, в очередной раз глянув на часы, быстренько попрощался с путейцами и усвистал в госпиталь через транзитный пит-стоп в гостинице. Управляющий снова немного охренел от того, что ему предстояло хранить в сейфе, но принцип «клиент всегда прав» уже вовсю действовал, и я, избавившись от всякого смертоубийственного железа, мчусь на лихаче на улицу князя Паскевича.

Прибываю вовремя, как и договаривались, к шести. То есть с зазором в десять минут. Охранник на КПП после вчерашнего узнает в лицо, свободно прохожу к корпусу и включаю режим ожидания. Не выпуская из поля зрения входные двери, нахожу курилку, машу рукой, мол, сидите, бойцам в госпитальных халатах, поднявшимся при моем приближении. Закуриваю и слышу сзади:

– Дозвольте обратиться, вашбродь!

Оборачиваюсь и вижу давешнего раненого бойца, который вчера очень радостно мне улыбался. Вроде где-то я его видел… Только сразу вот и не припомню.

– Что хотел, служивый?

– Прощеньица просим, вашбродь, не узнаете меня?.. Вы к нам приезжали, в разведку ходили, там у вас ешо казака в плен взяли, так вы его отбивать ползали…

Точно!.. Тот самый ефрейтор, которому по ушам ездил насчет земли и у которого потом лопатки брал!..

– Ефрейтор Пашкин, кажется?

– Так точно, вашбродь, он самый… Тока уже младшой унтер-офицер.

– Ну, молодец, растешь, скоро, наверное, фельдфебелем станешь… или прапорщиком. Жетонов-то много насобирал?

– Десятка с два будет, за то лычки и получил. Мы ж опосля вашего разговору с мужиками переговорили, да и стали ползать к колбасникам за всяким хабаром. Винтовки, патроны, гранаты… ну и так, по мелочи… – Видя удивленный взгляд, спешит оправдаться, дабы не обвинили в мародерке. – Один раз для смеху ентот, как же его… пантенфон притарабанили с пластинками, ротному отдали. Дык потом к нам господа офицеры стали приходить, деньгу предлагать, мол, кому биноклю надо, кому вон пистоль, как у вас, кому ешо чаво… Даже богатеть некоторые стали. А германцам, видать, надоела ента канитель, оне наши окопы из пушек среди бела дня поровняли. Вот я сюда-то и попал…

– Ну, живой, с руками-ногами, – значит, счастливчик ты, унтер.

– Я… Эта, вашбродь… хотел по выписке к вам попроситься… Ежели дозволите… Ой, звиняйте, вашбродь, тама ваша барышня появилась…

– Добро, завтра договорим. – Хлопаю бойца по плечу и на всех парах несусь к моей милой медсестричке.

Мы с Дашенькой идем по городу и играем в только что придуманную нами игру. Началось все с того, что мне удалось уговорить ее зайти в бывшую турецкую, а ныне на волне патриотизма переименованную в восточную, кондитерскую. Пока ожидали кофе с пирожными, моя милая хитрым полушепотом поинтересовалась, что на этом месте будет, в смысле, было в мое время. Фраза «Детский мир» вызвала легкое недоумение, пришлось объяснять, что это такой магазин только для детей, где можно купить все, начиная от пеленок и подгузников и заканчивая набором первоклассника.

Расправившись со сладостями, мы прошли немного по Миллионной, и, не дойдя совсем чуть-чуть до «Русского трактира», моя милая показала двухэтажное здание женской гимназии, в которой училась. На что пришлось возразить, что это совсем не гимназия, а политехнический техникум имени Галины Докутович, и стоит он не на Миллионной, а на улице Билецкого. Потом мы постояли пару минут перед «дедушкой» моего родного дома, затем полюбовались Троицкой церковью, на месте которой позже должна вырасти гостиница «Сож». Потом неспешным шагом гуляем еще квартал и начинаем спорить, как правильней назвать место, куда мы попали: Городской бульвар или Пионерский скверик. Придя к выводу, что сейчас еще даже и пионеров-то нет, решаем остановиться на традиционном названии, а заодно присесть на скамеечку в укромном уголке, где нас никто не видит. Для важного, как очень серьезно было сказано, разговора.

– Денис, послушай меня, пожалуйста… Дело в том, что… – Моя красавица замирает на половине фразы, долго собирается с духом и, наконец, выпаливает. – У меня есть жених… Подожди, послушай меня, мой хороший! Это – не мое решение, я не хочу! Это мама пытается устроить мою жизнь так, как ей кажется лучше, и меня абсолютно не слушает… Но люблю я тебя!.. Мне никто, кроме тебя, не нужен!

Медленно прихожу в себя после такого известия… Даша, прижав руки к груди, смотрит на меня своими огромными глазищами, в которых плещется отчаяние пополам с испугом… И что-то еще… Немой вопрос… Вдох-выдох, медленно считаем до десяти.

– Солнышко мое… Я люблю тебя, и я очень хочу, чтобы ты стала моей женой… И чтобы у нас была целая куча ребятишек, таких же красивых, как их мама. И с такими же рыженькими кудряшками…

– И таких же смешных хулиганов и проказников, как их папа! – Дашенька расслабленно прижимается ко мне, пряча радостное и залитое смущенным румянцем лицо. – Я… Я боялась, что ты мне не поверишь.

– Любимая, мне достаточно видеть твои глаза… – Нежно целую зажмуренные веки. – В них я всегда найду ответ на любой вопрос. Ой, а что это за слезки?.. Кстати, а ты не знаешь поблизости укромное местечко с легким, желательно песочным, грунтом?

– Нет… А зачем? – Даша недоуменно смотрит на меня.