Николай Инодин - В тени сгоревшего кипариса

– Если кто не понял, повторяю еще раз. Для того чтобы пришить пуговицу, необходимо взять иглу в левую руку, развернув ее острием вниз. Тогда ушко иглы окажется в удобном для вдевания нитки положении. Отмерив необходимое количество нити соответствующего цвета…

Топот сапог дневального, громкий шепот:

– Лейтенанта Клитина на выход!

– Кто? – не оборачиваясь, уточняет лейтенант.

– Командир батальона.

– Почему дежурного по батальону не вызывал?

– Товарищ капитан запретил! Сказал – не надо людей будить,– виновато пожал плечами боец.

Клитин повернулся к стоящему в трусах и брезентовых тапках личному составу:

– Отбой на сегодня, и смотрите мне, завтра еще раз проверю!

Комбат ожидал в батальонной курилке.

Капитан сидя выслушал доклад своего самого старого командира взвода, бросил окурок в стоящую в центре огороженной деревянными скамейками площадки снарядную гильзу.

– Все никак не уймешься?

– Не понял вопроса, товарищ капитан!

– Ты зачем людям неделю спать не даешь? Мне доложили, я не поверил. Сам решил посмотреть.

– Проводил занятие по приведению в порядок формы одежды, товарищ капитан. На вечерней поверке рядовой Чумак стоял с пуговицей, болтавшейся на одной нитке. На замечание отреагировал неправильно, и я как командир взвода принял решение о проведении занятия.

– Ночью?

– Днем по расписанию взвод будет находиться в разных местах, товарищ капитан, а после обеда заступает в наряд!

Комбат выматерился и попытался взглянуть в лицо подчиненному. Не вышло – слишком мало света давала тусклая лампочка, болтавшаяся на столбе под жестяным конусом.

– Ты понимаешь, что они тебя ненавидят?

– Я требую от них точного исполнения уставов, товарищ капитан. Выполняю свой служебный долг!

Комбат задумался. Неприятный подчиненный и в самом деле ни разу не нарушил требования Устава. Формально. Но иметь такого командира в батальоне ему не хотелось. И способ избавиться от него был.

– Лейтенант, роту получить хочешь?

Из роты можно сделать неплохой инструмент, – решил Клитин. Бойцы молодые, неиспорченные, исполнительность на высоте, форма одежды в порядке. Жаль, индивидуальная маркировка предметов формы и снаряжения запрещена приказом.

– К машинам!

Пришло время проверить подготовку техники.

На карте разложены: циркуль-измеритель, целлулоидная линейка и красно-синий карандаш «Тактика». Чертовы греки, не могли кириллицу выучить или на латинские буквы перейти. Попробуй составить маршрут, если все надписи на карте исполнены нечитаемыми крючками. Переводчик простым карандашом подписал названия сел и городов по основному маршруту, а если маршрут придется менять? Ладно, один хрен московский мамлей хвостом таскается за комбатом, будет надо – еще раз подпишет.

Майор Барышев, на свою голову, первым прибыл в штаб Одесского военного округа и немедленно был назначен командиром танкового батальона, с корабля на бал угодившего на греческую войну. Две недели на всё про всё, из них четыре дня занял морской переход. Остальным будет легче, следующий конвой через неделю, успеют больше.

Майор, мужчина не глупый, давно смекнул, что предписание на убытие к новому месту службы получил в тот же день, в который Муссолини приказал бомбить Грецию. Тогда здесь, в Салониках, попал под фашистские бомбы линейный крейсер «Фрунзе» – гордость советского народа, прославившийся еще в Испанскую. Инцидент дал советскому руководству повод оказать помощь в отражении агрессии. Значит, ждали этого в Кремле, раз начали людей собирать заранее. Понимал Барышев много, а говорил мало, может, поэтому и оказался на войне сразу после лечения в госпитале и санатория.

Батальон набран с бору по сосенке из четырех округов, взводные и командиры экипажей все, как один, последнего выпуска, комсомольцы-добровольцы, зелень необмятая, половина рядового состава больше времени в частях провела, чем они. Всего времени на слаживание – пока до фронта доберутся. Зато с ротными повезло – два ветерана, битые-стреляные, орденоносцы опять же. Тому комбригу, который Фунтикова от сердца оторвал, майор и вовсе цистерну водки должен – иметь в батальоне ветерана, который два года дрался с итальянцами, да еще в горах, Барышев и мечтать не мог. С Котовским комбат немного знаком – на соседних участках о линию Маннергейма бились. Клитин немного непонятен – слишком долго во взводных командирах ходил, но характеристика с последнего места службы хорошая, и технику лейтенант знает.

С матчастью проблем быть не должно – техника прибыла в Одессу с заводов, после капитального ремонта – кроме самоходок, эти и вовсе новенькие. Тоже, между прочим, до инцидента с «Фрунзе». С техникой ожидали личный состав представители АБТУ и заводские специалисты, был даже один американец. Некоторые прибыли с батальоном в Салоники. Дураку ясно – будут проверять модифицированные танки в боевой обстановке. Заодно помогут с ремонтом, не все им сидеть по летучкам с протокольными мордами. Майор сложил карту в планшет и выбрался из-под навеса.

– Прорвемся, боец, – сообщил он сидящему у телефона связисту и направился к ожидающему его автомобильчику. Впервые в жизни из штаба за ним прислали таксомотор.

Треск мотоциклетного мотора ранним утром мертвого на ноги поставит, но во временном военном городке спящих давно нет – личный состав заканчивает мыть котелки. Мотоциклистов накормили в первую очередь, они рванули по маршруту – смотреть состояние дорожного полотна, мостов и выбирать места для привалов. За мотоциклистами снялось тыловое хозяйство – до фронта далеко, машины по холодку доберутся до места обеденного привала, к приходу колонны обед будет готов, умывальники оборудованы. Когда габаритные огни грузовиков с кухнями исчезли за холмом, заревели, прогреваясь, танковые моторы.

Фунтиков поморщился – его первую роту командир батальона поставил замыкающей – если танк скиснет на марше, придется его волочь на буксире. Тяжелые, мощные Т-28 для этого подходят лучше других машин. Но из-за этого вся копоть и поднятая колонной пыль достанутся первой роте.

Залязгали гусеницы, начали вытягиваться вдоль дороги танки Котовского. За ними – управление батальона, радиостанция, штабной грузовик и одна из машин зенитно-пулеметного взвода. Несмотря на несколько инструктажей, туда же полез доктор на крестоносной полуторке, и какое-то время с дороги слышалась громкая командирская речь капитана Мотылевича – помкомбата объяснял доктору глубину его заблуждений. Пока «санитарку» вышибали из колонны, за штабом выстроилась батарея самоходок – шесть СУ-пятых гордо задрали к небу толстые короткие стволы стодвадцатидвухмиллиметровых гаубиц. За каждой самоходкой следует транспортер боеприпасов.