Игорь Недозор - Контрудар

Параллельно он с учениками занимался важным делом – тоже наводил порчу на Ундораргира. Парни вкапывали в землю острые, любовно выточенные колышки. Затем шаман вытаскивал из пищащей и трясущейся корзины большую серую крысу, выловленную в городских канавах или подвалах. Ловкие руки учеников облачали грызуна в рогожный чапанчик и остроконечную шаркаанскую шапку наподобие той, что была на чучелах. Потом наставник начинал петь и блеять на каком-то непонятном языке, взмахивая руками.

Макеев, глядя на сие действо, с трудом удерживал смех, ибо происходящее напоминало обряд наречения, совершаемый в Степи на седьмой день после рождения ребенка. Таким образом и принимали в племя или род, давая новое имя.

Сейчас же новоявленного усатого и хвостатого «степняка» нарекали, само собой, Ундораргиром. После чего тварюшку шаман передавал другому ученику, а тот со всем старанием сажал вопящего пасюка на кол. На местном поэтичном языке такая казнь называлась «приделать деревянный хвост». Смысл обряда был вполне понятен. Если умрет сотня поддельных «ундораргиров», беспокоя местную адскую канцелярию, то богам смерти это надоест, и они прихлопнут настоящего.

Само собой, веры у Сантора Макхея в подобную чушь не было. Ибо хотя магия в этом мире работала, но, надо полагать, колдуны и шаманы у их противника как минимум не хуже. Конечно, будь его воля, Макеев запретил бы такое мракобесие – уж во всяком случае на виду у статуи Ленина и на главной площади его города. Тем более что Ундораргира он даже отчасти уважал. Врага уважают. И обычно не смеются над ним. Враг не шут гороховый, чтобы над ним смеяться.

Но в том-то и дело, что Александр потому успешно и управлял вверенным ему судьбой княжеством, что давно понял – воля правителя должна соответствовать текущему моменту и здравому смыслу. Самодуры обычно плохо кончают. То конь споткнется, да так, что наездник, вылетев из седла, сломает себе шею, то несварение желудка приключится.

От магии мысли вернулись к предвоенным заботам.

Как, черт возьми, все медленно идет!

Вот наладили отливку пушек. Но как выяснилось, хорошего дерева для лафетов в окрестностях нет. Сбитые из местной акации или сосны трескались на пятом-шестом выстреле. Пришлось снаряжать экспедиции за бревнами в горы и тащить их верхами – техника не пройдет по тем кручам.

Для ускорения работы в Арсенале на последнем курултае он попросил союзных ханов прислать людей, знакомых с кузнечным ремеслом. Хотя бы из беженцев. Он наивно рассчитывал, что правители будут обрадованы возможности отделаться от свалившихся, как снег на голову, нахлебников. Как бы не так – прислали, кажется, самых никчемных, которых даже перетаскивать тяжести в цехах не получится поставить – троих уже выдрали кнутами за кражу железа на предмет обмена на хмельное.

Вместе с Лыковым попросил выделить всадников на усиление дальних дозоров на самых опасных направлениях на границе, а получил всего полсотни неопытных юнцов.

В итоге Макеев махнул на все рукой, решив делать то, что в его силах, а там будь что будет…

Конечно, когда дойдет до настоящей войны, все изменится. Но вот не будет ли поздно?

По крайней мере, он надеялся на это.

Но все же – вот несправедливость жизни. Только-только начали не выживать, а толком жить, более-менее все наладилось, а тут эта война!

С такими мыслями он вернулся во дворец и устроился в кабинете, готовясь разбирать накопившиеся бумаги. Кстати о бумагах. Он любовно погладил стопку толстых желтоватых листов – вот сделали свою бумагу, как побочный продукт при выпуске картонных патронов к лупарам. Говорят, что много дешевле местной тростниковой, хотя и похуже. Можно было открыть прибыльную торговлю. Или начать издавать свою газету, как настаивает неугомонный политрук Лыков. Уже и название подобрал. Естественно, «Степная правда», а как же еще. Если бы не проклятый Ундораргир.

Хлопнули ворота, процокали по древним плитам двора копыта иноходца. Макеев хмыкнул и тут же придал лицу усталое выражение крайне занятого человека, оторвавшегося от дел величайшей важности ради незначительной безделицы. Кто-то явился по его душу – то ли гонец, то ли кто из его подчиненных.

В дверях кабинета появился мажордом из местных – бывший купеческий приказчик Бунгар Орут, которого пограничный разъезд отбил у разбойников, решивших ободрать с него кожу, ибо он подрезал в схватке брата атамана.

Мажордома, или попросту дворецкого, пришлось завести, а то разговоры пошли, что князь Сантор слишком уж просто живет, не по чину. А начальник АХО городской администрации Никита Расплетов на эту должность не годится. Выправка не та.

– Тысячник войска державы Тхан-Такх Камр Адай к князю Сантору Макхею по делам службы! – важно возгласил Бунгар.

– Проси…

Интересно, по каким таким делам службы явился Адай? Этого толкового сотника он недавно повысил в звании и назначил командовать новой тысячей, сформированной из беглецов и прочего люду, выброшенного из Степи войной. Назначил по рекомендации капитана Анохина, потому что сотник недурно себя показал в походе на Винрамз. А заодно наказал старательно расспросить у кандидатов про то, что, черт возьми, творится в Степи и каков ход войны? При этом также отмечать все интересное в разговорах и записывать. Не лично, само собой, ибо грамоте сотник пока не обучен, но с помощью писаря.

Гость долго ждать себя не заставил. Пригнувшись слегка, дабы не задеть дверной косяк шлемом, Камр Адай вошел собственной персоной. Отвесил поясной поклон. Земные градоначальник запретил.

– Будь радостен, князь Сантор, рад видеть тебя в силе и здравии, – проговорил медленно и степенно.

– И тебе поздорову, воин, – ответил правитель Октябрьска, указывая на кресло.

Старое, обитое дерматином, привезенное еще с Земли. Тысячник, садясь напротив, выложил на стол обе руки, показывая, что пришел с миром.

Макеев устроился поудобнее, поймав себя на том, что сановито хмурится, глядя на гостя. Вот хрень, что называется, среда заела. После чего позвонил в колокольчик.

Миловидная служанка, колыхая длинным подолом, принесла поднос с серебряным кувшином и большой чашей.

Заметил, как чуть дрогнуло лицо собеседника.

Вообще-то во дворцах владык Южного предела было принято, чтобы за мужскими разговорами важным персонам прислуживали исключительно мужчины.

Прежде вино, кумыс и чай из горьких степных трав приносил его ординарец. Но теперь в преддверии войны почти все земляне были сняты с хозяйственных постов и направлены в армию и Арсенал. На их место пришли их туземные жены. Так что ничего не поделаешь, придется потерпеть, дружище. Просто нет времени подбирать обслугу. Да и безопаснее…