Валерий Шмаев - Мститель. Офицерский долг (сборник)

Кроме того, ночью 26 июля было совершено нападение на маршевый батальон 126-го пехотного полка 254-й моторизированной дивизии. В результате нападения погибли восемнадцать солдат Вермахта, шестеро солдат ранено. Взорваны и сгорели три грузовые автомашины марки «Опель Блиц» и одна легковая автомашина. Одна автомашина марки «Опель Блиц» похищена со всем вещевым имуществом первого взвода второй роты маршевого батальона. Из восемнадцати убитых военнослужащих двенадцать было убито холодным оружием, что позволяет сделать вывод, что в диверсионной группе противника находятся лица, прошедшие специальную диверсионную подготовку.

Исходя из имеющихся данных, можно предположить, что данное нападение совершено лицами, напавшими на охрану дулага номер 107. Вероятнее всего, данная группа, усиленная сбежавшими пленными, действительно двигается в направлении Полоцкого укрепленного района. Причем двигается в темное время суток, на захваченной технике и по дорогам. Оружие и обмундирование погибших военнослужащих Вермахта используется ими для собственного вооружения и снаряжения. Поиск диверсионной группы противника продолжается.

Командир полевой комендатуры обер-лейтенант фельджандармерии Ганс Шлоттер

26 июля 1941 года. «Старшина»

От хлопцы! От молодцы! Вот как это? У немцев же и служба поставлена, и часовые, а они так, от бисовы дети! Как горит все! Зарево в полнеба! Бегут! Точно бегут! И тащат что-то! Да куда же! И так машину загрузили! Ну капитан! Молодец!

Вот и «Старшина», подпрыгивающий от нетерпения на месте. Посадил «Сержа» в коляску и с наслаждением свалил ему на колени ящик, автоматы и сверху отшлифовал ранцем, сгрузив его чуть ли ему не на голову, просто было больше некуда. Сам сел за спину к «Старшине». Ну надеюсь, что все эти мучения недаром. Доехали до машин и, обойдя их, прежним порядком двинулись по дороге, сначала сгрузив ящик с «Сержа» во вторую машину. Пока не торопясь катились, этот обормот залез в нахомяченный мною ранец и жрет уже что-то. Зараза энкавэдэшная! Носились, как три зарплаты вдвоем, а мечет хавку в одно лицо. Хоть бы поделился.

Ехали мы не быстро. Я боялся пропустить в темноте поворот. Метров через восемьсот должен быть поворот на проселочную дорогу. Именно поэтому я и выбрал эту деревню. Теперь, если меня кто засек или немцы отловят и разговорят пленных, то искать меня будут дальше по дороге на Полоцк. Никому и в голову не придет, что я затихарился прямо под носом у загонщиков. Дальнейший путь я собирался проходить проселками. Есть там одна дорога, петляющая по полям, и идет она совсем не в направлении Полоцка. До рассвета был еще час, и уйти надо было как можно дальше, хотя все находятся на пределе человеческих сил.

Поворот мы чуть не пропустили. Был он совсем невзрачным и сразу за густым перелеском. Повернули и, здорово не торопясь, попилили по совсем уж неприличной дорожке. Одну за другой прошли две мелкие деревни, пустые и тихие, и уже на рассвете сразу после небольшого перелеска я увидел полевую дорогу. Хлопнув «Старшину» по плечу, я остановил колонну, без слов указал «Старшине» на дорогу рукой, и мы на нее свернули. Еще через полтора километра дорога уходила налево, а здесь, у края леса, была небольшая поляна, на которую мы и загнали всю нашу технику.

Сойдя с мотоцикла, я отошел на пяток шагов, сел прямо на мокрую от свежей росы траву, откинулся на спину и закрыл глаза. После грохота движков, тряски мотоцикла, пыльной дороги, бессонной ночи, после стрельбы, убитых мною немцев, смертельной опасности и жуткой ответственности за доверившихся мне людей хотелось только одного: раствориться в этой траве хотя бы на десять минут. Роса приятно холодила мое умотанное вторым днем моей войны тело, в наступившей тишине слышались трели соловьев или еще каких-то лесных птах, пощелкивали натруженные, остывающие движки машин, да тихонько переговаривались около них спасенные нами с Виталиком люди. Я отключился, казалось, на несколько мгновений, как будто кто-то выключил звук. Почувствовал я их по запаху. Ну да, бензином от «Сержа» так и несет, а когда открыл глаза, увидел их всех, молча стоящих и с каким-то благоговением смотрящих на меня.

«Серж»

Моя жизнь обретает смысл. Сейчас я делаю то, что умею делать лучше всего. Я остался, чтобы оттянуть приговор, но с каждой минутой мне все интересней и интересней. Ну капитан! Ну везунчик! Даже я на такое не способен. Можно зарезать часового, украсть винтовку и гранаты и даже угнать машину. Но меньше чем за сутки перебить полвзвода немцев, угнать три машины, уничтожить еще две, машину с бензином, четыре мотоцикла и со сбродной командой совершенно неподготовленных к диверсиям людей, вооружив, накормив и посадив их на технику, двигаться по территории, занятой противником. Что это, если не безграничное везение?

– Ладно! Не смотрите на меня как на икону! Я от смущения описаюсь! – легкой пошлостью разрядил обстановку. – «Погранец»! «Старшина»! Дайте мне свои мужественные руки, а то ноги не держат старичка.

Заулыбались и выдернули меня вверх, как репку. Все же «Старшина» здоров, пушку «сорокапятку» таскать может влегкую. Жаль, выбьют этих здоровяков на этой войне, и вообще слишком много мужиков навсегда ляжет в густых лесах и на бескрайних полях моей Родины. Цвет нашей нации.

– Так! Кто у нас спал больше всех? Видимо, я. Ребятки, давайте еще немножко потрудимся – и спать. Выдергивайте брезент из машины и расстилайте в тени, не на земле же почивать.

«Старшина», ты на продуктах. «Погранец», возьми карту и «Третьего» и найдите родник. «Серж», с ними в охранение, возьми «Санитара» и все фляги, заодно и отмоешься, а то нас немцы по запаху твоему найдут. «Дочка», радость моя! Помоги «Старшине», а я пока гляну, что мы с вами надыбали. – Родник оказался совсем рядом, я только взглядом успел окинуть то, что они в кузов навалили. Ой. Е! Научил я их мародерить. Даже два запасных колеса уперли и, похоже, вытряхнули все из кабин. Так водилы с Виталиком загружали. Чтобы водила прошел мимо халявного запасного колеса? Да я вас умоляю! Колеса да инструменты правильному водиле сами к рукам прирастают. А про Виталика я и не говорю. Все в дом. Моя школа! Короче, загрузили все, до чего дотянулись. Нет, одному не разобрать. Вытащили с Никифоровым только флягу, ранец, что я у офицерского холуя забрал, да пару автоматов.

Через полчаса я сидел во главе стола с кружкой в руке. Рядом со мной сидели голодные, замотанные люди, но все равно никто не притронулся к еде. Все ждали, что я скажу.

– Ну что, бойцы. Говорить много не люблю. За победу! – И протянул кружку, чокаясь. После раннего, но плотного завтрака распределил дежурства. В первую смену почти насильно уложил спать «Старшину», «Сержа», «Погранца», саперов, Виталика, водителей и Веру. Люди отрубились почти мгновенно – все смертельно устали. Сам я остался дежурить с «Санитаром». Мне надо было с ним поговорить, к тому же он не работал, а только катался.