Иван Колесников - Человек и Волк

Осипов только моргнул глазами, подтверждая, что он и вправду сделал невозможное.

– А остальные? – шепнул парень, сразу мучительно закашлявшись.

– Все мертвы, – эльф скорбно опустил голову. – Еще и тела всего четверых нашли… уже почти сутки ищут, Малора и Эллэда нет нигде. Наверное, звери растерзали…

Леша вновь прикрыл глаза, чувствуя, как с губ срывается вздох облегчения. Его расправа над Малором прошлой ночью была поступком импульсивным и необдуманным. Возможно, могли бы возникнуть вопросы насчет следов удушения на его шее, но, видимо, звери выполнили за Осипова всю работу с сокрытием трупов. Только как сам парень остался живым?

– Это еще не конец, Алексей, – Мелэдан поднял блеклые глаза на раненого. Только сейчас телекинетик заметил запавшие синяки под глазами остроухого, его побледневшие губы – видимо, эльф не спал с того момента, как отряд самоубийц отправился в ночь на верную смерть. – Мы никогда не могли дать отпора оборотням, были для них… ну, чем-то вроде тряпичных кукол, знаешь. Хотят – не трогают нас месяцами, а хотят – в одну ночь разнесут общину по щепкам, растерзают всех мужчин и заберут нашу еду. И мы будем только смотреть на все это, пряча слезы.

Губы Мелэдана дрогнули. Эльф задумчиво уткнулся глазами в стену, замолчав, его глаза заволокло пеленой.

– Хочешь узнать, Алексей, почему между нами и волками такая вражда?

Осипов кивнул, тратя на это остатки накопленных сил – сказка обещала быть интересной.

– Ну, слушай. Эта история самой большой ошибки эльфийского народа…

***

– Карохейл, разрешите?

– Да, Меродил. Конечно, входи.

В хижину главы охотничьей общины вскользнул эльф с длинными пепельными волосами. Его седина не была благородной, волосы некрасивыми клоками вились по плечам, серые крапинки неравномерно покрывали их. Лицо эльфа было испещрено линиями морщин, по правой скуле его рассыпалось несколько угрей, которые остроухий пытался скрыть, уронив пряди волос себе на лицо.

– Ну, что там? – глава эльфов стоял в тени, не выходя на свет неверного пламени свечей. Длинными тонкими пальцами мужчина опирался на невысокий столик, по которому были разбросаны многочисленные бумаги. В темноте поблескивали уставшие глаза эльфа.

– Ничего не получается, Карохейл. Чем больше мы находимся рядом с Разломом, тем слабее и уродливее мы становимся. Сама природа бессильна против той чертовщины, что творится в нашем лесу. Другие эльфы уже перестали требовать, чтобы мы покинули лес, они просто… презирают нас.

– Главное, что ты не такой, Меродил, – цепкий взгляд из темноты внимательно впился в потухшие глаза эльфа. – Ты сохранил свободу, не оставшись псиной на привязи. Иди отдыхай, мальчик мой, ты заслужил это.

Когда эльф ушел, Карохейл медленно прислонился лбом к деревянной стене своей хижины и безнадежно закрыл глаза. Стиснул зубы, рукой как-то слабо и беспомощно ударив по задрожавшей стене.

В лесных угодьях королевства Кхаэрл совсем недавно началась какая-то чертовщина. В какой-то момент земля задрожала, разошлась в стороны, образовывая широкую трещину, которую впоследствии назвали Разломом. Эльфы, которые тогда господствовали на территории леса, пытались выяснить, что это за катаклизм, но не смогли даже близко подобраться к Разлому – из расщелины исходила мощная энергия, пугающая и отталкивающая всех живых существ.

Эльфы, тогда еще неразрывно связанные с природой, имели сильнейший магический потенциал на территории леса, с ними не могло сравниться по силе ни одно существо. Но странная энергия, что исходила из Разлома, будто поглощала энергию леса. Деревья чахли, трава желтела и становилась сухой, птицы в панике улетали прочь от страшного места, а некоторые падали замертво – чужеродная магия выпивала их жизнь.

Эльфы чувствовали, что их дом умирает. Лес, взрастивший столько поколений остроухих, вянет и хиреет, невидимые нити магии, которые были ранее подвластны лишь взорам эльфов, становились все тоньше, и все чаще лопались. Жители леса пытались ухватиться за нити волшебства и перенести их обратно на выжженную Разломом землю, но мертвая земля больше не принимала магии природы. И тем не менее эльфы не оставляли попыток.

Из королевства подтянулись другие кланы эльфов, прибывшие по просьбам о помощи. Одна большая семья пыталась укрепить нити магии, вернув жизнь в лес, но всех их усилий не хватало даже на один маленький кусочек мертой земли…

А рядом с Разломом эльфы начинали стареть. Их прекрасные лица покрывали морщины и бугрила оспа, зубы желтели, а кожа приобретала зеленоватый оттенок, тело укрупнялось, руки грубели. И остроухие, побоявшись испортить свои благородные лица, отступили. Отступили все, кроме живших в этом лесу.

Им сотни раз предложили бросить это умирающее место и спастись, пока не стало слишком поздно, но согласились единицы, которых с печалью проводили взгляды товарищей. Почти все жители леса остались здесь, с негаснущей надеждой на спасение родного места, а их магия тлела на глазах, вместе с красотой.

Вскоре протянутые ладони помощи других эльфов сжались в кулаки. Прекрасные создания озлобились на своих товарищей, которые становились уродливее с каждым днем. Началась охота, где жертвами были изменившиеся эльфы. Остроухие без жалости вырезали своих собратьев, появляясь на территории их леса. Только к Разлому другие эльфы не приближались, чтобы не стать «прокаженными».

Карохейл поднял глаза, ловя свое отражение в треснувшем зеркале. Лицо эльфа как раз пересекала трещина в стекле, которая успешно закрывала цепочку угрей на переносице и скуле мужчины, но даже в полутьме хижины можно было видеть, насколько он уродлив.

С улицы внезапно раздался предупреждающий крик, а за ним чей-то еще, послышался топот ног и шум звякнувшего клинка. Похолодев, Карохейл бросился наружу.

В общине разворачивался штурм. Между деревьями мелькали тени остроухих и свистели выпускаемые ими стрелы, полыхали вспышки магии. Поднятые криками дозорных прокаженные эльфы быстро вооружались и вступали в ожесточенную схватку, пугая своими взглядами и своими лицами нападающих.

Таких стычек происходило много, каждый день одного из «мутантов», как презрительно называли их обычные эльфы, вылавливали и убивали, но сейчас все было по-другому. Карохейл чувствовал, что сражение приняло совсем иной масштаб – нападающих стало слишком много. С прокаженными эльфами решили поставить точку именно здесь, напасть на них среди ночи, разбить оставшихся полсотни бойцов и навсегда покинуть лес близ Ольхейма.

Любое сопротивление было бесполезно, как и попытки побега, если только не уходить туда, куда за эльфами никто не последует. Все эти мысли секундою пронеслись в голове Карохейла, после которых он принял решение.