Альберт Максимов - Путь Сашки [СИ]

— Но я вернусь и отомщу! — коренастый черноволосый подросток с вызовом бросил слова Тарену.

— А, ты — Лайс? Бывший баронет Венсан? Это твой отец упал в обморок при аресте?

— Ты лжешь! Его ударили по голове после того, как он сказал, что убийство его светлости графа Сейкурского было подстроено!

— Тебе показалось, мальчик. И твой отец испугался и упал от страха в обморок. Он был трус.

— Ты лжешь! Мой отец самый храбрый! И я отомщу за него!

— Вот как? Гм. Что ж, я приму это к сведению. Отведите их обратно.

Когда за арестованными захлопнулась дверь, граф Тарен повернулся к Моэрту и сказал:

— Я вношу изменение в план. По-прежнему тайно ты вывозишь их к моему замку и продаешь большую часть хаммийцам. Не жадничай. Двух старух, которые им не нужны, отдаешь храмовникам. Пусть ими подавятся, — граф усмехнулся своей шутке. — А старших мальчишек отдашь не хаммийцам, а тоже храмовникам. Отдашь двух сыновей барона Фрастера, им шестнадцать и четырнадцать лет. Это сопляка Венсана, ему четырнадцать. И…, пожалуй, сына виконта Чавила.

— Но тому всего двенадцать лет.

— Зато он сын виконта.

— Но хаммийцы за сына виконта могут дать пять золотых. Да и за этих трех хорошо заплатят. Они же баронеты.

— Нет. Отдашь храмовникам. Эти уже большие. Остальных хаммийцы сумеют укротить. А этих… Особенно этого Венсана. Я не хочу рисковать. Они могут вернуться. Мне мстители не нужны. А от храмовников не возвращаются.

На следующее утро после неудачного налета на склад мясника, Сашка отказался идти с ватагой Ловкача, задержавшись в притоне. Когда безрукий (Сашка упорно не хотел его звать Обрубком) поплелся к котлу с остатками еды, Сашка его остановил, принялся рукой доставать из котла маленькие остатки подгорелого мяса — разве такой мелочью наешься? — и стал кормить мальчика с рук. Безрукий ел и хмурился. Когда со скудным завтраком было покончено, тот, взглянув в Сашкины глаза, спросил:

— Почему?

Сашка не стал уточнять вопрос, он его понял.

— Если сейчас у тебя появилась возможность вернуться в прошлое, пошел в рабы или снова бы?.. — Сашка посмотрел на обрубки рук.

Мальчишка скосил глаза в сторону и задумался.

— Не знаю… Я так устал… Мне часто снятся сны, когда я с руками… — Глаза у мальчишки заблестели. — Не знаю… Нет! — уже жестче ответил он. — Не пошел бы!

— А я бы не смог. Не смог бы так, как ты. Мне ведь предлагали пойти в рабы. В домашние рабы. Те, кто предлагал, хорошие люди, мне было бы хорошо, но… я отказался, а потом долго жалел. Но и у тебя не жизнь. Я бы повесился. А… без рук… Значит, утопился бы.

— Зачем я тебе? Такой вонючий.

— Да, пахнет от тебя…

— Я полгода не мылся. Как мыться? Моюсь только летом в городской речке. Прямо в одежде.

— А как ты… ну, это самое… без рук?

— Наловчился, спустить штаны еще можно, а вот одеть. Бывает, по часу натягиваю и культями затягиваю.

— А если пропустить веревку, которую натягивать на крючок?

— Какой крючок?

— Его можно приделать на уровне груди, а веревку из штанов на нее натягивать.

— Интересно…

— А остальные как моются?

— К прачке Магье ходят. Она берет по медянке с двух человек. А если воду не менять, то и с трех.

— А ты почему не ходишь? Денег нет?

— И денег тоже. Я ведь прошу милостыню. Кидают по одной-две монетки в день, бывает и вовсе прихожу с пустом. Но если и были деньги, кто со мной пойдет? Да и раздеться надо и одежду простирать.

Сашка посмотрел на угол, где спал мальчик.

— На полу, наверное, холодно?

— Я привык. Хоть там разрешают спать.

— А как тебя зовут?

— Обрубок.

— Нет, не эта кличка, а настоящее имя.

— Зачем тебе?

— Не хочу я так тебя называть.

Мальчик задумался, закусил губу и сказал:

— Ну, можешь, если хочешь, называй меня Дар.

— Что за дар?

— Меня так в детстве родители называли.

— А где они?

Серые глаза мальчишки потемнели.

— Умерли.

— Прости.

— За что? — удивился мальчик.

— Ну, напомнил тебе.

— Странный ты, Сашка. А сам-то откуда?

— Издалека.

— Это и понятно по твоему говору. А что за местность?

— Россия.

— Не слышал. Наверное, очень далеко?

Сашка кивнул головой.

— Не стоит тебе со мной связываться. Я здесь пария. Ведь если бы вчера ты на стреме не отличился, тебя снова бы избили. Я до сих пор понять не могу, почему вчера Ржавый не приказал. Ты же пошел против него. Сегодня вечером ты меня не корми. Второй раз добрым он не будет. Изобьют.

— Ну это посмотрим. Ты сейчас куда?

— Как обычно, чашку в зубы и милостыню просить.

— А другие мальчишки, ну, из других удач или просто мальчишки, тебя не грабят? Не отбирают деньги?

— Вначале было. Мне ведь лет пять назад руки отрубили. Тогда я был совсем маленьким, лет десять было…

— А сейчас тебе сколько?

— Пятнадцать.

— Пятнадцать? Мне всего тринадцать, а ты, извини, не выглядишь на пятнадцать.

— Да, не извиняйся. Я постоянно голодный. Утром крохи, да вечером кусок, откуда росту взяться?

— И так пять лет?

Дар кивнул.

— Знаешь, что. Пойдем сегодня со мной.

— Куда?

— Вначале купим тебе нормальную одежду, потом пойдем к этой вашей прачке.

— У меня нет денег.

— У меня есть.

— Мне тебе их не вернуть.

— И не надо.

— Тогда я буду должником, и ты можешь по закону составить на меня долговую рабскую запись.

— Ты что? — Сашка аж поперхнулся от возмущения, — никаких долгов не будет. Будем считать, что я куплю одежду для себя, а потом ее тебе отдам. Ведь может она мне не понравиться?

— Может, — согласился Дар.

— Тогда пошли.

Одежду для Дара нашли быстро. В лавке старьевщика отыскались добротные башмаки с широкими пятками, крепкая рубашка, куртка, хоть и старенькая, но вполне надежная. Сложнее было подобрать штаны, но и эту проблему решили. Все это добро обошлось Сашке в двадцать шесть медяков. Еще два медяка Сашка заплатил за то, чтобы на грудь рубашки и куртки пришили по крюку, на которые можно было цеплять веревку, чтобы держались штаны. Купленную одежду скатали в сверток, и пошли к прачке мыться.

За один медяк прачка выделила мальчикам большой таз, нагрела воды, которую Сашка перетаскал к тазу, и ушла по своим делам.

— Мойся сначала ты, — сказал Дар.

Сашка не возражал, он был намного чище оборвыша. Сашка разделся и полез в таз. Вода обжигала.

— Откуда у тебя следы плетей? — неожиданно жестко спросил Дар.

Сашка перестал плескаться и посмотрел в глаза мальчишке:

— От плетей работорговца, — медленно и с расстановкой выговорил он.

— Так ты из рабов?

— Из рабов, — с вызовом ответил Сашка. — И что теперь?

Дар помолчал и ответил:

— Да, нет, ничего, просто я как-то удивился.