Al1618 - Мечты — сбываются!

Тогда есть шанс, что «желающий» потеряет настрой, задумавшись над очередным парадоксом.

— Спрашивай уж, не томи, — сзади плеснуло досадой, но выражение на лице, готова присягнуть — самое умиротворенное, зачем он это делает… Хотя, похоже, понятно зачем — пока обходил меня, он и сам себя успел убедить. Теперь действительно спокоен и внутренне собран, значит — вопрос серьезный. Так что он становится прямо передо мной и исполненный внутренней силы вопрошает:

— Откуда ты явилась на свет божий?! — вот это вопрос… нет, ответить, конечно, просто, но сначала выполним требования техники безопасности.

— Ты, — говорю, — это, присядь что ли… Мы конечно договаривались, что отвечаем на прямые вопросы прямо и без уверток, но мои ответы тебе лучше выслушивать сидя — ближе падать будет.

Пока клиент умащивается напротив, лихорадочно пытаюсь понять, к чему он именно с этим вопросом явился, ничего путного в голову не лезет — жарко мне. Так что лучшей тактикой будет отвечать прямо и пусть задает наводящие вопросы.

— Да, в общем-то, появилась оттуда, откуда и все, — говорю и, надо же, начинаю сама смущаться, судя по ушам самостоятельно ставшим «в горизонт», к чему бы это? — ты вроде как взрослый мальчик, должен знать, откуда дети берутся. Или все же показать?

Тут меня разбирает веселье, поскольку постепенно вытягивающаяся физиономия собеседника наводит на мысль о том, что «ошарашивание» сегодня прошло по высшему разряду. Потому начинаю расстегивать клапаны поддевки, бормоча под нос — «это точно у меня должно быть, и было — я ведь помню…».

Нет, все же не зря я старалась его усаживая. Ах, какие у нас замечательные ушки, какая высокая эстетика, какой насыщенный цвет, а как замечательно их просвечивает низкое солнце, прямо за спиной — ну просто влюбиться можно. А еще эти ученые говорили, что адамиты очень скрытные и совершенно не способны выражать эмоции, тем более — ушами. Вот и верь этим неизвестно из какого пальца высосанным теориям, сильные эмоции — выражают, да еще как — так красочно и у меня не выйдет, удивительна природа…

Теперь надо дать человеку прийти в себя.

— Ладно, — говорю, — то, что ты узнать хотел нечто другое, чем спросил, я уже поняла. Так что собирайся с мыслями, а я пока расскажу до конца этот вопрос — чтобы потом к нему еще раз не возвращаться.

— В принципе отличия между нами в этом минимальны, как-то раз мои мама и папа решили, что им вдвоем скучновато и стоит найти себе занятие на ближайших лет этак восемь — десять. Где-то год они прожили вместе, активно занимаясь тем, чем не пренебрегают и ваши супруги — то есть разговорами и ссорами. Разругаться до полного разбегания им, очевидно, не удалось и начавшийся у мамы гон они провели вместе, что вполне закономерно привело к возникновению меня.

Сначала я была очень маленькая — где-то как просяное зернышко, но мама уже очень радовалась, а все встречные поздравляли ее и отца. Я росла внутри мамы и все активнее толкалась, прося выпустить меня в этот мир, но до положенных шести с половиной месяцев меня не выпускали, а вот потом — я и появилась. Чтобы тут же начать требовать есть, спать, играть и сменить подстилку. Где-то на третьем месяце жизни у меня появилась «тетушка» — то есть мамина подруга, у которой я теперь могла перехватить молока и дать маме, наконец, поспать. К полутора годам завершился рост мозга и дальше я уже ничем от ваших детишек, наверно, не отличалась, кроме шерстки коготков и ушек, разумеется — играть и шкодить любила уж точно не меньше.

В восемь с небольшим, я отказалась от материнского молока и стала по нашим обычаям «вдвойне свободной», ну и ушла учиться на… Хотя это, пожалуй, уже к моему рождению точно отношения не имеет.

Так-с, судя по выпученным и остекленевшим глазам, отличия несколько больше, чем я предполагала. Надо будет попозже прояснить этот момент, как только он сможет пару слов связать. А пока попробую растормошить.

— Так, ну что там было с первым вопросом?

Удивительно, но он очень быстро собрался — так глядишь и адаптируется.

— Ты человек? — Рано я его хвалить начала, лизнула в лоб — температуры вроде нет, как и бледности с потливостью, а бред несет как при жаре.

— Там же у тебя в книжке четкое определение есть — «двуногое бесперое, с плоскими когтями». У меня же — когти крючками и круглые, вместо ног — руки, вот посмотри там и противостоящий большой палец имеется. Могу писать ими ничуть не хуже чем верхними. Перьев мне, что ли в себя понатыкать, чтобы точно не перепутали?

— Скорбно это — думал я, о спасении твоей души, а кроме человека ни у кого боле души нет…

Приходится несколькими штрихами прямо на камне набросать забавную длинную мордочку с торчащими ушками и нимбом вокруг головы. Мой собеседник хватается за сердце:

— Святой Христофор, псоглавец…

— Как думаешь, а его о наличии души тоже спрашивали?

У меня что-то тоже перехватывает горло, ощущение просто «дежа вю», уж очень похожи мы с этим святым — и не только уши и прочей наружностью, некоторые детали биографии тоже весьма…

Глядя в спину удаляющегося по странной синусоиде Назария, подумала что, похоже, опять его обеспечила поводом для истовых молитв дня на два — как раз успею доделать свою плитку и научится печь блины…

Бывает так, что даже дикому зверю, не признающему над собой никакой власти, приходит понимание, что нет для него другого пути иначе как к человеку. И вот это-то и есть доказательство того, что «царь зверей» это отнюдь не лев. Потому как главное достоинство царя все же не сила, хотя без нее тоже никак, или ум, что весьма спорно, а — милосердие.

Сигнал о нарушении периметра пришел во втором часу (8-00) — цель одиночная, движется со средней скоростью идущего человека, прямо к келье, масса… сто шестьдесят килограмм. В полном непонимании хватаюсь разом и за винтовку и за аптечку — или к нам на самом деле один человек несет другого (всадник даже на осле весил бы больше, да и распознались Тактиком бы удары копыт) или «Леве» показалось мало, и он явился для окончательного расчета. Но против последнего играл тот факт, что траектория движения была прямой — зверь бы колебался и подкрадывался, обязательно сделав круг.

Смущала и фигура Назара замершая на входе в келью — он тоже был напряжен и смотрел, что характерно, именно в сторону приближающегося гостя. Впрочем, гадать нам долго не пришлось, из-за склона показалась львица волочащая в зубах сверток, потом она спокойно подошла ко мне и, покосившись на замершего соляным столбом Назария, положила свой «подарок» к моим лапам. После чего легла на брюхо не отрывая от меня немигающего взгляда.

— Что это?