Михаил Маришин - Звоночек 2[СИ, закончено]

— Хватит ржать, старый пень! Прекрати немедленно, якорная цепь!!! Ты что!? Над нами смеёшься!!? Я те посмеюсь, слизь медузья, будешь гальюны в "столыпине" конструировать!!!

Справедливости ради, надо сказать, что ругаться громко Лихачёв стал не сразу, а Важинский, мужественно, но безуспешно, несколько раз делал попытки взять себя в руки, но потом, видимо поняв всю их тщетность, вывалился из машины и, согнувшись от смеха чуть ли не пополам, только махал рукой в сторону капота.

— Рожков, едрёна вошь!!! — продолжал разоряться во весь голос Иван Алексеевич, приоткрыв свою дверь, — Вы здесь что, за дураков нас держите!?

— Товарищи, видимо, не понимают серьёзности момента, — поддержал его Ежов, вылезая из машины. — То у вас тут спектакль "Бурлаки в цеху", то главный конструктор ухахатывается в ответ на просьбу завести двигатель. Ничего, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!

— Ааа, Любимов!!! Довёл таки Евгений Иваныча! — обратил Лихачёв внимание на меня, — Недаром он мне на тебя жаловался всегда! Смотри, ему ж теперь на Канатчикову дачу прямая дорога!

Мы с Рожковым, да и все остальные, кто был свидетелем этой сцены, откровенно говоря, "залипли", не понимая, что происходит. Конец вакханалии положила Артюхина, проявив харизму и природный талант руководитея.

— А ну тихо! Прекратить!!! — команда Александры Васильевны прозвучала настолько резко и твёрдо, что Лихачёв подавился на полуслове, а Ежов даже чуть присел. В установившейся почти мёртвой тишине, казалось потрескивают электрические разряды, настолько мы были взвинчены. Тишина нас и примирила, вернее то самое "почти". ЗИЛ-140 продолжал "шуршать" на холостых и начальник ВАТО, сдвинув кепку на затылок, только и смог сказать.

— Не может быть! И давно?

— Да как сели, я сразу тумблер под рулём щёлкнул и стартёр выжал, не задумываясь, — ответил справившийся с собой после окрика Артюхиной Важинский, но всё ещё давя смешки. — Мотор завёлся, работает, а вы мне и говорите, мол, давай запускай…

— Погоди, — остановил я Евгения Ивановича, — а сам-то ты как понял, что движок крутится?

Важинский вдруг сделался предельно серьёзным, поднял вверх указательный палец и важно изрёк.

— Манометр!

Действительно, если амперметр просыпался сразу при включении "массы", то измерить давление масла на незапущенном двигателе было невозможно.

Когда все осознали комичность ситуации, шуткам и подначкам не было придела. Главной мишенью заводчан, как родной, оказался Лихачёв, который виртуозно отшучивался, искренне смеясь. Артюхина, тоже знакомая рабочим не понаслышке, его поддерживала, как могла, хотя ей уделили гораздо меньше внимания, как "слабому" полу. Хотя на язык заслуженная пролетарка могла поспорить с любым острословом. И уж совсем легко отделался Ежов, правда, получив увесистый шлепок по спине от переполненного чувствами сборщика. Нарком улыбался и даже пытался посмеиваться, сохраняя лицо, но было видно, что это даётся ему нелегко.

— Глянь, твой-то начальник обиделся, — тихо сказал мне подошедший сзади старый знакомец Евдокимов, шагнувший из мастеров в начальники опытного цеха, — как бы худого не вышло.

— Не боись, Михалыч, — попытался я возразить шёпотом, хотя и сам думал о том же, — большие люди маленького роста, порой, болезненно самолюбивы. Но ведь товарищ Ежов пользуется доверием партии? Значит, партия верит, что он сможет побороть этот свой очевидный недостаток.

— Партия-то она большая, да вот мы люди маленькие, — пессимистично подвёл черту умудрённый жизненным опытом пролетарий.

Прогревшийся ЗИЛ-140, ведомый ЗИЛовским испытателем, сделал пару кругов по территории завода. Водитель, подъехав к начальству и, по прежнему, сидя за рулём, доложил, что никаких особенностей, по сравнению с предшествующим вариантом машины, ни по управлению, ни по динамике, не чувствует. Всё в пределах нормы. В ответ на это высокие гости выразили желание лично опробовать автомобиль. Ещё пару кругов пришлось подождать, а потом долго отговаривать пассажиров от поездки в город. Особенно Ежова, который в ответ на очевидное замечание, что машина формально не прошла испытаний и не изучена, поэтому первый же регулировщик её остановит и будет прав, заявил, что раз внутри нарком, которому регулировщики подчиняются, то и опасаться нечего.

— Товарищ народный комиссар! Занимаемая вами должность не даёт вам право определять пригодность этого автомобиля для движения по городским улицам. Этим занимаются вполне определённые лица, которые и несут за это ответственность. А случись что? Кто отвечать будет? Испытатель? Регулировщик? Или нарком, который формально всего лишь пассажир? Что подумают обычные граждане, если мы будем нарушать правила, которые сами же и устанавливаем? Какие выводы сделают? — я не выдержал "ментовской" философии и высказал то, что думал, тут же об этом пожалев. Полина и так беспокоится, а я ещё и нарываюсь. Спасибо Евдокимову, который, будто бы неудачно повернувшись, толкнул меня в плечо, а то неизвестно, какие бы ответы я дал на собственные вопросы, ибо по моему настроению, до ненормативной лексики было рукой подать.

— Лейтенант, обращаясь к старшему по должности и званию, нужно спрашивать разрешение! — Ежов решил напомнить о субординации и о том, кто здесь большой начальник. Рабочие вокруг неодобрительно зароптали, отчего нарком сморщился, будто лимон проглотил и, махнув рукой, заявил, — Ладно, вы здесь заканчивайте сами, у меня дела.

Слово "дела" он произнёс чуть громче, чем надо бы и после небольшой паузы. Намёк более чем прозрачный. Да, не складываются у меня отношения с местным начальством. С руководством, которое в делах и заботах — ещё более-менее. И споры, и даже ругань, но всё по делу. А вот с начальством — никак. Тем хуже для него.

— Его бы покрасить в изумрудный цвет, назвать ЗИЛ-Седан или ЗИЛ-Лимузин и поставить серебряного оленя… — прервал мои размышления Евгений Иванович, мечтательно глядя на машину, вокруг которой собиралась команда инженеров-испытателей для контрольной поездки в сопровождении грузовика ЗИЛ-5 до Подольска и обратно.

— Олень, это не отсюда!!! — не согласился Лихачёв. — Это вместо НАЗ типа "А" начать надо делать собственные автомобили, приспособленные к работе и нашим дорогам, как ЗИЛ. А на них можно хоть оленей, хоть довольных поросят прикручивать.

— Олень "не отсюда", а на капот, — полез в спор Важинский. — Машина-то представительская. Пафоса надо и красоты!

— Олень-то красота и, как вы там сказали, пафос? Самим себе рога рисовать? — влез в разговор Евдокимов. — Не немцы чай…Вот ведмидяка — да! Коняга, башня крепости…Вы еще огрызок ладьи предложите!