Михаил Маришин - Звоночек 2[СИ, закончено]

— Какой морской пехоты? — подошедший сзади Ворошилов услышал мои последние слова и возмутился. — Вам что своих кораблей мало, вы, товарищ Кожанов, ко мне на сушу лезете? Так у меня пехоты навалом, могу одолжить если что! Ишь, что удумали! Может и товарищу Алкснису надо свою воздушную пехоту завести?! Народные деньги потратить не на что? И так к вам на флот, как в бездонную бочку! Крейсера они хотят строить! А какой толк?! Вон, при царизме, моряки как-то не очень повоевали, только в Гражданскую, на сухом пути, молодцами были!

— Ты, товарищ Ворошилов, не шуми. Программа строительства флота утверждена, ты это знаешь. Большому флоту и задачи большие. Мы уже в будущее смотрим, как воевать будем, как плацдармы будем захватывать! Для успеха нужно, чтобы всё руководство, вся подготовка, были в одних руках! А уж на захваченный плацдарм высадим твою РККА и воюй на здоровье!

— Да, а в ЦК и СНК вы о формировании новых частей этой вашей мокрой пехоты доложили!?

— А как же! Ещё в 32-м году! Про геройские Батумский и Потийский батальоны вам, товарищ маршал, слышать доводилось? Вот мы их и не распускали! И нечего нос в чужие дела совать! За собой следи! — отрезал Кожанов.

Я тяжело вздохнул. Когда-нибудь нечто подобное должно было случиться. Ну, что же, Ворошилов получил от своего бывшего подчинённого "полный отлуп". Можно считать, что война между армией и флотом объявлена, остаётся только её не проиграть.

Вот и август месяц на исходе, скоро уже осень. Оглянуться не успел, пролетели весна и лето, которых я толком-то и не увидел. Так всегда бывает, когда работы много и не хватает на неё времени, хоть часы обратно переводи. Зато, когда оглянешься назад, понимаешь, что успел немало.

Стальной ТКА с "микулинскими" моторами до сих пор мариновался на заводе, выматывая нервы его директору, а заодно и наркому ВМФ. На нём постоянно устранялись какие-то недостатки, но дело не шло вперёд, так как на каждом следующем пробном выходе в реку, вылезало что-то новое. Ещё пришлось заменить двигатель, установленный самым первым. Просто, торопясь начать испытания, их стали проводить только с одним мотором и к тому времени, когда были готовы два оставшихся, первый умудрились сломать. "Мой" же, деревянный ТКА-001, тоже пройдя этап доделок и переделок, связанных с дополнительными постами управления СУ и повышенной температурой в моторном отсеке, уже был на Чёрном море и показал на тихой воде 48 узлов, немного не дотянув до расчетных 50-ти, а ход в 40 узлов он мог поддерживать при волнении до четырёх баллов. При отправке катера, кстати, когда я пришёл его провожать, обнаружил на нём единственную смонтированную на МССЗ систему вооружения, из-за которой устроил Кожанову истерику, впрочем, безуспешно. КПК, 76-мм корабельная пушка Курчевского, доставленная с завода N8 в Подлипках, заняла место кормового орудия, 37-мм автомата 4-К. Никакие мои доводы, что стрельба с катера из этого орудия из-за выхлопа затруднена, начальная скорость мала для поражения морских целей, не говоря о невозможности стрелять по воздушным, не возымели действия. У Кожанова был железобетонный аргумент — пушка успешно применялась в боях на Кавказе в 32-м году. Попытался ему указать на очевидную разницу между морем и горами, попросив установить вместо КПК хоть крупнокалиберный пулемёт, как нарвался на выговор. Оказывается, один пулемёт на катере уже предусмотрен в носу, а по заданию, на корме должна быть пушка. В том, что её нельзя установить из-за повышенного веса моторов, виноват ни кто иной, как товарищ Любимов. А нарком Кожанов, спасая старого товарища, нашёл выход из положения, так что нечего здесь выступать! Пушки Курчевского — ого-го! В работе вообще двенадцатидюймовка, её на эсминец поставят! Тьфу! Осталось только пожелать наркому остаться в стороне, когда Курчевского возьмут за задницу за его изобретения.

Да уж, если начальство упорствует в своих заблуждениях, то мешать ему в этом — себе дороже. Решив, что время всё расставит по своим местам, а успех пушек Курчевского в реальной войне совсем не плох, ибо теперь, наверное, не получится, как сказал Сталин "выплеснули с грязной водой и ребёнка", я вернулся к своим делам, которых тоже хватало. Моряки подумали и решили, что для всех катеров, сторожевых и торпедных, ориентироваться надо на более мощный дизель 13–16. Он становился единым для всех москитных сил флота, что упрощало серийное производство моторов на "Большевике", где под них могли выделить только один "поток". Теперь дело было за кораблестроителями, по итогам испытаний на Ладоге в корпус катера МО необходимо было внести изменения для улучшения остойчивости и мореходности и перепроектировать его под два 2000-сильных дизеля. Освободившееся в центре корпуса место стало предметом теоретических баталий, военморы разрывались между мотором "подкрадывания", электрическим или дизельным, "активной" гидроакустической станцией, или артпогребом под пушку трёхдюймового калибра. Чтобы "отбояриться" от работ по специальным "тихим" моторам я, в шутку, предложил им на выбор или использовать мотор-весло МВМ-30 с дизелем Мамина, установив для него амортизированное крепление в корме, либо доработать главные механизмы, оснастив их амортизированными фундаментами и редуктором с гидропередачей. "Акустики" и "пушкари" меня единодушно поддержали, после чего началось "сражение за децибелы", которое как раз сейчас было в самом разгаре.

Что касается торпедных катеров, то их серия снова откладывалась. Несмотря на то, что "микулинский" мотор ещё испытывался, наркомату ВМФ уже было понятно, что Московский авиамоторный завод на него работать не будет, АМ-35 и его производные были нужны в воздухе, поэтому он ориентировался на "любимовски чугунки", которые никто не отнимет. Вот только размер и вес каждого такого движка был великоват для существующего корпуса ТКА, поэтому приняли "соломоново" решение иметь торпедные катера двух видов. Первый "основной", при сохранении достигнутой на ТКА-001 скорости, должен был иметь увеличенное водоизмещение, не более четырёх дизелей, мощное артвооружение и два-четыре торпедных аппарата. Второй тип ТКА, "резервный", наоборот, уменьшался в размерах ради переброски железнодорожным транспортом и при двух дизелях и двух торпедных аппаратах, нёс только крупнокалиберные пулемёты.

Но это всё так, мелочи по сравнению с двумя основными темами, которыми я загрузил своё КБ. Первая тоже была непосредственно связана с моряками, которые были недовольны ходовыми качествами первых ПЛ типа "М". После того памятного разговора с Кожановым, конструкторскому бюро, которое занималось "малютками", было предложено рассмотреть вариант замены дизеля Коломенского завода на втрое более мощный 13–16. Те, в свою очередь вышли на меня для согласования некоторых переделок в двигателе и вот тут-то на сцену вышел гражданин Щукин, предложивший концепцию двухвальной СУ. Фёдор Викторович, сам в прошлом имел к "малюткам" непосредственное отношение, живо интересовался деятельностью КБ и "подпольно", так как к текущей работе привлечён не был, собирал сведения о дизелях. Напросился на разговор со мной он сам, по своей инициативе, как раз в тот день, когда пришёл запрос из ленинградского судостроительного КБ. Мысль Щукина была проста. Если представить себе отсек ПЛ как трубу, то коломенский дизель "малютки" размещался в её центре, оставляя узкие проходы по бокам. А если на основе 13-8 или 13–16 создать 4-х или 8-ми цилиндровые вертикальные "чемоданы", раздвинув их к бортам, то образуется центральный проход, под полом которого можно разместить дополнительную аккумуляторную яму.