Владимир Ящерицын - Договор

– И утратить свободу воли? Стать рабыней?

Какая интересная осведомленность.

Я чуть пожал плечами.

– Ты думаешь, я свободен? – Мой смех разнёсся по простору Ксатена. – Свободен ли меч от руки, держащей его? Или, быть может, кто-то из ариров обладает этой свободой? Если ты хотела стать свободной, зачем ты стала той, кто стоит передо мной сейчас?

– Чем больше власти, тем больше свободы!

– По-моему, наоборот… Чем больше власти, тем больше ответственности. Это скажет тебе любой из сидящих здесь Матриархов.

– Ты ничего не понимаешь! Да и всё равно – я отказываюсь!

– Как же ты глупа! Знаешь что? Я долго думал, как с тобой поступить. Вариантов было множество. Я могу убить тебя и поднять высшим вампиром, а потом жестоко опустить прямо перед твоим Храмом, продемонстрировав, что случается с теми, кто не признает власти богини. Увидев это, я думаю, твои ариры задумались бы о своём будущем. А есть ещё один способ – богиня обратит тебя в атар, послушную моей воле, которая пред Шестым Храмом будет лизать мне сапоги. Представляешь себе картину: на площадь перед Храмом выхожу я на переговоры, такой весь важный, в расшитом золотом одеянии атар, напротив меня появляются ариры из твоего Храма, тоже все из себя лощёные кошки. Но не успевают они произнести и слова, как появляешься ты, голая и на четвереньках, и начинаешь вылизывать мне сапоги! Да они согласятся на всё, что я им скажу, лишь бы не видеть этого и избежать подобной участи! Или, может, приказать тебе убивать своих единомышленников-ариров? – С каждым моим словом Акриста всё сильнее бледнела, в конце концов став лицом один в один как атар. – Но ты знаешь, я решил убить тебя перед Матриархами. Это решение у меня созрело после того, как я узнал об этом месте. – Я вдохнул полной грудью. – Здесь всё пропитано мощью и волей тёмных богов. Ты это чувствуешь? Хм. И кого я спрашиваю?

Схватив Акристу своими терами за горло, я подтащил её к краю Ксатена и мягко столкнул с края.

Тьма, обычно бережно выталкивающая всех, кто в неё попал, неожиданно, словно зыбучий песок, стала поглощать тело арира. Но как-то неохотно и медленно.

Спрыгнув на чёрную пружинящую поверхность, я начал толкать Акристу сапогом в голову, притапливая её. Это я стоял на Тьме, как на земле, а для неё Тьма была как зыбучие пески.

– Ради чего ты предала богиню?! Ради того, чтобы стать Матриархом? Кто такой Хетрос? Отвечай! Иначе твоей участью будут пугать тёмных эльдаров целые тысячелетия! Ну! Я слушаю! Поганая тварь! – Я пнул её в лицо. Внутри меня родился голос феникса: «Ты бы дал ей вдохнуть и ответить». Гнев слегка отступил.

Чуть отдышавшись, Акриста быстро заговорила:

– Пощади! Я всё скажу! Хетрос, Адский владыка, повелевает протосилой Кровь…

– Как ты сказала? Хетрос? А может Хеатросс?! – Внезапно зашипела, словно тысяча змей, возникшая рядом со мной богиня.

От неожиданности я чуть не отпрыгнул в сторону.

– Он так сказал… – просипела Акриста.

– Довольно!!! – закричала в бешенстве Элос. – В моих чертогах, предо мной, ты расскажешь даже то, как выглядела утроба твоей матери изнутри!!! – Поставив свою босую ногу тонущей на голову, богиня резко и с силой втопила её во Тьму, сразу после этого развеявшись чёрным густым туманом.

Лишь спустя долгие десять минут после расправы над Акристой присутствующие более-менее успокоились и расселись по своим местам.

Я пытался расслабиться. Получалось не очень – мощь Элос потрясала меня до глубины души. Это был не страх, это был скорее трепет перед её ликом.

Встала Акешь. Она уже было открыла рот, чтобы сказать что-то, как её прервала Эльвиаран, громко и отчётливо произнеся:

– Нам нужно обсудить ещё кое-что. Сущую мелочь: признание Великого Дома И’си’тор Первым Домом.

Наступила тишина. Я-то знал, что собирается сделать мой Матриарх, – мы обменялись своими планами на этот Совет, но для всех остальных это была неожиданность. Хотя, по-моему, Акешь что-то подозревала, так как с почти бесстрастным выражением лица уселась обратно.

– И по какому же праву? – растянула губы Кахриса Р’еанр’е. Её улыбка напоминала улыбку белой акулы, заметившей сёрфингиста.

– По праву силы.

Я не видел выражения лица Эльвиаран, но, очевидно, это было нечто. Кахриса сузила глаза.

– В моём Доме пока что семьсот пятьдесят четыре атар. – В воцарившейся тишине она продолжила: – Прошу вас всех посидеть на Совете ещё час. Думаю, к тому времени штурм завершится. Мои войска возглавляет небезызвестная вам моя сестра, нерождённая атар Элтруун. Но, невзирая на огромный перевес сил, мне бы не хотелось, чтобы мои войска получили удар в спину от одной из вас…

По-моему, времени прошло меньше расчётного, как ожили переговорные амулеты, и присутствующие стали активно переговариваться в них.

Аэриснитари поднялась и взяла на руки сестру. Оттуда Эльвиаран произнесла ритуальную фразу окончания Высокого Совета:

– Из ни ильре кахнутх.

Ну вот и всё. Все потянулись к выходу. Снова забинтованную фигуру иллити, легко перебросив через плечо, вынесла мечтательно улыбающаяся Шект. Остался лишь я.

Поднявшись со своего места, я пересел на диванчик своего Матриарха. Какой мягкий!

Посреди Ксатена появилась верховная богиня. Медленно пройдя по кругу, Элос уселась на диванчик Кхитана.

– Хм! А удобно! Нужно и себе такой поставить, – неожиданно сказала она. Испытующе смерив меня взглядом – при этом я ощутил себя микробом, которого рассматривают в микроскоп, – она спросила: – Ты хочешь знать, кто такой Хеатросс и что знала Акриста? – Недовольно дёрнув уголком рта, она, чуть помолчав, поведала: – Хеатросс был учеником того, кто убил моего мужа, Ашерета. – Она предупреждающе подняла руку: – Не беспокойся, боль от потери перегорела уже очень и очень давно. – Сердито взглянув на меня, она рыкнула: – Да, давно… Хотя кого я обманываю… Ты прав, для меня это было будто вчера… – Нырнув в далёкие воспоминания, она замолчала. Я не решался прервать богиню и терпеливо ждал. Спустя минуту она посмотрела на меня и почти по-человечески вздохнула: – Акриста мало что знала. Ей Хеатросс пообещал то, чего она желала, – место в Совете. Кстати, поосторожнее с твоей новой косой. Это его поделка. Если повернёшь на ней вон то кольцо, она сложится в метровую трость. – Когда я проделал необходимые манипуляции и коса сложилась, словно телескоп, Элос с улыбкой это прокомментировала: – Интересное решение, правда? Стреляет она просто: накачиваешь находящийся внутри неё накопитель маной Тьмы – и сразу следует выстрел. Просто и эффективно, как и все поделки древних… – Немного помолчав, собираясь с мыслями, она повела рассказ: – Шестой Храм начал вести независимую от меня, нас, политику больше двух тысяч лет назад. Я стала что-то подозревать совсем недавно, заметив странные деструктивные явления в моём городе. Разлады между Домами. Частые кахртэ. Не пойми неправильно: кахртэ – необходимые явления для развития моего народа. Именно во время них придумываются новые способы атаки, испытывается оружие, заклинания и так далее. Но не до полного же уничтожения противостоящего Дома? А подобное стало происходить довольно часто. Плюс ко всему – странные изменения во внешней политике. А знаешь ли ты, что сейчас вероятность войны на уничтожение всего моего народа невероятно велика? Восемьдесят лет назад мне пришлось принимать меры. – Богиня посмотрела на свои тонкие красивые пальчики. – Я говорила шести Храмам: готовьтесь, грядёт буря… И что? Шестой Храм переиначил мои слова и практически уничтожил Дом И’си’тор. Пришлось опять задействовать такую карту, как перерождённые. – Она подняла усталый взгляд на меня и продолжила: – Ты хочешь спросить, почему я не предупредила тебя об этом? У вас в мире есть игра… м-м-м… шахматы… Так вот, скажи мне, игрок посвящает ферзя в свои планы игры? А пешку? Каждую? Я не говорю, что ты пешка, но и это, всё это, не просто игра… Ты пришёл в этот мир тогда, когда ветер перемен уже выл и стонал… То, что мы отделались малой кровью, – уже чудо, которое дал ты, Ашерас. Конечно, пришлось вложиться в тебя по полной: и прикрывать, и одаривать, но ты смог отразить удар. Сколько погибло? Три тысячи атретасов при штурме И’си’тор и тысяча при штурме Шестого Храма? Жаль, конечно, но зато Альверист’ас ко мне теперь полностью лоялен и объединён. А эти потери невелики. Через двадцать лет о них забудут. Останешься лишь ты, твои дети, записи в истории да моя воля… – Голос богини затих, она закрыла глаза и развеялась чёрным туманом. Чёрный диванчик опустел.