Станислав Гримайло - Истории Сантея

«Приветствую, мой юный друг! Коли ты читаешь эти строки – мы свиделись. К славе и радости, горю и поражению – решать тебе. Сия стезя трудна лишь для душевного покоя, ибо он и есть величие. Величие духа – не силы, воли – не зависти, доброты – не корысти, мудрости – не знания. Сделав шаг, пройдешь путь или навсегда застрянешь в иллюзиях восприятия… С наилучшими пожеланиями, Бешеный. Послесловие: СЗАДИ!..»

Обернувшись, я с недоумением рассмотрел пустые полки шкафа. Тьфу! И чего, спрашивается, было пугать? А я уже всякого представить успел…

Вернулся в правильное положение, поелозил, устраиваясь удобней, и посмотрел в книгу. Ничего… Интересный эпиграф, ничего не скажешь. И кто такой Бешеный? Автор книги? Зато теперь я могу читать, правда, совершенно не ясно, почему. Ничего, переживем.

Перевернув страницу, в недоумении увидел знакомые рядки непонятных букв. Перелистал. Открыл последнюю страницу. Снова первую…

Что за ерунду я у Смотрителя взял?!

Вскоре вернулись парни, нагруженные упакованными свертками с едой и большим кувшином пива. Как водится, пришло время ужина, и стал выбор: кому идти его заказывать, ибо всем топать столоваться было откровенно лень. Горндт один наотрез отказался идти, его решил поддержать Турни, а как же тогда без Галла? И попугая решили прихватить, чего уж там…

Поднятию настроения способствует множество вещей, и одна из самых лучших – взирать, как сдвигаются столы, расставляются на оных тарелки с похлебкой, закуской и вторым, плетенки с румяным хлебушком, литровая бутыль с горячим отваром и огромный кувшин с пивом. А что? Пять минуток до конца рабочего дня.

Пока парни споро накрывали на стол, отгоняя назойливо пристающего к любой снеди попугая, я рассказал о своих приключениях, не забыв упомянуть и о досадном недоразумении с секретной операцией Гвардии. Вот что значит друзья! Попеняли на умников, насиживающих брюшко и головную боль для снабженцев: не шьют казенную форму выдающихся размеров! Только гном ехидно прищурился, но промолчал.

Расселись. Галл налил две полные кружки из кувшина и плеснул на дно в оставшиеся. На мой протест: «Отвару бы…» отрезал – праздник у нас! Вот кому пришло в светлую голову первый день сезона штормов объявить днем Стражи? В наказание, что ль?

Только собрались ознаменовать событие, как недовольно заорал попугай, намекая на некие обстоятельства. Возносить ругательства, сидя на недоступном месте, – отличная идея, однако пернатый не учел арахна. Куорт, прямо со стула, взлетел на потолок, сдернул наглую птицу и предъявил нарушителя пред очи слегка разозленного отделения. Не начинать же праздник с драки? Плеснули и пернатому, пускай разбирается, как с кружки выдуть пиво-то…

Снова вознесли посуду и… резко распахнулась дверь.

– Троллья отрыжка! – рявкнул, не сдержавшись. Есть хочется!

– Хорошо сидите, – ухнул артефактор и со стуком опустил на стол потемневшую от времени кружку, украшенную затейливой резьбой. – Давай, клыкастый, уважь старика.

– Турни, будь добр, закрой дверь и подопри ее от греха подальше, – попросил я гоблина, пока Галл наливал пиво гостю. Сколько можно? От еды ломятся столы, от запахов сходит с ума желудок, а мы все никак к ужину не приступим!

После очередной попытки кружки встретились, мы, по традиции, произнесли стандартную и совершенно непонятную ерунду, именуемую девизом Стражи, и только собрались пригубить пенный напиток, как на все отделение раздалось бульканье. Поискав глазами источник звука, я обомлел: попугай, засунув клюв в кружку, лапами ее наклонил – и вовсю дует пиво. Вот паршивец!

После первого наскока на еду, как водится, следует легкий разговор. Впрочем, оглядев сонные мины парней и лучащуюся довольством физиономию старика-артефактора, я решил начать:

– Слышали про Бешеного?

– Мясник с Ключьевского спуску, – ковыряясь в зубах вилкой, пропищал Турни, – седмицу тому с перепою сцепился с соседом, а плотник Гирей настоящий горный скал! Три зуба с одного замаха выбил! А Бешеный как заревет, да как треснет! Сломал забор, сребролистый…

– Притормози! – перебил я говорливого гоблина. – Твой мясник книги пишет?

– Да он читать не умеет, – оскалился Турни, – на кой ему грамота?

– Статуты изучать! – возвел я очи горе. – Дабы разумение и свет нести непросвещенной массе посетителей нечистой лавки своей!

Посмеялись, да и я тоже припомнил редкие визиты в Южно-третью управу святого отца из Храма Светлого Лейнуса. Нашел священник, где проповедовать!

– А серьезно, парни, слыхали о Бешеном? Книги умные пишет, магии посвященные…

Турни пожал плечами, Галл хмыкнул, Горндт носом шмыгнул, один Куорт цапнул очередной фрукт со своей тарелки. Повисшую тишину нарушил удивленный голос Скелета:

– Темнота… Вам не стыдно? И кто о стариках будет заботиться… – принялся сокрушаться артефактор, хитро прищурившись.

– Так просвещайте молодежь-то, Христофорыч, ибо кто, кроме вас, справится с таким трудным заданием? – хмыкнул я.

Скелет важно кивнул и вопросительно поднял бровь. Галл моментально наполнил кружку до краев. Артефактор одним махом принял подношение, крякнул, задумчиво пошкрябал заросший подбородок и принялся рассказывать.

– Годков тридцать тому, аккурат в конце лета, задержали мы воришку. Пацаненок, смышленый, загорелый дочерна, да смешливый… Шустрый такой, все в карман запустить ручонки норовит. – Пожевал губами и снова кивнул на кружку.

Приняв на борт второй заход, крякнул с удовольствием, закусил кусочком колбаски, выдернутой из готовой пирамидки бутерброда.

– На чем я остановился? Ах, да, пацаненок… – Скелет откинулся на спинку стула и, положив руки на подлокотники, продолжил: – Забудьте, старею, попутал малость. Про Бешеного… Пятеро их: Бешеный, Паук, Солейн, Шут и Мастер. И пока стоит в неприступных горах Древний Храм и живы его ученики, Сантей будет несокрушим!

Артефактор оглядел наши внимающие лица и, тяжко вздохнув, продолжил:

– В те времена, когда Сантей был лишь жалкой рыбацкой деревушкой, появился странник, человек средних лет. Три дюжины домов людишек, два подворья орков и три семейства гоблинов встретили чужака с недоверием, ибо всякий, приняв в жалкой питейной хибарке три кувшина медовухи, норовит красным словцом приукрасить грязную с дороги рожу пред младыми девицами. Стал быть, крепкий рабочий люд, наслушавшись сказаний о великих подвигах пришлого мужичка, решил оного проучить. Скупать в ближайшей канаве, все одно грязную одежу не замарать… Плесни, клыкастый, пересохло горло-то!

Галл налил Скелету, заодно и остальных не забыв, даже пустующую кружку Куорта смочил. Хотя, зря: арахн сразу с удовольствием захрустел тарой, намекая на очередные расходы на посуду.