Юрий Валин - Братья и сестры по оружию. Связные из будущего (сборник)

— Екатерина Григорьевна, вы лоб не трите, — мягко сказал мальчик. — Заразу можете занести.

— Угу, про заразу ты знаешь. Может, еще что-то полезное скажешь?

— Екатерина Григорьевна, вы меня с собой возьмите.

— Это куда?

— Ну, туда, куда пойдете. Мне-то все равно.

— Если все равно, то уж лучше подальше от меня. Я тетка злая, да и вечно всякий шухер вокруг меня приключается. Совершенно незачем за мной ходить, приключений себе на задницу искать.

— Нет, так будет лучше. И ваш товарищ, там, в поезде, — настоятельно советовал меня взять.

— Вот как? «Настоятельно советовал»? С чего ты взял, что речь именно про тебя шла?

— А про кого же?

Катя с опаской посмотрела на мальчика. Что-то уж совсем дикая версия складывается.

— Прот, ты нас зачем из СНГ вызывал?

— Откуда? — с явным изумлением переспросил Прот.

Катя с облегчением вздохнула:

— Это я так, риторически. Знаешь, я думаю, что мой друг в поезде советовал обратить внимание на другую личность. Такую визгливенькую, любящую покомандовать. Понимаешь, о ком я? Ты его знаешь? Его вроде бы Кулой кличут.

— А, этот—…мальчик пожал плечами. — Нет, я его в вагоне первый раз видел, да и то мельком.

Катя протерла ложе карабина. Да, неувязочка получается. Явно не хватает талантливого Витюши. Допросы по его части, раскрутил бы в два счета. Вы, товарищ старший сержант, только на то и годны, чтобы пули в людей вгонять. Да и что конкретно у мальчишки нужно спрашивать? С головой у него не совсем хорошо, и возраст безответственный.

— Ладно, — Катя поднялась и отряхнула галифе. — Пойдем, перекусим и отдохнем. Прошлая ночь суетливой выдалась. Нужно сил набраться. Утро вечера мудренее.

— Екатерина Григорьевна, давайте я вас к золоту выведу. Вы ведь за золотом пришли?

Катя растерянно плюхнулась обратно на землю:

— Постой, ты о каком золоте болтаешь?

— Ящики. Двенадцать штук. Из банка. Вы ведь их ищете?

— Да с чего ты взял?! Я хоть слово про золото сказала?

— Нет. Но я вас там видел. Рядом с ямой.

— Да? С ямой? И что я там делала?

— Ругались.

Катя нервно хихикнула:

— Это уж как водится. Нет, ты ошибся. Золота я никогда не видела. В смысле, видела, но в умеренных количествах. Не ящиками. Перекреститься?

— Не надо, — Прот вздохнул. — Вы в бога не верите. Значит, я будущее видел. У меня, Екатерина Григорьевна, многообразные видения бывают.

— О, боги! — Катя положила карабин на колени. — Что там за клад-то? Золото? Бриллианты? Деньги? Зелененькие такие купюры, доллары, имеются?

— Камни какие-то есть. Я в них не разбираюсь, — Прот прикрыл глаза, припоминая. — Бумажных денег, по-моему, нет. Не вижу. В основном монеты. И украшения. Там и мой крестик есть. Ящик с ним самым верхним закопан.

— Значит, свой крестик очень четко видишь? — Катя старалась упихать свое раздражение подальше.

— Да, — мальчик печально посмотрел ей в лицо. — Я связанные со мной вещи всегда ярко вижу.

— Понятно, — Катя встала. — Пошли, покушаем.

Пашка уже сходил в яр за водой, напоил лошадей. Наскоро перекусили. Катя повозилась, заводя часы:

— Герман, первая стража твоя. Потом я сменю. Павел отдыхает, ему ночью бричкой рулить. Выступаем после полуночи. Все, отбой. Прот, ты со мной в бричке ложись. Товарищу Павлу с нами неудобно будет.

Спала Катя, как всегда во время операции, волнами — вроде и не спишь, в полудреме, но тело отдыхает. Дело привычки. Мальчишка лежал рядом, укрылись одним пиджаком. Катя чувствовала его костлявую спину. Спал спокойно, не дергался.

Уже легла роса. Воздух стал влажным, свежим. В заболоченном овраге тоскливо закричала выпь.

— Екатерина Григорьевна, вы мне не верите, — не шевелясь, прошептал Прот. — Я понимаю. Но я не обманываю. У меня дар. Сам архимандрит приезжал, проверял. Видел я вас раньше. Только узнать трудно.

— Да я верю, — пробормотала Катя. — Предчувствия, пророчества, ясновиденье, предсказания, оракулы, книги перемен, то да се. Я, собственно, раньше сталкивалась с разными чудесами. Только доверять им, Прот, никак нельзя. Чаще всего чудеса — просто иллюзия.

— Я вас видел, — настойчиво прошептал мальчик. — Вы очень коротко стрижены были. В узких штанах. Синих. Еще куртка кожаная, очень короткая. И… э-э, рубашечка такая, без рукавов, без живота. Вокруг большая светлая зала, люди ходят. Свет такой… вроде электрический, но белый. Надписи нерусские. Лари застекленные. Стекла уйма, окна высотой с этаж. За окнами светится полосатая башня. Как этажерка бело-красная.

«Похоже на аэропорт, — ошеломленно подумала Катя. — Нет, быть не может. Я так не одеваюсь. Да у меня кожаной куртки вообще нет».

— Вы улыбались и какую-то маленькую штуку к уху прижимали, — продолжал шептать Прот. — Может, радиоприемник? Бывают маленькие?

Зашуршала трава. Подхватив карабин, Катя мигом скатилась с брички. Из кустов, пригибаясь, выбежал прапорщик:

— На дороге верховые!

— Прот, буди Пашку. Только тихо. Лошадей успокойте, придержите.

В бинокль было видно, как по дороге двигался десяток всадников.

— Вроде петлюровцы, — прошептал Герман, передавая девушке бинокль. — И откуда они здесь взялись?

Катя пожала плечами. На дороге было еще относительно светло, всадники в папахах, с винтовками, явно не являлись припозднившимися хуторянами, возвращающимися с рынка. Хотя хуторяне здесь тоже того… Хрен их разберет. Знамя бы с собой возили, что ли? Что за время безумное? Красные, белые, национальные, бандитствующие идейно и просто так, из любви к искусству. Еще немцы и поляки… Вот немцев Катя, пожалуй, узнала бы. Фрицы они и есть фрицы.

— Думаете, по нашу душу? — взволнованно прошептал Герман.

Пахло от него по́том и пылью. Э, ваше благородие, этак вы нам и педикулез разведете.

— Узнавать, какого хрена им не спится, мы не станем. Пусть себе едут, — прошептала Катя. — Вы, Герман, идите умойтесь и отдохните пару часиков. Потом тронемся. В строго противоположную сторону. Чтобы «пробок» не устраивать…

Десять шагов к лошадям, пятнадцать к старому вязу, потом вдоль кустов и повернуть обратно. Карабин оттягивает плечо, но девять фунтов дерева и металла уже стали частью тела. Сними сейчас карабин — правое плечо заметно задерется. Тем более подсумок, висящий на левой стороне ремня, немедленно потянет вниз. Кобура «нагана» его почему-то абсолютно не уравновешивает.

— Ненавижу оружие, — беззвучно прошептал в темноту Герман и, повернувшись через левое плечо, побрел обратно к лошадям. В спину из зарослей насмешливо каркнула кваква [71] Кваква — небольшая птица семейства цаплевых. . Прапорщик помотал головой, отгоняя птичью насмешку и заодно отпугивая вялого в предутренний час комара. Надо бы еще тем странным папоротником натереться. Как Она научила. Все-то Она знает, все умеет. Чудовище.