Юрий Валин - Братья и сестры по оружию. Связные из будущего (сборник)

— Давай оптику сюда, — сказал Сан Саныч. — И пойди прогуляйся, осмотрись еще раз на предмет помех. А то будет как в тот раз, когда дежурный «очень вовремя» СВЧ-печку включил.

— Какие здесь печки? — пробурчал Шура, но бинокль начальству отдал и побрел по тропинке, с тоской поглядывая на голубой простор моря. В отличие от остальных членов опергруппы, компьютерщик окунуться в воды самого Черного моря еще не успел.

Майор сунул бинокль Катерине. Девушка откусила половину персика и принялась разглядывать монастырь. Рабочие во дворе вяло возились у циркулярки, возрождалась старинная обитель не слишком быстрыми темпами, хотя туристы среди досок и куч гравия исправно шлялись.

— Ну? — прервал молчание майор.

— Как-то невразумительно получается. Ксивы вроде имеются, маршрут как на ладони. Вот и думаю: что такое нелепое приключится? Может, этот тральщик не из Камышовой бухты уходит? Или наш Чоботко с гранатами и полундрой героически в контратаку кинется? Мне ему тогда что, руки крутить?

— Вряд ли, Катя. Если и выйдет нелепость, то иного характера. Насчет тральщика все точно — восемь свидетельств, все достоверные. Да и штурман их до победы дожил, в шестидесятых две тетради пространных воспоминаний написал. Насчет полундры, сама понимаешь. Клиент наш не из самых геройских.

— Ну, мало ли как бывает.

Майор промолчал.

Катерина разглядывала скалу, одиноко торчащую в бухте. Действительно — Монах. Правильно прозвали. Экий мрачно согбенный столб. И солнце июньское этого прибрежного Монаха не согревает.

— Товарищ майор, вы мне ничего не надумали сказать? А то вид у вас больно мнущийся.

— Прекрати. Что я тебе еще забыл сказать? Что скотство самонадеянную девицу в пекло совать? Это мы уже обсуждали.

— Ну вот, какая же я девица? Я вдова. Пожилая, можно сказать, тертая жизнью особа. Совершеннолетняя. Хватит тебе, как стыдливому сутенеру, морщиться. Не в первый раз.

— Все-таки идиотка ты, Григорьевна. И язык у тебя вечно в вонючем кураре перемазан. Я бы тебя куда-нибудь в трудармию определил этак на месячишко. Или к станку, детали точить. Для перевоспитания.

— К станку меня нельзя. Я в согнутой позе немедленно анархией заражаюсь. А вообще-то, я бы куда-нибудь на лесоповал сгоняла. Нет таких задумок? Я чащу люблю, там птички-грибочки, чудный запах свежих опилок. Правда, Сан Саныч, почему мы непременно в самую горечь суемся? Нельзя ли в 45-й, а? Я бы прошлась по Унтер-ден-Линден. На рейхстаг бы взглянула. Сквозь рамку фаустпатрона.

— Не смеши. Там наши своевременно на совесть пошуршали, подчистили. Нет пока заказов на 45-й. А про горечь ты забудь. Не твое дело. У тебя конкретная задача.

— Угу. Слушай, а не было мыслишки чуточку события подправить? Допустим, эту злосчастную 386-ю стрелковую оттянуть, а ее участок закрыть 25-й Чапаевской? За Гору уцепиться, от Балаклавы части заранее отвести, оседлать Ялтинское шоссе…

— Сержант!

Катя заткнулась.

Майор сделал вдох-другой и абсолютно спокойным тоном произнес:

— Я говорил — не твое дело? Говорил или нет? Ты у меня в кабинете папку видела? Нет у нас сил и возможности корректировать-переигрывать. Там все нужно менять, начиная от Турецкого вала и Ишуньских позиций. Если про непосредственно здешние обстоятельства говорить… Не дрогнет 386-я, фрицы прорвутся через 388-ю. В IV секторе чем закрываться? У Килен-площадки и электростанции чем десант в Северную бухту сбрасывать? Как без артиллерии работать? В конце июня сюда боеприпасов меньше 100 тонн в сутки доставляли. А требовалось 600. Всю схему действий флота нужно менять. А в воздухе? Ну, что фельдмаршал посоветует? Откровения свыше снизошли?

— Я молчу, — пробормотала Катя.

— Вот и молчи. Здесь не твоя удачливость нужна, а логистики и стратеги гениальные. Не нам чета. Не можем мы все просчитать даже серьезными машинами. Понимаешь?

— Понимаю, — покорно проронила сержант и принялась протирать линзы бинокля.

— Хорошо, если понимаешь. Я тебя знаю. Будешь материться, норовить в морду всем подряд заехать, но по заданию сработаешь. Если тебя хорошенько поскрести, внутри ты вполне военный человек. Даже рассудительный, прости меня господи. Иначе я бы тебя не отправлял. И наплевать мне было бы на твой контракт безумный.

— Э, контракт-то здесь при чем?

— При том, — майор посмотрел на часы. — Вот, рабочий день уже двадцать минут назад закончился. Говорю тебе, как один отдыхающий другому, ты там поразумнее действуй. Никому не нужно, чтобы ты пулю или осколок словила. Подчеркиваю, никому. Понятно?

— Ну, в общих чертах.

Сан Саныч вздохнул:

— Тебе бы, Катя, научиться улавливать нюансы. Действительно, не девочка уже. Я тут был на одном юбилейном мероприятии. В соседнем родственном отделе. Естественно, и про тебя вспомнили. Ты личность на Фрунзенской известная. Особенно, уж прости, твои длинные ножки в управлении славятся. В общем, очередной раз обсудили твои несомненные достоинства. И один старый знакомый в очень узком кругу сболтнул про твой контракт. Кое-какие детали, о которых я раньше не знал.

Катя удивилась.

— Что ты загадочность разводишь? О чем это ты таком не знал? Если мне не изменяет память, мы лично с вами, товарищ майор, условия моего второго контракта и оговаривали.

— Так точно. Только мы беседовали о ликвидации той нехорошей организации, которая твоего мужа убила. А о первопричинах охоты за тобой я, естественно, — ни ухом ни рылом. Не по моей части такие подробности. И о твоих личных мотивах я не знал. Думал, просто расквитаться хочешь.

Катя подбросила на ладони персик.

— А если не только расплатиться? Что, тогда условия контракта подлежат изменению?

— Тьфу! Я же не об этом говорю, Катерина. У нас сейчас так, курортная беседа. Непосредственно к службе отношения не имеющая. Я, честное слово, замучился — спрашивать или нет? Личный у меня интерес, внеслужебный. Ты уж прости, что ногами в душу лезу.

— Так уж лезь быстрее. Что ты вокруг топчешься?

Майор вздохнул.

— Ты меня не смущай. Философский вопрос у меня. Я вполне понимаю — за близкого человека отомстить. Деньги, хоть какие-никакие, — тоже понимаю. Хотя ты, выходит, куда состоятельнее, чем мне представлялось. Ну, авантюризм — знакомое дело. Но так с ума сходить, так пропадать из-за влюбленности трехгодичной давности?

— Я, Сан Саныч, не пропадаю. Вовсе наоборот. Я сначала сама не осознавала. Действительно, мало ли романтических приключений в жизни случается? Но я этого человека люблю. Как только осознала, сразу в жизни смысл появился. Цель заимела. И как-то сразу на все наплевать стало. Даже погоны ваши дурацкие нацепила. Вон, на службу вовремя являюсь.

— Это да. Потрясающей дисциплинированности ты военнослужащая. — Майор машинально подправил журнал, подложенный на камень, дабы не испачкать светлые джинсы. — Хорошо, странность твоего выбора объекта воздыхания я принципиально опущу. Я вроде тебя два года знаю, а как об этом узнал — в полном шоке. Ладно, мне все равно не понять. Но, Кать, то, что время идет, что тот человек вряд ли тебя дожидается, тебя не смущает?