Екатерина Федорова - Четырнадцатая дочь

Рут сдвинул брови, прохрипел:

– Я вообще о многом думаю. Почему мы так безоговорочно поверили словам служителя о том, что богам наследуют только демоны? Ведь доказательств этому нет, хроники древнее конца Адельбергской эпохи не сохранились.

Арлена вскинула подбородок и вытянулась, как старая гончая, унюхавшая след дичи.

– А у вас есть доказательства обратного?

– Нет, – тяжело вздохнул он. – Просто слишком много магий, понимаете? Неужели столько тысячелетий все так и тянулось – одна магия, вторая, третья? Может, они появлялись по две за эпоху? И потом, если на небесах все так мирно – был бог, пришел демон, потом снова бог, – почему в Анадее всякий раз происходят противоборства?

Он смолк, облизывая покрытые коркой губы. Арлена напряженно сказала:

– Я пока не понимаю, к чему вы клоните.

– Борьба, – закончил Рут севшим голосом. – Бог дерется против демона. Кто у нас там на очереди, по кругу богов? После Велаты Сострадающей идет Коэни Милосердный. А его вечная противница – Трира Мстительная. Бой ради власти над эпохой.

– Дальше, – приказала Арлена.

Он решил не обращать внимания на столь вопиющее нарушение этикета. Мрачно сказал:

– Мне пришло это в голову в домике, пока я стоял на коленях. То, что мы почувствовали, было виной за содеянное. Но живые существа всегда милосердны к самим себе. И прощают многие проступки сами себе тут же, походя. Лишить их этого милосердия, заставить жаждать прощения за каждую мелочь – это может лишь бог. Только тот, кто дарует милосердие, может его и лишить.

Судорожный вздох Арлены прервал его сбивчивую речь. Благородная дама Тарланьского дома стояла с застывшим лицом. Рут быстро окинул взглядом двор. Если бы хоть одна служанка пробежала мимо с кувшином…

– Мне думается, между Коэни и Трирой будет что-то вроде битвы, – пробормотал он, закончив осмотр двора. – Я еще могу поверить в то, что боги отдадут свою власть без боя. Хотя некоторые сомнения присутствуют. Но вот во что я точно не поверю, так это в демонов, уступающих свою власть просто так. Это я о том времени, когда победил ваш предок, Дар Тарлань.

– И каково место Татьяны во всем этом? – слабым голосом спросила Арлена.

Рут склонил голову, задумался на мгновенье. Честно признался:

– Не знаю. Тут два варианта: либо боги и демоны уладят все это между собой, либо на битву выйдут их посланники. Тогда их должно быть двое.

– Значит, – сказала его собеседница, и голос ее дрогнул, – воздух Фенрихта сейчас для княжны полезнее, чем воздух Аретца.

– Обсудим это завтра, – быстро сказал Рут. Пожалуй, даже слишком быстро. – Не могли бы вы прислать эту девицу, Нианну, во Вратную башню? Я думаю отвести ее к моей матушке. И передайте мои лучшие пожелания Увиру.

– Да, конечно, ваша милость. – Арлена, все еще погруженная в свои раздумья, сделала реверанс. – До завтра. Я немедленно пришлю вашу спасенную к Вратам.

Рут зашагал к квадратному строению, в котором прятались Врата Фенрихта, а она так и осталась стоять посреди вымощенного камнем пространства, и к ногам ее подползали тени с другой стороны двора.

Дожидаясь Нианну в башне, Рут успел переброситься словом с тремя Тарланями, стоявшими на страже.

Всем им было за тридцать. Они, похоже, принадлежали к последнему поколению, которое еще успело прикоснуться к Источнику. С Рутом маги были подчеркнуто вежливы, и ни один не обмолвился ни о Гарте, ни об Алвине.

В редких случаях этикет является благословением, хмуро подумал он. Нельзя тревожить властителя высочайшего происхождения разговором о смерти нижестоящих благородных, пока он сам не соизволит о них упомянуть. О двух умерших Тарланях Рут сейчас не хотел ни думать, ни говорить – слишком больно было.

Нианна влетела в башню, запыхавшись. При виде Рута лицо ее просветлело.

– Господин!

– Я отправляюсь в свой замок, – хмуро сказал он, ощущая себя центром внимания троих Тарланей. Те наверняка уже начали строить предположения о том, что могло связывать наследника герцогства с девицей из простонародья. Одно слово – люди. Рут едва успел подавить в себе желание принюхаться к запахам этой троицы. – Если хочешь, моя мать пристроит тебя куда-нибудь и позаботится о твоем будущем.

– О, господин! – Нианна отвесила низкий поклон.

– Тогда пошли. – Он вытащил из кармана керсийских штанов всегда лежавшую там наготове ленту. Оглядел платье Нианны, приказал: – Если у тебя нет ничего для глаз, замотай лицо передником. Или просто зажмурься. Я поведу тебя за руку.

– Мы можем вам дать… – поспешно сказал один из Тарланей. И шагнул вперед, вытаскивая из кармана темно-зеленую полосу.

Но Рут, остановив его движением руки, пошел к Вратам, ведя за руку Нианну, споро накинувшую на голову передник.

Вагран охранялся усиленно, вместо одного привратника, как раньше, караул во Вратной башне несли сразу четверо волков. Одним из них был Глер, всегда относившийся к Руту добродушно.

Его присутствию Рут обрадовался. Судя по молодцеватому виду старого вояки, он тут ходил в командирах. И можно было надеяться, что под его командой волки препятствовать уходу сына герцога не станут.

Ступая по Безмирью, лежащему меж Врат, Рут все время вспоминал слова Аленца Бореска, который то ли приснился, то ли привиделся ему в Аретце. Когда ее заберут, сказал предок, увенчанный страшной красной полосой, ступай туда, где по-настоящему увидел ее в первый раз. И добавил: «Туда, где время…»

Что означала неоконченная фраза про время, так и осталось неясным. Но загадочной особой, которую «заберут», должна быть княжна Татьяна. Все последние события на это указывали.

Девицу он видел в трех местах: в Ярге, за ужином в Фенрихте и в Аретце. Примеряясь к словам предка, Рут предполагал, что из трех этих мест следовало выбрать Ярг и идти туда. Именно там он имел честь лицезреть княжну Тарланьского дома дольше всего. Видел, как она простодушна и безыскусна. Однако все свои недостатки княжна искупала смелостью.

Нужно идти в Ярг, подумал он, раз уж девицу, как и предрекал предок, забрали. Вот только зачем? В то, что предок приходил ради пропавшей княжны, он не верил. Дело в другом…

В другое время – и в другом состоянии – он трижды подумал бы, прежде чем сбегать в Ярг. В другое время, но не сейчас. Воспоминание о том, что сделал с ним Кайрес, горело в памяти. Он чувствовал, как в ход мыслей то и дело врывались образы из прошлого, обрывки старых забытых разговоров, лица, виденные когда-то. И все они несли вину и ненависть к самому себе.

Я выжил, но прежним уже не буду, отстраненно подумал Рут.

Глер, стоявший у входа в башню, расцвел косой улыбкой, затронувшей лишь половину лица. И зашагал к нему. В зеленоватых лучах Элсила, косо падавших из высоких стрельчатых окон, над головой и плечами старого волка плясали пылинки.