Екатерина Федорова - Четырнадцатая дочь

Ни каганский сын, ни купецкий ей не нравились. Будь они простыми людьми – каганом и купцом, скажем, – это было бы ее личным делом. Но один из них должен стать для Анадеи чем-то большим, чем каган или купец, если она правильно поняла.

Не то чтобы у нее ныло сердце в тревоге за Анадею, но жить пока что приходилось здесь. А бытие, как известно, определяет сознание – и направление этого сознания.

Наследник наконец соизволил на нее глянуть. Она в ответ широко раскрыла глаза и приподняла брови. Не вслух же намекать его милости Руту, что самое время что-нибудь сделать. Но тот стоял неподвижно. Кайрес и Таркиф между тем двинулись вперед, к прозрачной призме неизвестного кристалла, повисшей в воздухе. И ручками уже к ней тянулись, прямо на ходу.

Татьяна поглядела им в спины, ощутив волну обиды и злости. Раз эту штуку назвали мерилом, значит, она что-то меряет. Скорее всего Силу Коэни и Триры, которая сейчас переполняет их избранников. В ней тоже была капля Силы от Триры – вон и руки светились синим.

Сила у нее была, но что с ней делать? Вся Анадея вот-вот ляжет под пяту Кайреса или Таркифа. Хотя лично она ни одному из них не доверила бы и котенка, не то что странами и народами управлять.

Причем Кайресу котенка не доверила бы в особенности.

– Эх! – произнесла она в бессильной ярости.

– Не могу… шевелиться… – просипел вдруг стоящий рядом с ней наследник.

И ее окатило кипятком. Ах ты ж, сероглазенький…

Ничего, подумала Татьяна, стремительно отступая на полшага назад и в сторону. Не можешь шевелиться, пошевелим. Главное, чтобы не получилось как тогда, с верховным магом, которому она сломала шею. Как бишь его звали?

Она толкнула Рута сзади, ощутив, как глубоко вошли ее пальцы в мужскую спину. И удивилась тому, какой расслабленной и мягкой эта спина оказалась. А на вид вроде казался крепким малым…

Целью было заставить Рута коснуться мерила раньше или хотя бы одновременно с избранниками. Изменит это ситуацию или нет, Татьяна не знала. Но ничего другого на ум не пришло. Там, где живем, как можем, подумала она расстроенно, выплывать тоже приходится, сообразуясь с обстоятельствами.

Рут улетел вперед пушечным ядром, сбил с ног Кайреса и налетел грудью прямо на мерило. Полыхнуло алым, как из Врат. Над замком зазвенела долгая чистая нота. Потом наследник сполз безвольной куклой вниз по кристаллу, на камни двора. Таркиф, успевший коснуться граненой призмы, глядел недоуменно то на кристалл, то на собственную руку.

Пока Татьяна, оцепенев, смотрела на все происходящее, упавший Кайрес вскочил и кинулся к кристаллу. Под ноги ему попался неподвижно лежавший Рут, и он встал прямо ему на грудь. Два раза хлопнул ладонями по льдистым граням…

И заревел в ярости.

Причина вопля стала ясна, едва купецкий сын Лемень повернулся. Кристалл исчез. Это вывело Татьяну из оцепенения. Она рванулась вперед, с разбегу толкнула Кайреса руками в грудь, рявкнула:

– Ну ты! Слезь с него!

Тот покачнулся, оскалился, но все-таки отступил. Желтые блики судорожно метались по его лицу и рукам, затухая. Он размахнулся, чтобы дать ей пощечину, но Татьяна этого даже не заметила, стремительно склонившись к Руту. Крепкая мужская ладонь свистнула по воздуху над головой.

Слава богу – или всем местным богам? – сероглазый наследник дышал.

– Как это возможно?! – с ужасом спросила тем временем страшная женщина в багрово-алом платье.

И вскинула руку, чтобы поддержать чуть не упавшую с плеча сонную хищную птицу.

Лицо прекрасного бога, стоявшего впереди группы, теперь походило на череп, настолько глубоко у него ввалились щеки и глаза. Он покачнулся, стоявшая сзади немолодая женщина схватила его за локоть.

– Что наделала эта тварь, – просипел Коэни. – И как… что теперь будет? Я ничего не чувствую…

– И я, – эхом отозвалась Трира.

Тем временем Татьяна перевернула Рута на спину, провела рукой по лбу над плотно сомкнутыми глазами. Пригладила кончиками пальцев кустистые брови. Грудь наследника тихо вздымалась в такт дыханию. Все-таки она не рассчитала силу толчка…

В пяти шагах от нее из толпы демонов выступил старичок в длинной рубахе до пят. Сонно моргнул несколько раз, сообщил:

– Алый свет был, мерило исчезло, значит, выбор состоялся.

– Но я не чувствую этого! – взвилась Трира.

Ястреб на ее плече вдруг тонко свистнул, пробуждаясь. Ожили и взволновались складки платья, обнажая меч.

– Да что вы тут в людей играете! Понимаю, не понимаю… – прошамкал старичок. – Мерила коснулся третий. Хоть это не по правилам, но вы сами виноваты. Дохитрились, заигрались… В общем, что говорить. Прикоснитесь к тому, кто лежит, похоже, избранником стал он. Тогда и узнаете, чья Сила в нем плескалась на момент выбора. И кто из вас будет хозяином эпохи.

Коэни уже был рядом с Татьяной и Рутом. Наклонился, небрежно глянул на нее – она ощутила боль и судорогу в спине. И отшатнувшись, осела назад, на плиты с черными щелями, в которых была пустота.

Бог неторопливо возложил на лицо наследника ладонь. Ей показалось, что ногти на длинных пальцах вонзились в щеки Рута…

Потом божественный юнец выпрямился, глухо сказал:

– Ничего.

И горестно отступил. На лице наследника остались глубокие красные лунки – значит, ей не показалось.

Трира шумно вздохнула, двинулась вперед широкими шагами. На серендионца она даже не взглянула, а тот, застыв в двух шагах от Рута, смотрел на нее потрясенно и умоляюще. Сеть синих жил на его лице истончалась и таяла.

Кайрес, стоявший рядом с демонами, отступил назад. Мстительная быстро наклонилась, коснулась пальцами лба Рута. Ястреб сорвался с ее плеча, взмыл вверх, пронзительно свистнул. На Татьяну пахнуло раскаленным ветром с запахом диких трав.

– Это моя эпоха! – торжествующе сказала Трира, разгибаясь. – Все-таки не зря… все-таки в эрни жива моя Сила!

– Да будь ты проклята! – отчаянно крикнул Коэни. Сморщился, искривил губы, глядя в сторону Татьяны. – Да чтоб ты провалилась! Чтоб тебя наша земля никогда не носила!

Он вскинул руку, всколыхнув складки серого тумана, вновь окутавшие его одеяние. Проскрежетал что-то неразборчивое…

Весь мир перед глазами Татьяны закрыло что-то бледно-зеленое. Спустя бесконечно долгие несколько мгновений она сообразила, что смотрит на стену собственного подъезда. Сидя на лестничной ступеньке.

Возвращение домой как месть милосердного бога… Она изумленно улыбнулась, ощутив на щеках слезы.

В романе использованы стихи автора.

Светило – Элсил.

Год состоит из четырнадцати месяцев. Зима и лето насчитывают по три месяца, осень и весна по четыре.

Зимние месяцы: аспрень, колдень, гиржень.