Наталья Аверкина - Смысл жизни моей (СИ)

Остальные подруги по несчастью оказались вполне нормальными людьми. С некоторыми у меня наладились почти дружеские взаимоотношения. Что меня удивило больше всего, так это то, что ловушки притягивали девушек не только из моего времени, но и из других земных эпох. И в процентном соотношении их было гораздо больше, чем моих современниц. К примеру, Синди была из конца восемнадцатого века, Вера — та, чье пение я слышала, как только перенеслась сюда — из середины двадцатого, была даже представительница древних викингов — Хельга! Мужчины, кстати, не перемещались. Ни одного. Когда я попыталась узнать, почему так происходит, у одной из преподавательниц, она не смогла этого объяснить, ссылаясь на недостаточную изученность блуждающих порталов. Но все это я узнала после, а пока, сильно нервничая, ожидала начала урока. До сих пор я общалась лишь с узким кругом лиц, из которых никто не стал бежать от меня с криками «убийца». Да это и понятно, ведь всем, кроме учителей, запрещалось самостоятельно выходить в город. О наличии массмедиа мне было неизвестно, но у нас в приюте ничего похожего точно не было. Таким образом, единственными, кто мог опознать во мне беглую преступницу, являлись лекторы, которые вели у нас занятия, и Малена. Но она крайне редко отлучалась из приюта, ведя дела с внешним миром через свою помощницу.

На первом занятии я сидела на последней парте, занавесив лицо волосами, и непроизвольно барабанила пальцами по столу. Но вот в класс впорхнула миниатюрная блондинка в потрясающем голубом костюме, и мы дружно встали, приветствуя ее.

— Добрый день! — воздушное создание лучезарно улыбнулось нам, — Меня зовут Кристина Найрива. Можно просто Кристина. Сегодня я расскажу вам об основных традициях и укладе жизни местного населения. Но начнем мы с общих вопросов. Итак, все вы, наверное, давно догадались, что находитесь сейчас не на Земле, — несколько девушек хмыкнули в ответ, и блондинка помрачнела, — Манли, это титульная раса, называют свой мир Парсифеей. Данная планета в десять раз больше нашей. И правит здесь магия. Она доступна всем аборигенам без исключения. И естественно, под нее заточены все их изобретения. Так что придется привыкать к чувству собственной неполноценности, ведь никого не заботит, как вы будете выживать здесь без дара, — по мере рассказа тон ее становился суровее, лицо приняло сосредоточенно серьезное выражение, — К слову о выживании. Первые приюты были основаны около двухсот лет назад нашей соотечественницей, которая была выбрана артефактом в супруги наследнику правящей императорской семьи. До ее указа тысячи девушек умирали, не добравшись до цивилизации, или попадали в нелегальное рабство. Лишь единицам везло — их отправляли домой, — мы притихли, пораженные незавидной участью предшественниц, — Сейчас все по-другому. Нас уравняли в правах с местными, никто не посягает на нашу свободу. Концентраторы не дают нам потеряться на просторах этой огромной планеты. Любая может заплатить и вернуться домой. Но! Я хочу сразу предупредить вас. Вы никогда не станете полноценными членами этого общества. Коренное население относится к нам в большинстве своем презрительно и предвзято. К сожалению, это и определило основную сферу деятельности наших соотечественниц, — преподавательница перевела дух и продолжила, — Я предпочитаю сразу отрубать конечность, а не отрезать по кусочку. Так что знайте, почти все землянки занимаются здесь проституцией. Нас не берут даже в горничные в приличные дома. Да это и бессмысленно, ведь мы не владеем бытовой магией. Борделям, конечно, нужны обычные уборщицы, но их труд стоит копейки. И то, свободную вакансию найти проблематично.

После ее последних слов все возмущенно загомонили. Никто из нас дома не падал так низко, да и в страшном сне не мог представить подобный поворот событий. Тем не менее, мне было ясно, что выбирая между голодной смертью и продажей своего тела, разумный человек предпочтет потерю чести потере жизни. Какие бы красивые слова девчонки сейчас не бросали на ветер, я не сомневалась, что после пары дней неприкаянного скитания по чужому городу инстинкт самосохранения задвинет мораль и принципы подальше до лучших времен. Какой можно сделать вывод? Надо уже сейчас присматривать место поломойки.

Когда возмущенный гул стих, Кристина продолжила лекцию. Она еще много рассказывала о праздниках, религии, государственном устройстве, но я слушала в пол уха. Эта информация была для меня не нова — я слышала все это еще от Катиных учителей. Только сейчас мне стала понятна открытая неприязнь ко мне придворных. Я не просто была выскочкой, я была для них существом низшего порядка, набравшимся наглости настолько, что посмела поставить себя в один ряд с ними. Совсем в другом свете предстала выходка Виталя и поведение Алекса. Если до этого я еще планировала как-то выйти с ним на связь и попросить о помощи, то теперь и думать об этом забыла. Да и не пойдет он против Мартина. Не заступился же он за меня, когда принц мне оплеуху отвесил. Я судорожно вздохнула, едва сдерживая слезы. В последнее время они появлялись по любому пустяку. Еще и слабость эта постоянная, тошнота опять же все никак не проходила. Я была измучена морально постоянным страхом разоблачения и физически нежелающей отступать болезнью. Врача в нашем приюте не было, а вызывать кого-то извне директриса тоже не стала. Как оказалось выделяемых на содержание нашего заведения средств едва хватало на то, чтобы прокормить нас и кое-как одеть. Медицинская помощь нам не полагалась. Но она утешила меня тем, что как только я устроюсь на работу, я смогу потребовать у работодателя оплаты за прием у любого специалиста. Здесь с этим строго. Я ухмыльнулась. Конечно! У девушки по вызову голова болеть не должна!

Кстати, я зря беспокоилась насчет преподавательниц. Никто из них не всматривался в мое лицо, пытаясь сопоставить с разыскиваемой преступницей. Полиция, или как тут называются органы правопорядка, тоже не появлялась по мою душу, что одновременно удивляло меня и безмерно радовало.

Дни бежали за днями. Я начала привыкать к размеренной и безопасной жизни в приюте. Кроме лекций мы занимались уборкой, дежурили на кухне и у концентратора. После шокирующего заявления Кристины многие ходили подавленными. Тяжелее всего приходилось нашей чудачке Алисе. В коридорах больше не раздавался радостный смех, разговоры свелись к обсуждению несправедливости бытия. Одно радовало — нам совсем не задавали домашние задания. Вообще принцип был такой: хочешь — слушай, хочешь — нет, но присутствие на занятиях было обязательным.

Один раз девчонки, выполнявшие функции сиделки в то время, когда я была прикована к постели, застали меня врасплох. Сьюзи — единственная моя современница из Канады — во время ставших традиционными вечерних посиделок завела разговор о своем парне, оставшемся на Земле. Остальные тут же подхватили и развили тему. Девушки наперебой жаловались друг другу на судьбу-злодейку, разлучившую их с любимыми. Я помалкивала, сочувственно кивая в нужных местах. И все бы ничего, но тут Хельга возьми и спроси: