Александр Богатырев - Два дурака на чемодан алмазов (СИ)

На минуту повисла тишина. Наконец поднялась одна рука, за ней другая и почти одновременно ещё трое подняли руки в знак согласия.

- Значит, нас семеро. - заключил Александр.

- А кто седьмой? - оглянувшись по сторонам спросили присутствующие.

- Врач форта.

******

Василий метался по кабинету не находя себе места.

- Твою ж мать!!! Ты представляешь, кого мы упустили?!! И ты говоришь Богданов работал в нашей лаборатории уже полгода?!!

Григорий виновато сопел. Прокол был его. Но и просто так сдаваться он не собирался.

- Он представился врачом. Наши умники его проверили. Действительно врач. Ну и... оставили работать. А то, что это тот самый... Ведь он имел документы не на Малиновского Александра Александровича а на Богданова, да ещё и чёрт его знает кого из какой-то тьмутаракани. Да сам посуди -- сколько в России Богдановых?

- Ладно! Замяли! Не это сейчас важно... Важно что делать с этими мурзиками. Ведь они конкретно себе попрививали чуму. У всех симптомы. Хорошо, что ещё только в начале. И хорошо, что не в лёгочной форме.

- А что там с лёгочной формой? - заинтересовался брат.

- Если лёгочная форма -- это песец. Даже наше лекарство тут не поможет. Болезнь слишком суровая. Убьёт почти сразу. Под конец эти ребята лёгкие свои выплюнут пополам с кровью.

- Фу! - фыркнул Григорий. - Спасиб! За натурализьм!

- Пжалста!

- Э-э.. А всё-таки, чем тот самый Богданов знаменит?

- А ты разве не знаешь? Не читал в энциклопедии?

- Нет, не добрался. Как-то другими делами занят был. Налаживанием охраны, сыскного дела, обучением пилотов... Ведь из нас двоих только я на "серьёзных еропланах" летал... А не на пепелаце типа "мотодельтаплан".

На брата этот пассаж особого впечатления не произвёл. Он продолжал метаться с очень кислым выражением лица. И далеко не сразу ответил.

- Он в будущем будет членом ЦК ВКП(б), крупным учёным, создателем такой науки как тектология, во многом предвосхитит кибернетику. Будет главным теоретиком-оппонентом Ленина. И... в 1907 году у нас он написал фантастический роман о полёте на Марс. "Красная звезда". А после роман про социалистическое общество на Марсе и его инженере - "Инженер Мэнни".

- Ну нифигассе перец! - поразился Григорий. - Да, если такой помрёт, - это будет очень большой потерей.

- Но если выживет его можно будет удержать от другой ошибки -- от которой он реально в двадцать шестом году ласты склеил.

- Чё, расстреляли?

- Нет. Я же говорил, что он был учёным. И сделал институт переливания крови. Изучали что и как делать. Но один раз он поставил эксперимент на себе. Не знали тогда, что кровь делится не только по группам, но и по резусу. Короче... капец мужику настал безвременный.

- Ну... Если он такой безбашенный был... Не удивительно, что его и сейчас во славу науки понесло прививать на себя чуму и выступать в роли подопытной крыски.

- Я им на Котлин уже отправил схемы лечения и всю наличную партию стрептомицина...

- ..."Антипа"! - тут же "поправил" его братец.

- Не важно! - отмахнулся Василий. - Остаётся только надеяться... А там на Котлине сейчас уж поверь -- Содом и Гоморра. Начальство рвёт и мечет. Не знает кого гвоздями к воротам прибить... В виду того, что главный виновник валяется в жару вместе с остальными... камикадзе!

******

Это как в "законе подлости": если всё хорошо, то на серьёзные предупреждения о надвигающейся беде никто не реагирует. Или когда предлагается что-то что, что может спасти -- тоже в игнор пока беда не грянет. Когда часто уже поздно.

С лекарствами "от Эсторских" сработали все эти механизмы, плюс то, что благодаря шумной деятельности, эпатажному поведению, большинство учёных их не воспринимали всерьёз. Даже полёт самолёта восприняли как "повезло дуракам".

А уж когда они начали деятельность в области вообще неожиданной, которая совершенно не укладывалась в ранее формирующийся образ эдаких богатых повес, развлекающихся распространением басен, то тут их вообще списали в шарлатаны. Именно так, как шарлатанов, восприняла их "официальная медицина" когда они предложили миру роганивар. А появление стрептомицина, под названием "антип" вообще породило кучу анекдотов.

Впрочем, свою нехорошую роль сыграла и обычная инерционность мышления. Даже здоровый скептицизм с осторожностью. А напор со стороны братьев, на учёное сословие был, по тем временам, просто бешеный.

Это братья привыкли жить в стремительном темпе двадцать первого века. Где от сообщения о новшестве до проверки его, часто проходили считанные сутки. И это было нормой, при современных-то, лабораториях.

Но в конце девятнадцатого века жили не спеша. И от появления сообщения о новшестве, до реального подтверждения что новшество не пшик, не ошибка и не очередное мошенничество шарлатана, часто проходили годы. Потому и получалось, что Василий, весь из себя такой довольный результатом, начинал кампанию по внедрению, а встречал глухую стену непонимания, недоверия и скепсиса. По тем временам, стоит повторить, вполне нормальную. А если учесть вал откровенного шарлатанства, то и вполне оправданные скепсис с недоверием.

Но, так как братья торопились, это приводило лишь к ещё большему скепсису с недоверием и сопротивлению. У них постепенно создавалось твёрдое ощущение, что они бьются в глухую стену.

Фармаколог Кравков, когда узнал, что братья делают лаборатории по испытанию лекарственных средств, также поначалу отнёсся к этому как к блажи сверхбогатых меценатов. И был готов работать, отблагодарив братьев за создание лабораторий. По своим методикам (кстати говоря очень продвинутым на тот день) и со своими лекарствами.

Но когда он увидел реальную работу, и те самые лекарства, которые его же коллеги уже успели обсмеять, его изумлению не было предела. И это изумление только множилось.

Это с его подачи, роганивар, ранее игнорировавшийся коллегами и практикующими врачами, наконец-то получил тот толчок в жизнь, который был необходим. Пошли публикации с таблицами и выкладками врача частной больницы при заводе братьев. Те самые, где в сухой цифири показывалась эффективность медикамента. Где показывалось разительное отличие протекания болезней без применения роганивара и с его применением.

А уж когда появился "антип"...

Вообще, идея испытания препарата на чуме его действительно сильно испугала. У него был ещё серьёзный осадок на душе от "экстравагантного" поведения братьев. Он реально боялся, что по дилетантизму или шапкозакидательству братья наделают фатальных ошибок и страшная болезнь вырвется на свободу. Даже при том, что возможно, то лекарство будет эффективным.

Но опять-таки... Сильный скепсис: а вдруг с роганиваром им повезло, а этот новый -- пустышка? Тогда эксперимент с чумой вполне может вылиться в настоящую катастрофу.