Алексей Вязовский - Узники игры

– Что?

– Они так водного мага называют. Ручейком. Огненный – «уголек».

– Дай догадаюсь, воздушный – «ветерок»?

– Точно. А земной волшебник…

– Ладно, это тоже потом. Сейчас делаем так. Вместо тебя на вторую встречу пойду я, Снок и Одноглазый.

Снок с атаманом вооружились кувалдами, и мы вышли вперед.

– Я валю мага, вы меня прикрываете. Все ясно? – коротко проинструктировал я лесовиков. – Ну, с богом.

Диспозиция была следующей. Чтобы прорваться к воротам, нам нужно было по главной улице, выходящей на площадь, пробиться через пять сотен легионеров и сотню охранников. Справа от нас высились мусорные кучи развалившейся Костиницы, слева и сзади – здания бараков. Все должно решиться тут, на этой брусчатке. Другого места для битвы нет.

Пять минут прошло, и всадники во главе с полковником, взяв правее орущих и матерящихся уголовников, подскакали к нам.

– Это что такое?! Тра-та-та, – нецензурно выругался полковник, показывая на уголовников. Единственное, что я успел заметить, прежде чем начал действовать, была серебряная пятиконечная звезда на панцире и шрам через все лицо. Впрочем, разглядывать командира мне было некогда. Моя цель – маг. Бросив на него быстрый взгляд – очередной изнеженный юноша, весь в синем, с жезлом и голубенькой повязкой на голове, – я, униженно кланяясь, приблизился к левому боку лошади полковника. Животное всхрапнуло, я как бы в испуге подался в сторону мага и тут же из ножен выдернул меч. Бросок вперед – и мой клинок вонзается в левый бок волшебника. С хлопком пробивает какую-то магическую защиту и застревает между ребер. Заклинатель от неожиданности махает жезлом, и в меня сверху вниз ударяет двухметровый водяной хлыст. Бич легко рассекает плащ на плече, кольчугу под ним и с мокрым шлепком разбивается о мою кожу на тысячу брызг. Меня всего окатывает водой с ног до головы. Я падаю на землю, Снок в этот же момент замахивается молотом на полковника. Тот поднимает лошадь на дыбы, а Одноглазый бросается ко мне. Хватает за руку, подбирает упавший меч и быстро-быстро тащит прочь. Вслед за нами бежит Снок.

Сначала полковник посылает коня в галоп за нами, но Эрик Вууданский спасает все дело. Этот трусишка отчаянно кричит вслед командиру, показывая на падающий с животного «ручеек». Славно! Значит, я его достал-таки. Теперь нельзя терять ни секунды. Мы подбегаем к нашим порядкам. Все уже построились пирамидой, больше похожей на германскую свинью времен ледового побоища. Но времени что-то менять уже нет, и я кричу, нет, ору во всю силу легких:

– Быстрым шагом – марш! Смотреть на меня!! Делай, как я!!!

Толпа гномов и людей начинает набирать темп. Сначала быстрым шагом, потом метров за пятьдесят я перекладываю меч в левую руку, забираю у Снока молот и перехожу на бег. Вслед за мной ускоряются мои бойцы. Только бы у армейцев не было арбалетов и луков. Один залп, и все мои планы отправляются в… Охранники позади позиций, стрелять не будут – чай не английские лучники, чтобы навесом бить.

Мы бежим, и перед нами испуганными тараканами разбегаются уголовники. Я уже хорошо вижу легионеров. Они стоят плотными рядами, закрывшись красными железными щитами и направив на нас копья. На их лицах в полузакрытых круглых шлемах прямо читается: «Давайте, ребята, нанизывайтесь сами на наши копья». Нееет! Такой радости я вам не доставлю. Осталось тридцать метров, двадцать, пятнадцать, и тут я, заорав, со всей дури бросаю свой молот вперед. Он совершает несколько оборотов и с громким лязгом проламывает щит стоящего передо мной бойца. Бросок получился такой силы, что легионера отбрасывает назад, и он валит второго солдата в шеренге.

Вслед за мной под мощное «ААА-ХУУУМ», гномы и каторжане метают свои молоты. Сотни пудовых кувалд размытыми кругами летят вперед и устраивают настоящее опустошение в первых рядах полка. Я даже не подозревал, что гномы могут кидать так сильно и точно. Ломаются щиты, которые, оказывается, лишь окованы железом по краям, а вовсе не цельнометаллические, с треском лопаются шлемы и головы внутри них, прогибаются анатомически рельефные панцири.

Мои бойцы подхватывают упавшие на землю мечи, копья и врубаются в третью, последнюю шеренгу. Я в первых рядах нашего разношерстного войска. Принимаю грудью сильный удар копья, делаю мощный замах и легко сношу голову ближайшего легионера. Удается попасть точно в зазор между шлемом и панцирем. Внутренний интерфейс мигает иконками и сообщениями, но мне не до него. Пинок ногой, и воин на земле, а я вырываюсь на оперативный простор. Вместе со мной последнюю шеренгу полка прорывают десятки гномов и людей. Я вижу Одноглазого, втыкающего копье в бедро легионера, Масумото, сбивающего с ног такого же бородатого солдата, Эгилона Неистового, энергично размахивающего мечом во все стороны.

И тут нам подфартило. Если бы охранники не струсили, выстрелили залпом из стрелометов и кинулись затыкать прорыв, то наша песенка была бы спета. Мы, невооруженные и необученные, просто завязли бы. В наши фланги ударили правая и левая сотня полка, практически не пострадавшие от фронтального удара. Но надсмотрщики, увидев перед собой озверевшие бородатые лица, запаниковали и, бросив оружие, кинулись спасаться. Напрасно полковник на лошади и начальник лагеря пытались их остановить, махали мечами, били плашмя. Река паникеров просто захлестнула их и понесла в сторону ворот.

Дальше было делом техники. Я кинул сотню людей под началом Эгилона и Одноглазого преследовать охранников, а сам, разделив гномов на два отряда, занялся оставшимися легионерами. Правую сотню мы точно так же закидали молотами, которые мои бойцы снова подобрали, причем солдаты пытались нам отвечать бросками дротиков, и достаточно умело. Десятки гномов пострадали от этих своеобразных мини-копий, напомнивших мне римский пилум, который я как-то видел во время экскурсии в музеях Рима. Однако дротики дротиками, а численное превосходство еще никто не отменял. Пятьсот гномов навалились и легко похоронили противника под своим натиском, орудуя всем, что попадалось под руку, – молотами, трофейным оружием и даже зубилами. Я заметил, как один коротышка, явно молодой и с короткой бородкой клинышком а-ля Троцкий, метнул подобранный с земли дротик точно в открытую часть лица легионера. Имперский круглый шлем защищал лишь виски и щеки – рот, нос, глаза оставались оголенными. Надо будет запомнить молодого гнома, который сумел одним броском попасть дротиком в глаз легионеру. И это с двадцати метров!

Командир второй сотни оказался хитрее. Он не стал вступать в игру, кто кого перекидает, а, скомандовав атаку, бросил своих тяжелых бронированных пехотинцев вперед. Слава богу, я вовремя заметил маневр отряда и громкими воплями успел собрать вокруг себя с полтысячи гномов. Возглавив полк, я помчался на помощь избиваемым коротышкам, отряженным блокировать левую сотню. И тут на собственном опыте убедился, что организация и навыки коллективного боя – великая вещь. У командира имперцев было всего человек девяносто, построенных в три ряда по тридцать бойцов. Но каких бойцов! Одним броском преодолев пространство, отделявшее их от противника, легионеры синхронно выстрелили копьями вперед. Били два первых ряда, а третий напирал, помогая своим товарищам. Я с ужасом наблюдал, как практически безоружные гномы десятками гибнут на остриях копий, а легионеры все усиливают и усиливают натиск. Имперцы совершали отработанные выпады направо, причем все одновременно. Таким образом весь строй бил не в стоящего перед ним противника, а в его соседа слева. Сначала я не понял смысл подобного маневра, но потом до меня дошло. Легионеры приучены сражаться с бронированной пехотой, причем праворукой. Первое движение – отражаешь щитом удар фронтального противника, второе движение – колешь копьем направо, в подмышечную впадину левого соседа, который как раз замахивается на рядом стоящего однополчанина. Умно! Очень умно. Ведь обычно подмышка – наименее защищенная часть тела.